Хуан Дьявол (ЛП) - Адамс Браво Каридад - Страница 38
- Предыдущая
- 38/60
- Следующая
- С двумя источниками питьевой воды и морем, которое обеспечивает продукты питания, могут пройти недели, месяца, даже год, пока они сдадутся!
Порывисто Ренато встал. С откровенной невежливостью он повернулся к представителю власти и подошел к окну, через стекла которого он смотрел, не видя, на город, который просыпался с первыми лучами рассвета. Голос губернатора достиг его, заставив вздрогнуть:
- Ваша жена мертва чуть больше недели.
- Но я не имею ничего общего с ее смертью, ничего… ничего! Не верите? – опять разъярился Ренато.
- Хочу верить, но вы ничего не предпринимаете, чтобы прекратить злословие. А версии несчастного случая, которые дошли до меня.
- Они лгут, лгут! Я ничего не сделал ей. Наоборот…
- Вы преследовали…
- Только надежда остановить понесшую лошадь. Я не хотел ее смерти, хотел, чтобы она была жива. Я верил, что она родит мне сына. Как я мог хотеть убить ее? Она хотела играть со мной, управлять, как куклой, в фарсе, который сама выдумала. Она не полагалась на Провидение и божье правосудие. А когда увидела, что я хочу остановить ее, когда настиг ее, шпора вздыбила коня, из рук выскользнули поводья, за которые я почти ухватился. Отчаянно я вонзил шпоры и помчался по дороге на возвышенность. Она повернула кругом, а конь, на котором она сидела, поднялся на копыта. Не знаю, порвались ли поводья, или она не смогла больше ими управлять. Как стрела, животное мчалось к ущелью. Погнав коня за ней, я чудом остановился у края пропасти, тогда как конь Айме, безудержно подталкиваемый, сделал прыжок в пропасть и свалился туда, отскакивая от скал и деревьев…
Искренне впечатленный, губернатор встал, потрясенный драматичным рассказом. Но вошла служанка, тихо и своевременно неся на серебряном подносе кофе. По взгляду хозяина она удалилась и вышла. Пожилой глава города приблизился к молодому Д`Отремон и по-отечески положил руку ему на плечо:
- Правильно. Остальную часть рассказа я уже слышал из уст вашей сеньоры матери. То, что вы рассказали, лишь подтверждает мое мнение; откажитесь от этого скверного дела Мыса Дьявола, вернитесь домой, подумайте, отдохните…
- Я не могу думать и отдыхать. Не могу сидеть сложа руки…
- А вы не понимаете, что это публичная демонстрация интереса к свояченице…?
- Моника – женщина, которую я люблю! Я не оставлю ее в объятиях другого! Кровью и огнем, если нужно, я вытащу ее! Ваши советы бесполезны, сеньор губернатор…
- Уже вижу. Прекрасно понимаю волнение вашей матери. Я не отрицаю вашей породы, Ренато…
- Что вы хотите сказать?
- Однажды я видел вашего отца, восторженного одной женщиной, почти как вы сейчас, такой же восхитительной, как эта Моника де Мольнар, с которой не имел удовольствия познакомиться. Джина Бертолоци была прекрасна итальянской красотой. Простите, если ее имя напоминает вам то, о чем вы бы предпочли забыть. Человек, с которым вы хотите покончить кровью и огнем…
- Я не забыл печальную главу жизни моего отца, – констатировал Ренато с гневом и презрением. – Но меня не волнует, как и его тогда не волновало…
- Это не тоже самое, Ренато, – возразил губернатор с сурово. – Человек, которого ваш отец опозорил, был не вашей крови.
- Я никого не позорил. Моника никогда не была настоящей женой Хуана. Так называемый брак был фарсом и очень скоро аннулирование брака будет в моих руках. Я лишь жду этого срока, чтобы жениться на ней. Поэтому я прошу, требую вашей поддержки. Не поддержки: справедливости… строгой и простой справедливости. Пусть возьмут этого мятежника, арестуют его, пусть заставят дать свободу женщине, которую он бесправно держит похищенной, по меньшей мере.
- Я так понимаю, сеньора Мольнар несколько раз заявляла публично в пользу Хуана Дьявола.
- Вы издеваетесь надо мной?
- Нет, Ренато, я не способен. Лишь пытаюсь призвать вас к разуму.
- Моим единственным разумом зовется Моника де Мольнар, и когда я так говорю, значит, у меня есть на это моральные права!
