Любовь неукротимая - Сноу Хизер - Страница 45

Она сама уже устала от мрачных цветов, но пока так и не могла себя заставить надеть что-нибудь цветное, хоть и купила несколько таких нарядов на прошлой неделе. Пен целый час пыталась пересилить себя и примерить милое лавандовое платье, однако так и не смогла. После долгих размышлений она вспомнила, что была облачена в наряд точно такого же цвета, когда Майкл впервые сорвался на нее в своей студии в Лондоне – тем утром перевернулась с ног на голову вся ее жизнь. И Пен сомневалась, что сможет заставить себя впредь носить что-либо лавандовое.

Остальные же новые платья словно поддразнивали ее. Пенелопа созерцала их каждое утро: желтые, голубые, кремовые и розовые – тени ее прошлой жизни. Она поглаживала дорогую материю и представляла себя облаченной в них – когда-нибудь в будущем, не сейчас. А пока она вновь надела одно из черных платьев – знак раскаяния, спасавший ее после смерти мужа.

Пенелопа не могла поверить, что, излечивая других людей от скрытых негативных ассоциаций, в себе самой не замечала никаких признаков того же недуга. Вероятно, она просто перестала обращать внимание на себя, полностью сконцентрировавшись на чужих проблемах – в конце концов, именно они помогли ей забыть собственную боль. А возможно, она несознательно избегала легкомысленной жизни, которую вела в прошлом. И сейчас, узнав о своих болезненных ассоциациях, Пен все равно продолжала цепляться за черное, несмотря на уверения Габриэля в том, что этот цвет ей совершенно не подходит. Откуда он может это знать? Если даже сама себя она теперь не знает.

Пенелопа вошла в свою комнату и обнаружила, что прислуга уже на месте: готовит горячую воду, гребни и расчески для госпожи. Пен начала расстегивать лиф, когда обнаружила висевшее напротив платье.

Дыхание перехватило, а сердце едва не остановилось, когда она вместо ожидаемого серого платья увидела восхитительное творение бледно-желтого цвета. Довольно простое, однако с заниженной талией, более широкими юбками и ярко-желтой тесьмой.

– Это откуда? – спросила Пен, хотя ей уже был известен ответ на этот вопрос: платье прислал Габриэль.

– Не знаю, миледи, – растерялась прислуга. – Я приготовила серое, как вы велели. Потом я ушла за горячей водой, а когда вернулась, нашла вот это. Я решила, вы передумали, – объясняла она, неуверенно смотря на госпожу.

Пенелопа бросила взгляд на дверь, соединяющую ее покои с гостиной перед личной комнатой Габриэля, и вновь посмотрела на служанку.

– Что ж, вероятно, его только что доставили. Я заказала его на днях, – солгала она, – но и подумать не могла, что оно будет готово так скоро. Хорошо, что я ошиблась.

Служанка кивнула и вернулась к своему занятию.

– Оно прекрасно, миледи. И цвет этот вам подходит больше. Сегодня вечером вы будете выглядеть просто изумительно.

Пенелопе пришлось согласиться.

Она не могла поверить, что Габриэль купил ей бальное платье, и не представляла, как он это сделал. Ее верность черному цвету, должно быть, волновала его сильнее, чем она думала. И раз уж он сам решил справиться с этой проблемой, Пен должна повиноваться, так ведь?

Умываясь, она не переставала изумляться его поступку. Она вспомнила, как Габриэль окрасил в желтый цвет черное платье там, на холсте. «Вот как выглядит настоящая Пен, – сказал он тогда. – И, думаю, тебе давно пора стать прежней». С помощью платья Габриэль хотел положить начало этим переменам? Вероятно, он просто боится сегодняшнего вечера и надеется, что его «талисман» принесет удачу, только если будет облачен в яркий радостный цвет, проливающий свет на тьму внутри его.

Пенелопа не могла перестать думать об этом открытии. Также она не знала, как ей следует на это реагировать. Но если Габриэлю необходимо, чтобы сегодня она была в желтом, если это поможет ему чувствовать себя увереннее, то она, бесспорно, на один вечер отречется от черного.

