Я захватываю замок - Баканов Владимир Игоревич - Страница 39
- Предыдущая
- 39/81
- Следующая
Для Роуз ничего не было.
— Он шлет мне посылки, потому что считает ребенком, — пояснила я сестре. — Возможно, он боится, что ты отвергнешь подарки.
— Значит, он пессимист, — усмехнулась она.
— Да какая разница! Ешь, сколько хочешь. — Я подвинула ей конфеты. — А после помолвки ты меня угостишь. У тебя таких коробок будет видимо-невидимо.
Она взяла одну конфету, но я поняла: для нее важен не шоколад, а кому он подарен.
Большую часть конфет уничтожили мы с Топаз; Роуз и половины от того не съела, она вообще довольно равнодушна к еде.
Только мы оправились от сюрприза с посылками, как во двор въехал автомобиль Коттонов. Один шофер. Шофер вручил нам коробку оранжерейных цветов и записку от Саймона — приглашение на завтрашний обед в Скоутни. Звали всех, даже Томаса и Стивена. Записка предназначалась Топаз, цветы — никому конкретному. Мачеха сказала, что Саймон очень учтив и это хороший знак. Затем она написала ответ: подтвердила, что мы придем, только Стивен и Томас под вопросом. Ей не хотелось отказываться за мальчиков, не спросив их мнения. И правильно сделала. Томас решил ради обеда в Скоутни прогулять школу, а Стивен идти наотрез отказался («Лучше умереть!»).
К сожалению, описать второй визит в Скоутни по горячим следам не смогла — все писательские силы отнял рассказ о первом мая. Теперь мне вспоминается лишь зеленая лужайка, где мы сидели во второй половине дня (задержались на чай).
Обед прошел спокойно, легко и расслабленно; я не нервничала, как на предыдущем званом ужине. (Хотя ужин произвел большее впечатление — до сих пор стоит перед глазами в виде темной картины со светлым пятном по центру: мерцание свечей, сверкающий пол и ночь, заглядывающая в черные окна.) Миссис Коттон осталась в Лондоне; роль хозяина очень серьезно и немного величаво исполнял Саймон. Говорил он в основном с отцом и Топаз, даже с Роуз держался на редкость официально — со мной же, напротив, весело и дружелюбно. Нейл, не жалея сил, развлекал Томаса: сначала уговаривал его есть хорошенько, потом затеял теннисный турнир. Нас с сестрой тоже пригласили играть, но Роуз отказалась, так как со школы не брала ракетку в руки.
Предоставленные самим себе, мы неторопливо прогуливались по парку и в конце концов очутились в огромнейшей оранжерее. Нас окутал горячий, влажный, ароматный воздух. Непередаваемое ощущение! Казалось, будто мы перенеслись в другой мир, далеко ото всех.
— Кассандра, это же вот-вот произойдет, правда? — спросила вдруг Роуз с таинственным видом (с таким она развешивает носочки в канун Рождества).
— Ты уверена, что этого хочешь? — спросила я в ответ.
Глупый вопрос, конечно. Словно не видно, как решительно она настроена!
Однако сестра надолго задумалась, безмолвно глядя на Саймона, беседовавшего на другом конце лужайки с отцом и Топаз.
С тихим коротким стуком упала отломившаяся головка камелии.
— Да, вполне, — довольно резко ответила, наконец, Роуз. — До сих пор я будто сочиняла сказку. Но сказка превратилась в реальность. Это должно случиться. Непременно.
— Знаешь, мне тоже так кажется! — И я ничуть не кривила душой. Впрочем, оранжереи всегда будят во мне надежды и веру в счастливое будущее.
Нейл впихнул Томасу еще один окорок и шесть банок варенья. Отец начал отказываться, правда, не очень энергично; он явно пребывал в прекрасном настроении. Саймон позволил ему взять из библиотеки Скоутни целую гору книг, и, едва мы очутились дома, он сразу ушел с добычей в караульню.
На этом приятные события не закончились — братья неожиданно позвали нас на пикник. Отец снова без объяснений с утра отбыл в Лондон, поэтому Топаз, сославшись на его отсутствие, от приглашения отказалась; поехали только я и Роуз.
Коттоны привезли нас к морю. Пикник прошел на американский манер — с жареным на костре мясом. То есть «барбекю». А я-то, с тех пор как прочла о Братце Кролике, гадала: что это такое? Снаружи стейк подгорел, а внутри оказался сыроватым, но все равно было романтично.
