Найти тебя - Монтефиоре Санта - Страница 27

— Перед тем как начать мессу, я хотел бы радушно поприветствовать вас и поблагодарить, что вы пришли сегодня в церковь. Я знаю, что многие из вас здесь для того, чтобы отдать дань уважения Роберту Монтегю и его семье в такое печальное и трудное для них время. Я вам всем рад и признателен за вашу поддержку и утешение. — Его взгляд упал на Селестрию, его лицо выражало сострадание. — В молитве мы просим нашего Спасителя, чтобы Роберт Монтегю оказался целым и невредимым и вернулся в свою семью, и через любовь мы все можем объединиться и дать силу тем, кто в ней нуждается.

Селестрия заметила, как нижняя губа Гарри задрожала, и из ее глаз полились обжигающие слезы. Все сразу стало таким реальным. Отец не вернулся домой, и от него не было никаких вестей. И хотя сердце подсказывало ей, что этого не может быть, умом она стала принимать тот факт, что все указывало на самоубийство. Абсолютно все, кроме, пожалуй, характера отца, который, однако, она не так уж хорошо знала, как ей казалось.

В конце мессы толпа прихожан высыпала на улицу, залитую бронзовым солнечным светом, который словно бы сводил на нет печальную торжественность сегодняшнего дня. Люди Пендрифта отдавали дань уважения Элизабет, Джулии и Арчи, Пенелопе и Мильтону, печально улыбаясь детям, которые стояли, как животные в зоопарке, пытаясь не замечать атаки любознательных наблюдателей. Селестрия держалась подальше от толпы в обществе Лотти и Мелиссы, которые были полны решимости спасти свою кузину от необходимости говорить с местными жителями.

— Как будто они не видят, что ты и без того слишком устала, — сказала Мелисса, глядя, как ее мать пожимает руки людям, которых раньше никогда не видела.

— Это расплата за то, что мы в этом городе самое влиятельное семейство, — сказала Лотти со вздохом. — Каждый чувствует, что имеет к тебе отношение, пусть даже самое малое.

— Нет, — сказала Селестрия, покачав головой так, что перья на ее шляпе затряслись, готовые вот-вот улететь прочь. — Это потому, что они искренне любили папу, Каждый здесь верит, что был его близким другом. Они потеряли не просто какого-то постороннего человека, они лишились настоящего друга. Я их всех едва знаю, а папа мог назвать их поименно. И даже самых пожилых, как, например, вон того старого бородача. — Она указала на Мерлина, который разговаривал с Арчи, держа шляпу в руке. — Держу пари, он знал Монти еще мальчишкой.

Неожиданно какая-то женщина средних лет отделилась от остальных и приблизилась к трем девушкам. Она была полной и привлекательной, ее волосы, собранные в пучок под темносиней шляпой, напоминали цветом полевую мышь. Селестрия знала, что встречала ее где-то раньше, но не могла вспомнить, где именно. На какую-то долю секунды незнакомка замешкалась и, казалось, несколько смутилась под надменным взглядом Селестрии. Затем она поспешно расправила плечи и, подстегиваемая глубоким чувством уважения, которое она испытывала по отношению к отцу девушки, представилась.

— Я миссис Крэддик. — Она говорила мягким девическим голосом, почему-то напоминавшим о дыме костра. Селестрия протянула ей руку.

— Я просто хотела сказать, как я сожалею о том, что случилось с вашим отцом. Он был достойным, добрым человеком. Самым лучшим. — Она улыбнулась и опустила глаза, когда ее щеки, похожие на два яблока, залила краска.

— Спасибо вам, — ответила Селестрия, надеясь, что женщина уйдет. Но вместо этого миссис Крэддик подняла глаза, которые сейчас блестели от слез, и продолжала:

— Видите ли, мой малыш был очень болен. Серьезно болен. Мы думали, что он, наверное, умрет. Но ваш отец, мистер Монтегю, нашел лучшего доктора и оплатил лечение нашего сына. Он велел мне никому и никогда об этом не рассказывать. Ну, и он не желал ставить в неловкое положение моего мужа. Видите ли, я просто не хотела, чтобы его доброта осталась незамеченной. Вы и остальные члены вашей семьи должны знать, что он делал для других. Он был бескорыстным человеком, мисс Монтегю.

— А как теперь дела у вашего сына? — спросила Лотти.

