Князь Трубецкой - Золотько Александр Карлович - Страница 37

• Предыдущая
• 37/53
• Следующая

На соседней улице грохнул выстрел. Еще один. И еще.

Из переулка быстрым шагом вышли несколько солдат с офицером во главе. Офицер держал в правой руке обнаженную шпагу, в левой — пистолет. Увидев на дороге убитую, офицер замер.

— Дерьмо! — отчетливо произнес шедший за ним пожилой сержант. — Только что убили.

— Кто это сделал? — спросил офицер, обращаясь к Трубецкому.

— Пьяный сапер, — ответил Трубецкой по-французски, старательно изображая немецкий акцент. — Если вам интересно — он пошел в тот двор. Но должен вас предупредить — он там не один. Судя по крикам — их там много. И все пьяны до полного забвения дисциплины…

Офицер кивнул, оглянулся на своих солдат. Одиннадцать человек — негусто. Убивать штатских нельзя, это даже на войне преступление, особенно если убивать вот так — открыто и нагло, но смерть азиатской бабы не повод, чтобы рисковать своей жизнью и жизнями своих солдат.

— Дерьмо, — повторил сержант.

— С вашего позволения, — сказал Трубецкой, — мы поедем. Вы не подскажете — уланов из корпуса Понятовского здесь нет поблизости? Нам говорили, что они где-то в Китай-городе…

— Не видел. — Офицер не отводил взгляда от мертвой женщины.

— Ладно, тогда мы продолжим наши поиски. — Трубецкой тронул коня шпорами, медленно двинулся вперед, Бочанек хлопнул вожжами, и коляска медленно поехала за ним следом. Правое колесо въехало в лужу крови и стало чертить красную полосу. Через несколько метров линия прервалась.

— Увезите меня из города, — тихо попросила Александра.

— Конечно. Хватит на сегодня приключений. Наверное, ротмистр нас уже заждался на месте встречи… — так же тихо ответил Трубецкой. — Поехали.

— Трубецкой! Князь Трубецкой?! — И в голосе кричавшего одновременно прозвучали ненависть, радость и страх. — Князь Трубецкой…

И выстрел.

Пуля сорвала кивер с головы Трубецкого.

— Огонь! — крикнул тот же голос, Трубецкой оглянулся и встретился взглядом с французским офицером.

— Твою мать… — пробормотал Трубецкой. Как ему говорил в свое время инструктор — понты не доведут до добра? Хотел передать привет Люмьеру и Наполеону? Отпустил несчастного французского лейтенанта, единственного из обоза? И забыл, что ни одно хорошее дело не остается безнаказанным.

Как там бишь его? Лейтенант Франсуа Сорель? Повезло бедняге в прошлый раз… А князю Трубецкому, человеку с непомерно распухшими амбициями, сегодня не повезло.

Солдаты ошалело смотрели на своего командира — тот только что выстрелил в саксонского офицера, в союзника. Не попал, но ведь выстрелил — облако порохового дыма висит посреди улицы.

Разве такое можно творить?

Ведь только что разговаривал с ним, а потом вдруг выстрелил. Выкрикнул что-то и… Что? На лицах солдат проступило изумление. Они не ошиблись? Лейтенант Сорель и вправду выкрикнул это — «князь Трубецкой»? Тот самый неуловимый князь? Русский, посмевший объявить войну всей Великой Армии? Тот, за кого обещана награда?..

— Да стреляйте же! — крикнул лейтенант. — Убейте его!

— Томаш, гони! — крикнул Трубецкой. — К Чуеву гони, не останавливайся!

Сержант вскинул к плечу свой мушкет, взвел курок.

Нужно пришпорить коня, бросить его с места в галоп, снести того, кто попытается встать на пути, но… Коляска сзади. Томаш что-то кричит на лошадей, хватает кнут — медленно-медленно-медленно…

Сержант прищуривается, целясь в кровавого князя Трубецкого, указательный палец лежит на спуске, давит, давит на него… Вспышка — загорелся порох на полке. Сейчас громыхнет выстрел, и пуля… от дула до груди Трубецкого всего метров десять, не промажет сержант… Трубецкой поднимает Арапа на дыбы, одновременно освобождая свои ноги из стремян.

Выстрел! Пуля ударяет коня в брюхо, гулко, как в барабан. Конь взвизгивает, делает несколько шагов на задних ногах, пытаясь удержать равновесие, потом валится на спину — Трубецкой спрыгивает на землю, выхватывает из-за пояса пистолет…

Конь бьется на мостовой, нога несколько раз мелькает возле самого лица Трубецкого. Один удар — и все. В сторону…

Томаш наконец заставил коней двигаться быстрее.

