Тайна могильного креста - Торубаров Юрий Дмитриевич - Страница 36

• Предыдущая
• 36/63
• Следующая

Папа устало откинулся на спинку кресла и, закрыв глаза, тихо сказал:

– Говори, я слушаю.

– Вы правы. Меня тоже тревожит опасность, которая готовится в далеких азиатских просторах. Эти дикие племена подобно смерчу пронеслись по некоторым восточным государствам – и от могущества последних остались лишь сказания. Я боюсь, как бы эта сила не смяла нас заодно с русскими.

Папа наклонился вперед. Бледное подобие улыбки заиграло на его тонких губах.

– Не будем преувеличивать их силу. Сегодня мы переживаем гораздо более близкую угрозу – императора Фридриха. Он хочет поднять против нас италийские города. И еще… Набирают силу франки. Так что пусть монголы пускают кровь этим русским варварам, пусть они грызутся между собой. А ты должен продолжать дело предков. Нам нужны новые подданные нашей веры. – И, помолчав, спросил уже другим тоном: – Долго ли, мой друг, решили пробыть в Риме?

Магистр понял, что аудиенция закончена.

– Через несколько дней надо возвращаться.

– Да будет благословен ваш путь. Во имя Отца и Сына и Святого Духа! – папа перекрестил магистра. Тот поднялся, поклонился и вышел.

После обеда день испортился совсем. Низкие тяжелые тучи обложили небо. Шел мелкий назойливый дождь. В такую погоду лучше сидеть где-нибудь под крышей или, если непогода застала в пути, вернуться домой, сбросить тяжелую намокшую одежду, юркнуть на полати протопленной печи в объятия нагретых мягких шкур и наслаждаться. Какие дела могут быть в такую погоду?

Горожане отвечеряли рано и укладывались спать, надежно заперев засовы. Даже стражу – и ту не найдешь в такое время. Но не все в этот вечер радовались домашнему уюту. Четверо человек, закутанных в кафтаны, осторожно крались вдоль плетней. Еще один вывел из конюшни подрагивающую лошаденку, запряг в повозку и, подхлестывая, заспешил со двора, догоняя этих четверых.

У княжеского подворья их пути разошлись. Возница не заметил в темноте ограды и зацепил колесом. По всей улице разнеслись страшные чертыханья. Мужичок пытался вытянуть телегу, но только наделал больше шума. С остервенением залаяли собаки. Услышав лай, один из четверых проговорил:

– Пора, – и, осторожно опустив на землю мешок, достал оттуда моток крепкой льняной веревки, на конце которой была привязана железка с тремя острыми крючьями. Найдя свободный конец, человек зажал его в левой руке, раскрутил и, подойдя вплотную к ограде, бросил железку вверх. Раздался тупой стук, и все стихло. Человек подергал веревку, поплевал на ладони, подпрыгнул и стал подтягиваться на руках, отталкиваясь ногами от ограды. Добравшись до верха, схватился одной рукой за острый конец ограды, подтянулся и лег боком между стойками. Прислушался, жадно всматриваясь в темноту, потом перекинулся через изгородь и, повисев на руках, спрыгнул на землю.

Спустя секунду оставшаяся снаружи троица услышала кошачье мяуканье. Тогда еще двое таким же образом перелезли через ограду и по очереди, перебежками, пробрались к дому. Один поднялся на крыльцо и тихонько проскользнул внутрь. Осторожно ступая, он принялся считать двери. Перед одной помедлил, потом мягко надавил. Дверь была заперта. Тогда человек осторожно постучал.

– Чево надо? – послышался изнутри недовольный голос.

– Сотский кличет, – последовал приглушенный ответ.

Загремел засов, и в приоткрытую дверь выглянул Путша. Увидев перед собой воина, спросил:

– Новенький?

– Да, вместо Руальда.

– Подожди.

Вскоре он показался на крыльце и, постояв под навесом, стал нехотя спускаться по ступенькам. В этот момент сзади бесшумно выросли две фигуры. В спину Путши уперлись холодные лезвия кинжалов.

– Тихо, – скомандовал один незнакомец. – Веди к темнице. Дернешься – вмиг порешим! – И в подтверждение своих слов слегка ткнул острием кинжала под ребра.

Охнув, Путша покорно зашагал вперед. Миновав конюшню – это стало ясно по резкому запаху навоза, – троица словно ступила на другую землю: под ногами зачавкало, и шагать пришлось чуть не по щиколотку в грязи. Наконец поравнялись с каким-то зданием.