В тот день Саймон как никогда напоминал мальчишку-американца. Наперебой с Нейлом они принялись вспоминать пикники, на которые ездили в глубоком детстве до развода родителей. По-моему, братья теперь заново друг друга узнают, хотя Нейл Саймона явно уже полюбил. Старшего брата понять сложнее, он более замкнут. Оба очень добры, только младший ласковее и более открыт. Даже с Роуз он держался мило… скажем, большую часть времени. Да и кто мог бы перед ней устоять? Она, несомненно, была в ударе. Вероятно, солнце и веселый процесс поджаривания стейка волшебным образом превратили Роуз в живую непосредственную девушку. Она хохотала, дурачилась и даже каталась на животе с песчаных холмов. Купальных костюмов мы не взяли — и не пожалели. Море еще не прогрелось. Не нырять же в ледяную воду?
Саймон глядел на Роуз с возрастающим восхищением. Ближе к вечеру, когда сестра особенно расшалилась, он сказал Нейлу:
— Ты когда-нибудь видел, чтобы девушка так преображалась?
— Нет. Налицо сдвиг в лучшую сторону, — ответил он с улыбкой, и Роуз состроила ему гримаску. В тот миг они друг другу симпатизировали, это очевидно.
— Вы тоже думаете, это сдвиг в лучшую сторону? — осведомилась она у Саймона.
— Пока не знаю, сам в растерянности. Может, нынешняя Роуз идеальна для моря и солнца, а другая для залов со свечами? Это же прекрасно, что существует несколько разных Роуз.
Он смотрел прямо на нее, и она ответила таким же прямым взглядом — без тени кокетства, как на ужине в Скоутни. На мгновение они раскрылись друг перед другом: беззащитные, почти трогательные…
— Спасибо, Саймон, — очаровательно улыбнувшись, произнесла Роуз.
— Ну как, собираемся? — внезапно сказал Нейл.
Он тоже почувствовал важность момента и поспешил развеять романтику. Его обращение с Роуз стало, как обычно, бесцеремонно-грубоватым; она, в свою очередь, просто не удостаивала его вниманием.
Грустно. Они ведь так дружелюбно общались весь день!
К морю нас возил младший Коттон, поэтому теперь за руль сел старший; Роуз заняла место впереди рядом с ним. Оба в основном молчали: Саймон водит очень аккуратно, а на извилистых сельских дорогах аккуратен вдвойне. Зато мы с Нейлом отлично повеселились. Он рассказал об Америке столько интересного! Похоже, там все-таки есть чем развлечься, особенно девушкам.
— Наверное, по сравнению с американками мы с Роуз кажемся чопорными и консервативными? — спросила я.
— Ну, консервативные — это вряд ли, — засмеялся Нейл. — Даже важничающая мадам… — Он кивнул головой в сторону сестры. — Нет, пожалуй, никого из вашей семьи нельзя назвать консервативным. А вот чопорность… по-моему, она прямо витает в воздухе. Даже деревенские люди чопорны. Даже вы, Кассандра, несмотря на то, что очень занимательны и милы.
Я поинтересовалась, что он подразумевает под словом «чопорность».
Помучившись, Нейл так и не смог внятно объяснить; полагаю, имелась в виду сдержанность и «некоторая скованность».
— Ну, конечно, это мелочи, — торопливо добавил он. — Англичане — отличные ребята.
Нейл всегда, подшучивая над Англией, старается не задеть чувств коренных жителей.
Мы снова заговорили об Америке. Он рассказал, как промчался на машине три тысячи миль из Калифорнии в Нью-Йорк. Как въехал на закате в провинциальный городишко и медленно катил через жилые кварталы: вокруг расстилались зеленые неогороженные газоны, высились раскидистые деревья, а на террасах, перед светящимися окнами, сидели люди. Как очутился на главной улице среди сверкающих витрин магазинов, под переливами неоновых вывесок на фоне темно-синего неба…
Откровенно говоря, до историй Нейла неоновые вывески не ассоциировались у меня с романтикой. Вот гостиницы (отели, как он выразился) — это действительно чудесно! Даже в небольших городках непременно есть одна, и почти в каждом номере своя ванная. А вкусно поесть можно в буфетах.
- Предыдущая
- 39/81
- Следующая