Одевшись, Пен смотрела на свое отражение с некоторым удивлением. Неужели это может как-то помочь Габриэлю? Она вовсе не ощущает себя лучом летнего солнца. Хотя платье действительно было очень милым, а цвет – теплым и приятным. Значит, проблема в ней самой. Именно в ней зародилось нечто темное, то, чему не нашлось бы места прежде, и это мешало Пен. Странно, что Габриэль не заметил этого.

– Пен, – вздохнул он, когда она вошла в гостиную.

Пенелопа густо покраснела под его обжигающим взглядом. С тех пор как они стали любовниками, она часто ловила на себе подобные взоры, однако теперь в глазах Габриэля она видела нечто большее. Помимо страсти, они выражали нежность, ласку. И гордость – Пен не могла не заметить, как он рад, что она приняла его подарок.

Так как Габриэль по-прежнему избегал закрытых пространств, они наняли кабриолет. Вечер выдался прохладным, но не пасмурным. Бромвич заботливо укутал Пенелопу в плащ и взялся за вожжи – они не наняли кучера, чтобы никто не нарушил их уединения.

– Спасибо за платье, – сказала Пен, когда они свернули на дорожку, ведущую из Сомертон-Парка.

– Спасибо, что надела его, – ответил он низким и немного грубым голосом.

– Оно мне впору, – заметила она. – Как ты смог подобрать его для меня?

Свет от фонаря выхватил его сухую улыбку.

– Признаюсь, я украл твое старое платье. Отнес его портному из деревни и спросил, сможет ли он сделать с этим то, что я хочу. Ткань нашлась в соседнем магазине, и портной с супругой денно и нощно корпели над тем, во что ты сейчас облачена. Знаю, это не похоже на те платья, к которым ты привыкла…

– Нет! Габриэль, оно прекрасно! – Пенелопа говорила чистую правду. Да, это простое платье отличалось от остальных ее нарядов, однако она нашла его очень интересным и, что важнее, в какой-то степени почувствовала себя в нем прежней беззаботной Пен. Возможно, потому что его было не так уж сложно надеть в отличие от остальных ее платья.

Сухая ухмылка Габриэля преобразилась в искреннюю улыбку.

Всего через несколько минут они были у дома мистера и миссис Джеймс Белл – благодаря хорошо освещенным улицам этой части Шропшира отыскать верную дорогу не составило труда.

– Я много думал о сегодняшнем вечере, – начал Габриэль, поворачивая на колею, идущую вдоль коттеджей, – и пришел к такому выводу. Если цель поездки сюда заключается исключительно в проверке эффективности нашей совместной работы и подтверждении твоей теории ассоциаций, то мне следует отправится на вечеринку одному. Тогда и посмотрим, не наступит ли головокружение в этот раз.

Пенелопа, нахмурившись, посмотрела на спутника.

– Дело в том, – продолжал он, – что мне и прежде не становилось плохо на балах, если ты была рядом. Поэтому для уверенности мне нужно принять этот вызов в одиночку.

– Без своего талисмана, – нахмурилась она.

– Именно, – кивнул Габриэль, однако его голос звучал не слишком убедительно. – Мы войдем вместе, но после приветствия хозяев торжества ты отлучишься поправить прическу, чтобы я вошел в зал один. – Он улыбнулся. – Если минут через пятнадцать я не выбегу оттуда с криками, можем считать, что успех на нашей стороне.

– Хорошо, – согласилась Пенелопа, внутренне не одобряя его решения.

Кабриолет остановился возле богатого особняка. Пенелопу поразил размах происходящего: множество карет, из которых высаживались гости; экипажи, маневрирующие в поисках свободного места; только успевающие принимать поводья слуги – такого количества гостей она не ожидала здесь увидеть. Пен заметила недоуменные взгляды, оценивающие их выбор транспорта.

Габриэль слез первым и подал руку спутнице; под руку же они прошли к парадной двери дома, откуда доносились гул голосов, смех, музыка. Белл-Холл был не таким большим, как Сомертон-Парк, но по праву считался роскошным загородным поместьем. Пенелопа бывала здесь прежде и помнила, что бальный зал находится неподалеку от входа. На званых вечерах в Белл всегда собиралось много народу, и, как правило, гости плотно заполняли небольшой дом. Судя по тому, сколько людей толпится в фойе и в гостиной, шума этой ночью следует ожидать еще больше.