Венера без лицензии - Щербаненко Джорджо - Страница 30

• Предыдущая
• 30/42
• Следующая

Полная психопатка при всей своей рассудочности! Если ты воспользуешься этим безумием, значит, ты в самом деле прохвост. Но погоди, не переживай: вдруг она еще скажет «нет». Молнии так и плясали над ними; подошел бармен и прервал беседу, пожаловавшись, что ужасно боится грозы: если б знал заранее – ни за что бы не пошел работать в такое место.

– В наши дни существует лишь одна форма полупроституции без услуг сутенера. Это когда девушка находит себе пожилого друга. Есть даже ловкачи, которые имеют сразу двоих и жениха в придачу – вот так-то! Или, например, разведенная женщина без средств стремится пристроиться на содержание, а если у него самого с финансами негусто, то через месяц-другой она принимается искать чего получше. А еще есть такие милые одинокие женщины, имеют дома вязальную машинку, вяжут свитера соседям, знакомым, дальним родственникам. Бывает, кто-нибудь заглянет к ней на огонек – допустим, бывший сосед по дому или аптекарь, у которого она покупает лекарства... «Как дела, синьора?» – «Да так себе...» – «Примите маленький подарочек, не обижайтесь, это от души!» – «Да что вы, да зачем вы тратились, да как же можно?!» – «Синьора, это ведь не кольцо с брильянтом, а обыкновенная сумочка!»

Надо же, говорит как пишет!.. А эта башня, она часом не рухнет? Ладно, говори, моя радость, говори сколько хочешь, только в конце скажи «нет»!

– Вот такие отношения я ненавижу, потому что в них ложь, лицемерие. Никогда бы на это не пошла!

Ну да, она любит, чтоб все начистоту, никаких компромиссов – безумная, и все тут!.. Башня оказалась устойчивее, чем он полагал: гроза вдруг словно разбилась об нее, молнии перестали сверкать, и дождь зашуршал тише.

– Опять разговорилась – с вами я делаюсь болтливой, но надо же объяснить, почему я хочу помочь вам. У меня есть достаточный опыт, и я поняла, где коренится зло... Мерлин[6] была права: сутенеров истребить невозможно, и все-таки когда тебе попадается сутенер – дави его. – Она яростно стиснула руки на столе. – Так что я должна делать?

Ну вот, еще один апостол, истребляющий зло. А вместе они точно два крестоносца. Она в самом деле верит, что зло можно подавить. Да какой смысл, моя радость, их чем больше давишь, тем больше становится! Ну и что, все равно давить, наверное, надо.

– Подумайте хоть несколько дней, прежде чем соглашаться.

– Да не надо так со мной говорить! Вы что, до сих пор не поняли: я всегда думаю не сходя с места.

Ну как не понять, моя радость, давно понял!

– Тогда подумайте не сходя с места о двух погибших девушках. Если мы допустим малейший промах, вы будете третьей.

– Я подумала.

– Еще подумайте, что мы будем с ними один на один и никто нас не защитит: операция проводится втайне от полиции.

– Подумала.

– Нет, вы как следует подумайте... – Никакое «ты» не могло бы выразить, как она близка ему, как он за нее боится, лучше, чем это «вы»! – Вам же придется каждый день ложиться с новым клиентом, а то и с двоими, чтобы потом ни хрена не найти или чтоб вас прикончили вслед за теми двумя шлюшками! Я сказал, подумайте, я с вами не в бирюльки играю! – Он был взбешен и выражался соответственно своему состоянию. – Простите...

Она ответила очень сухо:

– И так со мной тоже говорить не надо. Вы внесли в свое предложение очень личную ноту. Из ваших слов можно заключить, что мое согласие вам не по душе, вы не хотите, чтобы я имела дело с мужчинами. Если так, то, извините, с вашей стороны это одно лицемерие. Мне, в сущности, глубоко наплевать, что вам по душе, а что нет. Вы меня попросили выполнить определенную работу, а теперь, когда я говорю «да», вы говорите «нет». Tax кто же из нас играет в бирюльки?

Да замолчи же, замолчи, ну почему он до скончания века должен попадать в безвыходные положения?!

– Скажите, что мне надо делать, и покончим с этим. Я совершеннолетняя, сама за себя отвечаю и, если б могла, сказала бы «нет». Но я не могу этого сказать.

Она не может!

– Ладно, пойдемте на веранду, подышим, дождь почти кончился.

