Хроника смертельного лета - Терехова Юлия Константиновна - Страница 118

• Предыдущая
• 118/140
• Следующая

– Мы провели вместе ночь, – ответила она, закрывая глаза, – но я не помню, когда…

– Оксана, – решительно сказал ей майор. – Вот постановление следователя о вашем медицинском освидетельствовании. Также сейчас в присутствии понятых мы произведем изъятие продуктов питания… Да что с вами?..

Оксана не отвечала. Она спала, откинувшись на спинку стула и свесив руки вдоль тела…

– Ты думаешь, наркотик?..

– Не сомневаюсь, – кивнул Зубов и приказал: – Приглашай понятых и вызывай «скорую».

…Результаты медицинской экспертизы их не удивили. Оксана Кияшко была напичкана сильнодействующим наркотиком. Было установлено, что этот наркотик, а именно – тримеперидин, был принят вместе с пищей – швейцарским обезжиренным йогуртом. А в холодильнике дожидалось еще несколько доз – идеальный завтрак наркомана.

– Мне необходим ордер на обыск квартиры Олега Рыкова и дачи Рыковых в Серебряном Бору, – решительно заявил Зубов, усаживаясь перед Сергеевым. Отправив Оксану Кияшко в больницу и, убедившись, что ее жизни ничего не угрожает, он, захватив по дороге Глинского, помчался в следственный комитет, твердо решив без ордера от Сергеева не уходить.

– Чем вам, скажите, Рыков не угодил? – сварливо спросил следователь. Настроение у него было неважное, а тут еще опера притащились. – У него алиби на первое убийство. Почему Рыков? Я уже обратился с ходатайством о возобновлении дела о хищении наркотиков и ему придется отвечать перед законом. Его участие в деле Смолина несомненно, но какие у вас основания утверждать, что именно он совершил все эти убийства? С чем мне идти к прокурору?

– Он спал с единокровной сестрой, – выпалил Глинский. Сергеев поморщился.

– Ну и что?

Зубов удивился. Чем-чем, а тупостью следователь Сергеев не отличался. Тем более было странно слышать от него это «ну и что?».

– Инцест не является уголовно наказуемым деянием, – пояснил следователь, – я не смогу просить ордер, на основании кровосмешения. Любой адвокат из меня котлету сделает. А мне выговоры не нужны.

– Но налицо преступный умысел! – воскликнул Зубов. – Что можно сказать о человеке, который трахается со своей сестрой?

– Выбирайте выражения, майор, – поморщился Сергеев.

– Вот именно, – буркнул Глинский. – Думай, что говоришь.

– Он знал, что Васнецова – его сестра? – следователь разозлился. – Да с чего вы взяли? «Песнь о Нибелунгах» напела? Это могло быть фатальным совпадением.

– Не слишком ли много совпадений? – зло спросил майор.

– Много? Перечислите мне еще три, и вы получите ордер, – усмехнулся следователь.

– У него роман с Оксаной Кияшко, свидетельницей по делу, – произнес Зубов.

– Мне не нравится, как этот роман начался – уж слишком быстро после первого убийства. И мне не нравится, как этот роман развивается. Он травит ее наркотиками. А она, между прочим, обеспечивала ему алиби на убийство Булгаковой.

– Ты еще докажи, что это делает именно он. Насколько я знаю, отпечатков на стаканчиках нет. А также докажи, что она была под дозой в ночь третьего убийства. Но допустим. Что еще?

– Он зашел в дом Ланского в то время, когда напали на Анну Королеву. Александра Васнецова подтвердила это, – добавил Глинский.

– Но там же оказались еще двое – непосредственно на месте преступления, – ответил Сергеев, – и ни у одного из них нет алиби. Ланской точно так же мог спуститься из окна, сесть в машину, въехать во двор, где встретился с Рыковым. Согласитесь – вот уж у кого мотив для убийства! С работы он ушел в четыре часа. Говорит, что стоял в пробке. Может, и стоял! А может, объехал эту пробку, явился домой и убил жену. В таком случае Ланской мог знать, что Кортес – под дверью и есть хороший шанс навлечь на него подозрение. Что конкретно видела Васнецова?

