Спортсмены - Гладков Теодор Кириллович - Страница 35

Из 5000 заводских тысяча была активными физкультурниками. Братья попали на завод, где в разное время работали люди, которых все мы знаем как футболистов, - братья Аркадьевы, Блинковы, Сергей Ильин, Борис Апухтин, Константин Бесков, Аркадий Чернышев, Сергей Афонин. Фильм «Вратарь» - это почти про то, как футбольная команда СИМа ездила играть в подмосковное Глухово и привезла оттуда Григория Федотова.

Заводская футбольная команда одно время была ведущей в стране, словом, спорт здесь процветал. Интересующиеся спортом стремились работать на «Серпе» у Петра Федоровича Степанова, директора завода с 1924 по 1938 год. Или на автозаводе у Лихачева Ивана Алексеевича. Многим обязаны мы этим людям, при них заводы не только выпускали прокат, литье и машины, но и давали путевку в жизнь большим спортсменам.

В команде легкоатлетов СИМа насчитывалось 120 человек. Когда Георгию Знаменскому предложили быть у них инструктором, он в первый момент даже оскорбился, словно не мечтал о том совсем недавно. Отказался! Но ему сказали: «Ты что же: сам за нас бегаешь, а других учить не хочешь?» И Георгий с Серафимом сделали для себя открытие, что, оказывается, уже давно, с той поры, как они на заводе, бегают не «за себя», а «за завод». Поздно до них это дошло, зато усвоилось накрепко.

Хороший физкультурник был на заводе общей гордостью, не меньшей, чем ударник.

Как это можно объяснить?

Есть в одном фильме такая сцена: 1918 год, театр, полный «простого люда», а из раззолоченной ложи восхищенно смотрит изящный балет матрос в шапке и жрет воблу. Интерес к культуре и бескультурье налицо. Но через десять лет тяга к практическому овладению культурой была всеобщей.

Физическая культура тоже культура, и осваивать ее нелегко. Нужно, чтобы подали пример, и тот, кто живет и работает, как ты, думает, как ты, - словом, совершенно ничем от тебя не отличаясь, уже умеет точно бить по мячу, бегать красиво и быстро, прыгать далеко и высоко, становится для тебя настоящим героем.

Поразительно интересно читать газеты 30-х годов. Вот письмо девушки:

«Я занимаюсь физкультурой, и у меня появились грубые движения. Меня высмеивают за эти манеры, за твердую походку, а больше за то, что я к ребятам подхожу первая, без стеснения, за мои выражения «стукну», «отколочу», за мою излюбленную гимнастерку. Так неужели бросать?»

Первое поколение людей, осваивающих культуру, науку, технику, - героическое поколение. Второму, как известно, куда легче.

Вот почему так приветствовали, так любили двух братьев рабочие, так гордились и радовались, когда «свои, заводские парни» одерживали победу за победой...

Их первым противником был динамовец Александр Маляев. В легкой атлетике нередко случается, что борьба за первенство принимает вид поединков, - пример тому многолетний поединок Дьячкова и Раевского, прыгунов с шестом. Знаменские прошли сквозь целый ряд такого рода схваток да, кроме того, сражались еще и друг с другом.

Итак, новички против заслуженного мастера спорта - вот на каком уровне повели они сразу борьбу. А Маляева знали все⁴.

Пришла весна 1933 года. В традиционных эстафетах братья выступили отлично, и их заявили на чемпионат Москвы. Встречи Маляева с Серафимом Знаменским на беговой дорожке ждали все. Слово известнейшему в прошлом боксеру, ныне доктору медицинских наук, профессору К. Ф. Никитину:

«Учась в мединституте, я осваивал спортивный массаж, и Маляев был одним из моих пациентов. Тренировался он на стадионе «Динамо», и я восхищался его красивым легким стилем. Как-то после тренировки, усердствуя над его ногами, я спросил, почему он теперь так много тренируется.

- Конец спокойной жизни, - ответил он, - Знаменский появился!

- Кто такой Знаменский?

Он называл его слоном, медведем, было видно, что Маляев - непобедимый Маляев! - побаивается.

И вот в июле, в яркий солнечный полдень, на стадионе в Самарском переулке состоялся забег на 5000 метров. Когда Маляев делал разминку, он раза два подбегал ко мне и просил «встряхнуть мышцы». Он был бледен и часто облизывал губы. Таким я его еще не видел и тоже заволновался.