— О, он идет на поправку, спасибо, мисс Флинт. — Она снова взглянула на Селестрию. — Если бы не ваш отец, то мой сын Райан… — Она вдруг запнулась, глотнув воздуха. — Ну, я не буду вас задерживать. — Она повернулась и исчезла, растаяв в море темных костюмов и шляп.

— Ты знала об этом? — спросила Селестрию Мелисса.

Та лишь отрицательно покачала головой.

— Нет.

— Да, дядя Монти был темной лошадкой, — произнесла Лотти, находясь под впечатлением от услышанного.

Селестрия прищурила глаза, припоминая недавний разговор между Джулией и Монти, невольной свидетельницей которого она стала.

— Да, настолько темной, что ее просто невозможно рассмотреть, — сухо добавила она. — Мне начинает казаться, что я совсем не знала своего отца.

Когда Селестрия вернулась в поместье, она прямиком направилась к матери. Памела сидела в постели в кашемировом кардигане и ночной рубашке, пытаясь накормить Пучи кусочком хлеба с паштетом. Она подняла на дочь покрасневшие и блестящие от слез глаза.

— Он ничего не хочет есть.

— Он покушает, когда проголодается, — ответила Селестрия, расстегивая свое пальто.

— Он совсем потерял аппетит.

— А разве у нас он есть?

— Я никогда бы не подумала, что Пучи может скучать по твоему отцу. Но так оно и есть, он явно опустошен.

— Ты уже послала телеграмму дедушке? — Селестрия сняла свою шляпу и стала вытаскивать шпильки из волос, расположившись возле зеркала у туалетного столика Памелы.

— Я не хочу лишний раз беспокоить его до тех пор, пока мы не будем знать наверняка.

Селестрия сидела, сгорбившись, и рассеянно крутила одну из шпилек.

— По-моему, и так все ясно как божий день.

— Пока нет тела, я отказываюсь верить в его смерть.

— Но, мама, ведь тело могут никогда не найти. Как очень тактично заметила тетя Пенелопа, его, возможно, проглотила какая-нибудь рыба.

— Да откуда взяться такой огромной рыбине на побережье Корнуолла? — не сдавалась Памела. — И что может знать эта глупая женщина? — Она вдруг начала плакать. — Ну ради всего святого, Пуч, кушай же что-нибудь!

Селестрия уселась на край кровати и взяла мать за руку.

— Что же нам теперь делать? — простонала Памела. — Я не представляю себе жизни без Монти. Он был для меня всем. Как он мог так поступить со мной? Если он чувствовал себя несчастным, он мог бы прийти и сказать мне об этом. И тогда мы бы вместе решили, что делать. Но вот так взять и убить себя — разве это не эгоистично с его стороны?

— Нам придется обходиться тем, что мы имеем, — сказала Селестрия, вынужденная казаться сильной ради своей матери. — Гарри снова пойдет в школу. Мы вернемся в Лондон. И жизнь станет, как прежде. Папы больше не будет с нами, с этим надо смириться.

Наступило долгое молчание, Памела переваривала слова дочери. А потом она внезапно сжала ее руку.

— О Селестрия! Я тебе солгала.

— Солгала? О чем?

— Твой отец и я… В ту ночь, когда он исчез… Мы действительно поссорились.

— Из-за чего?

— Он ведь ужасно любит пофлиртовать.

— Кто? Папа?

— О милая… Ты еще слишком молода, чтобы знать такие вещи. Ты такая невинная и наивная. — Селестрия вдруг подумала об Эйдане Куни, но ничего, кроме пустоты, не почувствовала. Памела быстро пробежала рукой по щеке дочери. — Он любит красивых женщин. Конечно, я привыкла к его заигрываниям с особами женского пола и старалась в большинстве случаев не замечать этого. Но это вовсе не означает, что мне не было больно наблюдать, как он сладострастно смотрит на кого-то моложе и симпатичнее меня. Никто не может устоять перед таким вожделеющим взглядом. Как будто он видит тебя насквозь и заглядывает в самую твою суть, прекрасно зная, чего ты хочешь и чего тебе в жизни недостает. Но прошлой ночью все зашло так далеко, что стало той последней каплей, которая переполнила чашу терпения. И когда мы поднялись к себе наверх, я налетела на него. Я говорила ему, что не пристало в его возрасте пытаться заигрывать с молоденькими девушками и что он выставляет себя полным идиотом. — Она провела пальцами по лицу, чтобы смахнуть слезы. Ее ногти были длинными, красного цвета, идеально ухоженными. — А еще я сказала, что не хочу, чтобы он слишком много времени проводил в командировках. И что нечестно так часто оставлять меня одну.