– Она видела, как Рыков нес розу. И мы нашли потом эту розу в вазе на кухне. Как Рыков вышел она не видела, как и то, как Рыков снова заходил в дом вместе с Ланским. – растерялся Глинский. – Она говорила, что видела Кортеса…

– Вот именно, – согласился Сергеев, – и как раз он мог зарезать Королеву. Да, и не забудьте о книге с отпечатками пальцев Андрея Орлова, которую нашли в гостиной Ланского. Кстати, он и не отрицает, что это его книга. Вот кто наследил по полной программе – по идее, можно обвинение предъявлять и дело в суд передавать. На основании этих улик ему пожизненное обеспечено. Что вам не нравится?

– Ну а то, что Рыкова нигде нет – это как? – Зубов разозлился. Это последняя карта, с которой он мог пойти. Все остальное – труха.

– То есть? – нахмурился следователь.

– Его сейчас везде ищут, – сказал Зубов и внутренне замер – кажется, на этот раз ему удалось зацепить Сергеева.

– И давно его ищут? – спросил тот.

– С утра, – смутился майор, – с утра объявили в розыск. По Москве пока что.

– Супер, – хмыкнул следователь и начал собирать в портфель бумаги со стола.

Внезапно он остановился, задумавшись, а потом повернулся к Глинскому.

– А как там ваша подопечная в Кронштадте? – спросил он.

– Разрешите, я свяжусь с Сергеем Булгаковым, – попросил капитан.

– Валяй, – Сергеев кивнул, и Глинский набрал номер. Через некоторое время он с разочарованием повесил трубку.

– Булгаков на операции, – и вздрогнул от телефонного звонка – так резко он прозвучал. Сергеев снял трубку с недовольным видом.

– А? Что? Да, у меня. Совершенно случайно, – с иронией протянул он и сунул телефон Зубову, а сам продолжил собирать вещи. Зубов услышал бешеную скороговорку капитана Зимина. Минуту он слушал, затем швырнул трубку на рычаг и повернулся к Сергееву с каменным выражением лица.

– Астахова пропала. Ушла из дома вчера утром и не вернулась. Сейчас звонил Иван Кривошеев. Ее ищут в Питере и окрестностях. Похоже, он таки до нее добрался. В квартиру Кривошеевых звонили с местного таксофона. Одна из младших девочек с готовностью доложила, куда Астахова обычно ходит на прогулку.

– А почему нам сразу не сообщили? – возмутился Сергеев.

– Да там ерунда какая-то получилась. Все одно к одному. Глава семейства уехал на корабль, а жена его как раз в тот день потеряла телефон со всеми нашими телефонами, и булгаковским, в том числе. Она позвонила в тамошнее отделение, ну а с этого момента начинается наше внутриведомственное «всем все по фигу». Пока пришел на смену человек, который конкретно занимается Астаховой, пока сводку происшествий посмотрел – ну и…

Сергеев чертыхнулся.

– Но вы же говорили: вся семья предупреждена о том, что никаких сведений об этой женщине не давать никому! – возмущенно воскликнул он.

– Девочке пять лет. Что можно ожидать от ребенка ее возраста? Что она будет хранить военную тайну? Этот тип сказал, что он друг Астаховой. Пообещал девочке куклу. И, надо сказать, слово сдержал.

– То есть?

– На том месте в саду, откуда исчезла Астахова, нашли коробку с новой куклой и запиской «Для маленькой Катрин». Вот так. Он еще и чадолюбив – охренеть.

– Понятно, – Сергеев швырнул кожаный портфель под стол. – Я пошел к судье. Ты, майор, получишь два ордера. Но учти, обыск нужно проводить одновременно в обоих местах, а то, не дай бог, он где объявится, или родители чего начудят. Поэтому я сначала поеду с капитаном – в квартире мы быстрее управимся, а потом приедем к тебе в Серебряный Бор – начинай там без меня. Также звоните в линейный отдел Шереметьево и будьте готовы вылететь в Питер сразу после обыска. Быстро.

Они долго звонили в квартиру Олега, но безрезультатно. Но зато приоткрылась дверь его родителей, и оттуда осторожно выглянул Лев Петрович. По тому, как Виктор сухо поздоровался, Рыков-старший понял, что тот явился не просто с визитом.

– Что? – резко спросил он, а увидев маячивших за спиной капитана участкового и понятых – соседей из квартиры этажом выше – изменился в лице. – Что случилось?

• Предыдущая
• 118/140
• Следующая