– Тут, – сипло сказал Путша, пытаясь рассмотреть незнакомцев. Но лица их были до самых глаз замотаны тряпками, а мохнатые шапки были надвинуты до самых бровей. Видя, что пленный медлит, один для большей убедительности ткнул его кинжалом. Путша громко и зло постучал.

– Ково черти носят? – неприветливо спросили из-за двери.

– Открывай, супостат, – Путша погремел ключом.

Загремели засовы. Тогда один из конвоиров заломил Путше руки за спину и крепко скрутил. Второй, высокий и широкоплечий, ловко забил рот тряпьем, сгреб и оттащил за угол. Когда из приоткрывшейся двери ударил пучок света, широкоплечий с силой рванул дверь на себя и наугад двинул кулаком. Сбитый с ног воин кубарем покатился назад.

Все трое, выхватив из-под накидок мечи, ворвались в темницу. Навстречу им бросилось несколько человек, завязалась кровавая бойня. Аскольда ранили в плечо. Но внезапность, отвага, жажда победы нападавших сделали свое дело – путь был открыт. Выдернув один из торчавших в стене факелов, они бросились вниз по мокрой, скользкой лестнице и в несколько прыжков очутились в помещении с тремя дверьми. Все двери были заперты. За какой княжна?

– Всеславна! – отчаянно крикнул юноша, зажимая кровоточащее плечо.

– Аскольд! – раздался приглушенный счастливый голос из-за средней двери.

Аскольд в возбуждении повернулся к кузнецу:

– Ключи!

– Они у Путши остались! – Еловат ругнулся и бросился назад. Вернулся он быстро. – Беда! Путша сбежал! Нас заперли!

Воцарилось молчание. Аскольд в отчаянии попытался выбить дверь в темницу Всеславны плечом, но безрезультатно. Вдруг Добрыня решительно, словно ему в голову внезапно пришла идея, повернулся и затопал вверх по лестнице. Через несколько минут послышался стук, грохот – и он появился на пороге, таща здоровенную колоду.

– Это я еще давеча приметил, – сияя, пояснил он. – Поберегись! – и, разбежавшись, грохнул колодой по двери. Такого удара никакие запоры не могли выдержать.

Выбежавшая навстречу Аскольду княжна только успела сказать: «Милый!» – и без чувств упала на руки любимого.

Однако с выходной дверью все было не так просто. Дубовые доски, обитые кованым железом, легко снесли все удары колодой. Добрыня растерянно развел руками. Еловат со злостью стукнул по двери кулаком – и напоролся на крючок, больно ссаднив руку. Он пошарил рукой по стене – рядом с дверью обнаружился засов.

– Ага! – торжествующе воскликнул кузнец, защелкивая задвижку. – Теперь вы постучитесь!

Однако надо было решать, что делать дальше. Аскольд не отпускал Всеславну, которая, придя в себя, опиралась на его здоровое плечо – долгое пребывание в темнице подточило ее силы. Наступила тягостная тишина. И в этой тишине вдруг раздался тихий стон. Добрыня заглянул под лестницу и выволок на свет раненого стражника.

– Не убивайте! – взмолился тот. – Выход вам подскажу…

– Говори! – приказал кузнец и для острастки схватился за рукоять меча.

– Дверь… под лестницей… – затрясшись от страха, выдавил черниговец.

Добрыня с Еловатом бросились туда, чуть не столкнувшись лбами. И точно! Дверь была маленькая, почти незаметная на фоне стены.

– Есть ход! Есть надежда! – радостно завопил кузнец.

Он пошел первым. Следом – Аскольд, поддерживая Всеславну. Девушка еле держалась на ногах и без помощи вряд ли смогла бы осилить переход. Добрыня чуть задержался – привязывал раненого стражника к лестнице.

Ход был узким и невысоким, кое-где приходилось ползти на четвереньках. Вскоре уперлись в дверь – она оказалась закрытой. Кузнец достал кинжал, просунул его между косяком и дверью, что есть силы потянул вверх. Снаружи что-то загремело, и дверь подалась. Осторожно выглянув наружу, кузнец радостно прошептал:

– Да это же княжий дом! Вон и дверь Путши…

Двери были открыты. На улице по-прежнему лил надоедливый дождь. Все понимали, что побег могут обнаружить в любую минуту.

• Предыдущая
• 36/63
• Следующая