Вместе с ним на старт вышел корпулентный парень - грудная клетка как бочка. Он не бегал туда-сюда в последние предстартовые секунды, не тряс икрами, не набирался про запас кислорода с помощью глубоких вдохов, даже не переминался с ноги на ногу - просто стоял и с большим интересом, любопытством наблюдал, как это проделывают другие. Руки-ноги у него были белые-белые, в то время как Маляев успел уже загореть. Со мною рядом сидел Иван Сергеев, известный дискобол.

- Что, это и есть Знаменский? - спросил я у него, а сам подумал, что Маляев тревожится совершенно зря.

После выстрела все смотрели только на них двоих - они сразу вышли вперед и повели себя так, будто в том, чтобы не бежать вторым, - весь смысл жизни. Едва один выходил вперед, второй, чуть-чуть отдохнув, бросался наперегонки, и потом все повторялось. Знаменский так сильно работал плечами - а плечи у него были, как у хорошего боксера, - что, казалось, если заденет нечаянно, мой Саша просто вылетит с дорожки.

Ваня Сергеев отпускал по этому поводу иронические замечания, и я, помню, ему поддакивал, а потом оба мы замолчали.

Кругов через семь-восемь у Маляева уже не было сил обгонять противника, но он изо всех сил старался далеко не отставать. Знаменский не оглянулся ни разу, на последнем круге прибавил и выиграл метров двадцать. Его окружили, а он стоял и только улыбался. У него было лицо хорошего, добродушного парня».

Итак, звание чемпиона города перешло к Серафиму. 5000 метров он пробежал за 15.36,6 - новый рекорд Москвы. Маляев тоже показал один из лучших своих результатов, и это дало ему надежду на реванш. Он был очень самолюбив и с еще большей энергией обратился к тренировкам, готовя себя к крупнейшему в те времена соревнованию сезона - матчу трех городов: Москва - Ленинград - Харьков.

Ему казалось, что в проигрыше виновата одна-един- ственная ошибка - он «завелся». К чему были все эти обгоны? Пусть бы Знаменский вел бег, а на финише от него убежать ничего не стоит: скоростной запас у него, как у бомбовоза.

Он рассуждал правильно, но как спортсмен, для которого важно выиграть наименьшими усилиями, и закрывал глаза на такой немаловажный факт, что в борьбе- то родился новый рекорд. Бить рекорды в начале сезона как бы не полагалось.

Георгий не участвовал в том знаменательном забеге, но успех брата захватил и его. Оба готовы были теперь отдавать бегу все свободное время. Крошечный заводской стадион - забор из побеленного горбыля, дощатые будки внутри, длинные ряды серых лавок, дождем и снегом промытых, солнцем прокаленных, и, главное, утоптанное беговое кольцо - все это восхищало их, вошло в душу, как бывает, когда в детстве входит в душу первая школа. Ну а желание учиться было огромное.

Под влиянием этих чувств Серафим сделал героический для себя поступок: один, без Георгия, явился как- то на стадион «Пищевики» (теперь стадион «Юных пионеров») и спросил:

- Где тут Колька Баранов?

Николай Баранов был рекордсменом страны в беге на 800 метров, Серафим по совету товарищей прибыл к нему на выучку.

Его восхищали умеющие бегать быстро, и когда даже Георгий опережал его на стометровке, он тоже восхищался:

- Вот черти, вот черти! И как это вы?

Коля Баранов «таскал» их за собой на двухсотметровых отрезках, потом они переходили к спринтеру Грише Пужному, и тот бегал с ними рядом еще более короткие куски - метров по 30-40. Затем они возвращались к Баранову и пробегали втроем два круга, 800 метров. Чтобы доставить Серафиму радость, Коля Баранов иногда нарочно не убегал слишком далеко.

- Растем! - в таких случаях ликовал Серафим. И тут же с подозрением спрашивал: - А вы в полную силу бежали?

Коля и Жора уверяли, что очень старались, а сами посмеивались над его простодушием.

30 июля 1933 года в борьбе с Григорием Потеминым, бегуном небольшого росточка, но опытным, сильным и упорным, Серафим установил всесоюзный рекорд. 3000 метров он пробежал за 8.57,2, впервые в истории советского спорта лучше девяти минут.