Он все ей объяснил на веранде, глядя вниз на огни Милана; дул порывистый влажный ветер, и казалось, на лицо тебе положили мокрую салфетку; объяснил ужасающие подробности той грязной работы, которая ей предстоит, дал омерзительные рекомендации, направленные на то, чтобы эта работа стала как можно менее опасной, сообщил условные сигналы:

– Если вы один раз высунете локоть из окошка машины, это будет означать: «нашла». Если два раза подряд – значит: «опасность». Завтра я привезу Давида, и мы все отрепетируем. Он будет наблюдать за вами: как только замечаете что-нибудь подозрительное, даете ему сигнал, и он тут же подъезжает на машине. – Так, втравил в эту грязь еще одного безумца! Известно, больная голова ногам покоя не дает!

Он взял под руку свою Ливию Гусаро, проводил ее до подъезда, они даже пожали друг другу руки на прощанье, не хватало только сказать: «Спасибо за приятный вечер!» Когда возвращался в «Кавур», чувствовал, что его тошнит от жизни, от людей, от самого себя – от всех, кроме нее.

– Вы, должно быть, зациклились на тех прожженных девицах начала шестидесятых годов, на тех, которые стоят, прислонившись к музыкальному автомату, в кожаных куртках и с длинными русалочьими волосами: такие, по-вашему, могут шляться ночью по проспекту Буэнос-Айрес, а другим это заказано. Но, боюсь, вы несколько отстали от жизни...

– Ну да, я, наверно, не дорос до девиц, окончивших историко-философский факультет.

Итак, Ливия Гусаро за работой, в самом конце улицы Джузеппе Верди, у выхода на площадь Ла Скала, время – десять тридцать, место определено после долгих дебатов, в которых участвовали трое (Давид – с совещательным голосом). Одета она крайне продуманно – вся в голубом, мини-юбка, под расстегнутым жакетом нечто не обеспечивающее должного прикрытия, во всяком случае, блузкой это никак не назовешь, – словом, все нацелено на то, чтобы Ливия, когда она идет по улице к площади Ла Скала, производила впечатление девушки, ищущей что-то (скажем, магазин) или кого-то, с кем у нее назначено свидание. Именно такое впечатление она и производит.

Давид прячется под портиком на площади; его «Джульетта» размещена на стоянке очень удобно, почти в первом ряду у памятника Леонардо да Винчи (это обошлось ему в тысячу лир чаевых). За много дней ничего стоящего они не выудили; взять хоть сегодняшнее утро: двое уже пытались пристать к Ливии, но одного она отшила, потому что он был без автомобиля (тот, кто им нужен, безусловно, должен быть на колесах), а другого – за то, что он оказался юнцом лет двадцати двух и свой восторг по поводу Ливии выразил словами: «Какая чувиха!» (Тому, кого они ищут, должно быть как минимум за пятьдесят, и он положительно не может иметь в своем лексиконе слово «чувиха».)

А теперь Давид из-за портиков увидел, как пожилой – за пятьдесят, уж точно, – довольно высокий человек остановился рядом с Ливией; та делала вид, что ждет зеленого света. Между ними завязалась беседа: видно, Ливия решила сразу не сбрасывать его со счетов, а прощупать.

Вот они пошли рядом, пересекли улицу Мандзони, один раз Ливия даже улыбнулась, но с гордым достоинством. Это означало, что у человека есть автомобиль, и она великодушно позволила ему себя подвезти. Давид в три прыжка очутился возле «Джульетты»: главное – определить, где этот благообразный уличный Казанова остановил свой лимузин, – однако Ливия облегчила ему задачу, задержав кавалера, пока Давид не сел им на хвост.

Какое удобство, синьор, оказывается, оставил машину на той же стоянке, у памятника Леонардо: красивый черный «таунус» затерялся в этом муравейнике. Давиду хватило времени, чтобы выкурить сигарету почти до конца, прежде чем тот сумел вывести машину. Начался автопробег по строго оговоренному маршруту: улицы Мандзони, Палестро, проспекты Порта-Венеция, Буэнос-Айрес, площадь Лорето. Линия поведения тоже была отработана до мелочей: синьорина говорит своему спутнику, что ей надо на бульвар Монца, то есть прогулка на колесах получается достаточна длинная, чтобы оба успели составить друг о друге представление. Если, по мнению Ливии, есть смысл продолжать знакомство, то она соглашается на его галантное предложение и рекомендует последовать дальше, в направлении Монцы, где есть очень милые, укромные уголки. В противном случае она заявляет синьору: мол, не на такую напал, впервые в жизни села в машину к незнакомцу – и вот, пожалуйста, всем мужчинам только одного и надо!

• Предыдущая
• 30/42
• Следующая