- При наличии, к тому же, законных прав; когда по крайней мере у вас будет аннулирование брака, которое вы так ждете, тогда сможете просить моей поддержки и солдат.
- Я не буду столько ждать! Я начну действовать своими средствами!
Вскоре послышались несколько отдаленных взрывов, как из пушки большого размера, и оба подбежали к балкону, распахивая настежь окна. Они нетерпеливо посмотрели повсюду. Все было спокойно на Мысе Дьявола. К северо-западу красноватый туман покрыл небо и клуб удушливого жара прошелся по лицам, и губернатор проговорил:
- Ничего. Ничего не случилось. Простые выбросы Мон Пеле, как я сказал, не имеют ни малейшей важности. Возможно попортятся ближайшие засеянные поля рядом с вулканом, а пока не пойдет пепельный дождь, ничего не случится…
- Вы так уверены…
- Я придерживаюсь мнения доктора Ландес, человека с мировым именем, который совершенно успокоил меня по этому поводу. Впрочем, признаюсь, на некоторое время мне стало страшно. Я решил, что эти нахалы дадут вам пищу для размышлений, сваляв дурака с захваченной бочкой пороха…
- И тем не менее, вы будете ждать?
- Конечно. И вам советую. Я думаю поехать в Фор-де-Франс на пару недель. Там у меня хороший дом для отдыха, где все дела покажутся незначительными и далекими. Вы бы хотели поехать со мной?
- Премного благодарен, но с вашей помощью или без, я сделаю то, что должен.
- Вы поступите очень плохо. Нет на земле женщины, которая бы стоила этого.
- За исключением той, которая скоро станет моей женой! – отрезал Ренато сухо и раздражительно. – И я больше не помешаю вам. Желаю счастливых недель отдыха, хотя, когда вы вернетесь, Сен-Пьер сгорит от края до края. С вашего разрешения…
Губернатор снова взглянул с балкона на черную и далекую точку Мыса Дьявола. Господским жестом он зажег сигарету, глядя туда. Внезапно он снова услышал глухой, долгий и отдаленный взрыв. Пугающий шум, казалось, шел теперь из-под земли, содрогая город. Другой клуб сажи разорвался в воздухе. Испуганная стая птиц летела через море, а мелкий дождь мягко падал, как снежинки, на крыши и улицы. Губернатор Мартиники протянул ладонь, ощутив некий странный дождь, сухой и нежный, который осыпался на пальцах, и пренебрежительно проговорил:
- Пепел… Испортит сады… Настоящее несчастье… В конце концов, пройдут майские дожди…
Он остановился на мгновение, посмотрел на город, такой же, как он, счастливый и доверчивый.
- Хуан, ты поднялся?
- Только на время, думаю, пора. Ты прекрасно позаботилась о моем ранении, Моника…
Медленно, со скоростью, с которой он мог идти, шла рядом Моника, удивленно подошедшая к нему, увидев, как тот пытается пройти по дорогам, а рука протянулась на мгновение, словно ища опору в скалах. Лицо, менее загорелое, побледневшее, имело печать сурового благородства. Левая рука еще покоилась на шелковой повязке, и из-под белой рубашки выглядывали повязки.
- Какое безрассудство! Я думала, ты побудешь немного на солнце, а потом…
- Мое присутствие нужно там внизу, Моника. Бедные люди страдают. Мне сказали о твоем визите, продуктах…
- Мне казалось несправедливым придерживать продукты, у меня печение и хлеб, когда у нас раненые…
- В один день они съедают столько, сколько тебе бы хватило на неделю…
- И что это дает? Я могу есть рыбу, как другие…
- Знаю, твоя щедрость безрассудна. Еще знаю, что ты лечила раненых. Брат Мартина, почти умерший, теперь без лихорадки.
- У него только заражение раны. Его завязали в грязные тряпки. Я думала, не будет лишним научить женщин деревни полезности горячей воды, относительно стерилизованных бинтов.
- Ты много сделала для всех. Твое имя благословляют все уста…
- Я должна им, Хуан. Ты думаешь, я не знаю, что мое присутствие вызвало эту ситуацию среди вас? Этот несчастный случай, когда Ренато пришел за мной, спровоцировав раны этих людей. Хотя и косвенно, но я считаю ответственной себя…
- Предыдущая
- 38/60
- Следующая
