Хроника смертельного лета - Терехова Юлия Константиновна - Страница 117

• Предыдущая
• 117/140
• Следующая

Действительно, Виктор еще накануне заметил его в вырезе ее рубашки, но ему показалось тогда, что на цепочке – крест необычной формы. Теперь Аликс сорвала его с шеи и протянула Виктору. Он, поколебавшись, взял золотую безделушку из ее руки.

– Это Нотунг [69]. Олег называл его символом нашей любви. В Питере он повел меня в Мариинку, на «Валькирию». Вернее, мы специально ездили в Питер, чтоб туда попасть. Олег заказывал билеты по Интернету. Спектакль был чудесный. А когда мы возвращались из театра, он спросил меня, хотела б я испытать чувство, подобное любви Зигмунда и Зиглинды. Я ответила, что это красивая и романтическая сказка, и в жизни так не бывает. И тогда он сказал что-то дикое…

– Что именно? – осторожно спросил Виктор.

– Сейчас вспомню – кажется, что из преступной любви, коей является инцест… – ее губы вновь задрожали, – может родиться великое деяние, совершить которое дано немногим, только избранным. Я спросила, кто они, эти избранные, он не ответил мне. Он засмеялся. Ему было смешно…

– Великое деяние, – пробормотал капитан, – о чем он говорил?

Но она лишь качала головой.

А еще спустя некоторое время Виктор узнал, что именно Александра Васнецова по просьбе своего возлюбленного по чужому паспорту отнесла передачу в СИЗО для Юрия Смолина. Способная актриса, умело наложенный грим – и «Вероника Муфтяк» отправляет на тот свет родного брата. Он цинично сыграл на ее профессиональном самолюбии. И хотя по-прежнему у Глинского не укладывалось в голове, как достойный восхищения молодой мужчина, баловень богов, блестяще одаренный и прекрасно воспитанный, мог сознательно пойти на инцест, теперь не оставалось сомнений, что именно ему, Олегу Львовичу Рыкову, Юрий Смолин передал – или продал – наркотики, похищенные в Склифе. Но это вовсе не доказывало того, что именно он кровавый поклонник Катрин Астаховой.

Оксана Кияшко. Зубов резко открыл глаза, его словно вырвали из сна. Он посмотрел на часы – почти три. Остаток ночи он провел, таращась в потолок, стараясь не беспокоить жену. Что же все-таки произошло с жизнерадостной симпатичной девушкой за эти несколько недель – за исключением того, что она влюбилась? Глаза влюбленной женщины сияют, особенно, если ее чувство взаимно. А Олег Рыков, судя по тому, что рассказала Оксана, не давал ей повода расстраиваться. Александра Васнецова – не в счет, Кияшко о ней ничего не знала, и знать не могла. И вот на следующее утро после того, как Аликс оказалась в больнице, он проснулся с твердым намерением еще раз поговорить с Оксаной. Виктору он накануне поручил заняться Аликс – от майора не укрылось выражение лица капитана, с которым тот перетягивал израненную кисть девушки. «Итак, – решил Зубов, – Оксана за мной».

Наконец наступило утро, можно собираться на работу и начинать что-то делать – бездействие Александра угнетало хуже самой тяжкой работы.

– Кому ты звонишь? – спросила жена, выкладывая на тарелку неизменную яичницу с колбасой.

– Одной девушке, – рассеянно ответил он, слушая длинные гудки.

Жена с грохотом кинула сковородку в раковину. Это совсем не означало, что она разозлилась, она все делала громко, отчего в их небольшой квартире все время стоял дикий шум.

В конце концов Зубов услышал слабый женский голос.

– Оксана, – спросил он, – это вы?

Раздалось неясное бормотание, и спустя мгновение Оксана ответила сонно и невнятно:

– Да? Олег, где ты?

– Нет, Оксана, это майор Зубов из МУРа. Вы меня помните? Вы одна дома? Это важно!

– Почему? – все так же сонно пробормотала девушка.

– Потому! – рявкнул Зубов. – Оксана, да проснитесь же, наконец! И не задавайте глупых вопросов! Мне нужно поговорить с вами. Отвечайте только «да» или «нет». Вы сегодня работаете?

– Нет.

– Когда вы договорились встретиться с Олегом? Скоро?

– Я не знаю. Я не помню, – растерянно прошептала девушка.

– Понятно, – ему ничего не было понятно, но тревога нарастала. Он замолк, обдумывая каким образом им лучше встретиться. – Я могу вас увидеть в ближайшее время? Скажем, через час?