Начинают стрелять солдаты: они целились во всадника и не успели изменить прицел — пули разрывают воздух высоко над головой Трубецкого.

Вскочить на подножку коляски?

Солдаты бросаются к Трубецкому, опустив штыки, Томаш бьет лошадей кнутом, лейтенант Сорель кричит, чтобы взяли живым, — сучонок. Отомстить решил… Ладно…

Трубецкой взвел курок у пистолета, выстрелил — в самый последний момент между пулей и Сорелем оказался солдат. Непреднамеренно, просто оступился и сделал шаг в сторону. Никакого героизма, просто случайная смерть — пуля ударила беднягу в лицо, под правым глазом. Солдат упал.

Коляска пронеслась мимо Трубецкого. Сержант сделал выпад штыком, Трубецкой отпрыгнул в сторону и швырнул разряженный пистолет в лицо французу. Выхватил из ножен саблю.

Это даже не смешно — одна сабля против десятка штыков.

Все закончится, даже не начавшись. Бежать!

Сержант остановился, схватившись руками за окровавленное лицо — пистолет очень удачно рассек ему бровь. Солдатам нужно обойти сержанта — доля секунды, но все же…

Трубецкой побежал.

Это очень неприятно — бежать, ожидая, что в спину воткнется штык… или ударит пуля. Ударит и швырнет на землю. Ослепит болью… которая будет только прелюдией к настоящим мучениям, до суда дело не дойдет. И то, что он отпустил Сореля, ничего не будет значить, лейтенант будет мстить ему за своих людей… за свой собственный страх… за то чувство отчаяния и бессилия, которое лейтенанту пришлось испытать в том лесу…

Бежать…

У солдат нет времени перезарядить ружья, теперь топают сзади тяжелыми башмаками, ругаясь и перекрикиваясь: «Не упускай, лови князя, не дай ему улизнуть в переулок». Да какой здесь переулок? Свернув за угол, Трубецкой попал на улицу, застроенную богатыми домами в два-три этажа, с колоннами у фасада. Двери у большинства домов закрыты, некоторые выломаны, из них доносятся голоса мародеров.

Бежать-бежать, не останавливаясь, даже не пытаясь сопротивляться.

— Держи его! Это принц Трубецкой! Лови его!

Это не лейтенант кричит, это кто-то из его солдат надрывается, старательно привлекает внимание французов.

— Саксонца хватай!

— Какого черта? Что случилось? Трубецкой? Тот самый? Каналья!..

Выстрел — пуля рванула эполет, но Трубецкой продолжал бежать, рубя воздух саблей, которую держал в правой руке и не решался бросить. Собирался ею защищаться? Нет, конечно, но все-таки…

Навстречу Трубецкому несется запряженная двумя лошадьми коляска. Пыль, грохот. Кони запрокидывают морды, бросаются в сторону, коляска поворачивает, встает на два боковых колеса, заваливается.

Томаш, идиот, что ты творишь?

Бочанек слетел с козлов за мгновение до того, как коляска перевернулась. В руках — кавалерийский мушкет с раструбом на стволе. Вскидывает к плечу — Трубецкой бросается в сторону, одновременно поворачиваясь лицом к погоне.

Выстрел — как из пушки, пороху для мушкета в его отряде не жалели, как не жалели картечи для заряда и не жалели тех, в кого этот заряд выпускали. Томаш отбросил разряженный мушкет, вытаскивает из коляски второй — быстро, ловко, взводит курок и снова — выстрел. И снова крупная картечь, разлетаясь, бьет по беззащитным человеческим телам, разрывая в клочья плоть и ткань. Брызги крови, крики, падающие тела — и не разобрать, кто из упавших погиб, а кто ранен. Кровь, крики, стоны и вопль:

— Князь! Не упускай Трубецкого!

— В дом! — крикнул Томаш. — В дом, курва мать!

Нехорошо, подумал Трубецкой. Нельзя так… при даме… Кстати…

Князь не успел подумать — куда подевалась дама? …Вспышка и темнота. И тишина. И какие-то пестрые пятна растекаются по черному бархату забвения.

В голову… Пуля попала в голову, и теперь он умрет. Пуля калибром в семнадцать с половиной миллиметров и весом в двадцать пять с половиной граммов попала ему в голову. Это смерть… Это… Но он еще жив? Он даже не упал — стоит посреди улицы и размышляет… И не может сделать ни шагу, понимая, что сейчас упадет, не удержится на ногах…

• Предыдущая
• 37/53
• Следующая