– Да, – прошелестела девушка чуть слышно.

– Приезжайте ко мне на работу, – сказал Зубов, но она перебила его кратким «Нет».

– Почему? – удивился Зубов.

– Нет, – повторила она, – я не доеду.

– Вам так плохо? – спросил он.

– Да, – ее голос дрогнул.

– Так, – Зубову стало страшно, – тогда ждите меня дома. Никуда не уходите. Я скоро приеду.

Далее он позвонил Зимину.

– Приезжай ко мне и захвати с собой постановление о проведении медицинской экспертизы. Сергееву я сообщу… Кажется, мы влипли.

…Они уже полчаса сидели в машине под окнами ее дома в узеньком Мерзляковском переулке, пытаясь ей дозвониться. Но она не брала трубку. Не отвечал ни городской телефон, ни мобильный. Но и из дома она не выходила. Она могла уйти, пока они ехали, но уж больно слаб и несчастен был голос Оксаны, когда Зубов с ней договаривался о встрече. Пока они маялись в душной машине, позвонила Наташа из экспертного отдела.

– Привет, – прочирикала она, – синий шелк еще актуален?

– Еще как актуален, ангел мой, – как можно нежнее проворковал Зубов в трубку, – есть новости?

– Есть. Пришел ответ от Corneliani. Они использовали эту ткань для производства мужских рубашек. В Москве продавались в ГУМе с мая, по 300 евро за штуку. Причем поставляют они по одной единице каждого размера, – сообщила Наташа. – Что касается обрезков, о которых ты спрашивал, то везде с ними строго – все остатки ткани уничтожаются. Не знаю, как у них там, в Италии, с воровством, но официальные данные таковы.

– Спасибо, ангел мой, – поблагодарил ее Зубов, – с меня шоколад.

– Лучше коньяк, – хмыкнула Наташа, – я люблю коньяк… Забегай, короче, ежели что…

Майор нажал на кнопку отбоя.

– Вода есть? – спросил он Зимина.

Тот протянул ему бутылку воды – почти горячей. Тем не менее, Зубов сделал глоток. Он и Зимин продолжали сидеть в нагретой, словно духовка, машине под окнами Оксаны Кияшко, постепенно зверея от вынужденного бездействия – и это сейчас, когда счет идет на часы.

– Может, еще раз позвонить ей? – предложил Зимин.

– Позвони, – безнадежно кивнул Зубов, – не торчать же нам здесь до вечера. А если не ответит, будем квартиру вскрывать.

– Пойду я еще раз попробую в домофон позвонить, – сказал Зимин и вылез из машины.

Вскоре капитан вернулся, но в машину садиться не стал, а крикнул в открытое окно: «Пойдем. Я ее разбудил. Рыкова там нет. А она – спит».

Зубов разозлился. Они сидят здесь, как два идиота, а она, видите ли, спит! Но когда он увидел Оксану, еле державшуюся на ногах, его гнев моментально улетучился. Она выглядела еще хуже, чем в прошлый раз. Бледная до синюшности, а круги под глазами стали черными. И худая, словно узница Освенцима. Ее трясло от наркотической ломки.

– Вы что-нибудь едите? – спросил он, даже не пытаясь скрыть своего удручающего впечатления.

– Нет, – вяло пробормотала она, – не хочется.

– И сегодня вы не завтракали? – поинтересовался он, а Зимин бесцеремонно открыл дверцу холодильника. Холодильник был почти пуст – только несколько стаканчиков с йогуртом.

– Нет, – тихо выдавила из себя Оксана, – тошнит меня, даже йогурт есть не могу, – и она опустилась на стул, как если бы у нее отнялись ноги.

– Этот? – Зимин кивнул на швейцарский йогурт без фруктовых добавок. – Когда вы последний раз ели? – спросил Зубов.

– Не помню, – услышал он тихий ответ, – вчера… или позавчера…

Оксана чуть кивнула в сторону мойки. Там валялись несколько стаканчиков из-под йогурта в компании двух чашек с остатками кофе. Кофейный осадок засох – видно, чашки стояли немытые давно.

– Здесь две чашки? – спросил ее Зубов.

– Моя и Олега, – выдохнула Оксана, – кажется…

– И когда вы этот кофе пили? – спросил Виктор. – Когда вы видели Олега в последний раз?

• Предыдущая
• 117/140
• Следующая