Прекрасные незнакомки - Бенцони Жюльетта - Страница 19

• Предыдущая
• 19/57
• Следующая

Неизменно щедрая Терезия отблагодарила Уврара, подарив ему четырех детей. Она давным-давно развелась с Тальеном, и он в безнадежном отчаянии сошел со сцены, прозябал и в конце концов умер в жалкой безвестности, но все-таки присутствовал на свадьбе своей дочери с графом де Нарбоном, где в последний раз смог увидеть свою прекрасную супругу.

Может быть, Терезия и вышла бы в конце концов за Уврара замуж, если бы не появился еще один весьма достойный претендент на ее руку: граф де Караман, старший сын принца де Шиме, положил свое сердце к ногам этой обольстительной женщины.

На этот раз она не колебалась. Красота Терезии несколько отяжелела, и она стала мечтать о спокойной жизни и респектабельности. Она вспомнила, что когда-то была маркизой де Фонтене и считала, что нет ничего лучше, чем стать принцессой.

9 августа 1805 года Терезия «де» Кабаррюс вышла замуж за графа де Карамана. Но, охваченная внезапной щепетильностью, не пожелала обнародовать свой брак до тех пор, пока папа не признает его законность и она не обвенчается в церкви. Папа дал свое разрешение благодаря посредничеству кардинала Дю Белле.

Однако благословение папы ничуть не умерило гнев семейства де Шиме, супруги пришли в ярость, узнав, что их сын женится на скандально известной госпоже Тальен. Однако судьбе было угодно, чтобы с пути Терезии были сметены все препятствия: через несколько дней после свадьбы принц де Шиме умер, дав возможность сыну спокойно наслаждаться своим счастьем, а Тереза, как и мечтала, стала принцессой.

Терезия в полном восторге страстно возжелала появиться при дворе своего старого друга Бонапарта, который тем временем стал императором Наполеоном I. Она написала ему письмо, дабы получить приглашение. Но увы! Бесштанный коротышка ничего не забыл и теперь сам заботился в первую очередь о респектабельности. Терезия получила от него следующее письмо:

«Я не отрицаю, что Вы очаровательны, но подумайте сами, о чем Вы просите? Надеюсь, Вы не забыли, что у Вас было два или три мужа, и от кого только вы не имеете детей. Благополучно забывают первую ошибку, пеняют за вторую и порой прощают, но когда они следуют одна за другой… Так что посудите сами! Что бы Вы делали на моем месте? А я призван возрождать благоприличия…»

Будучи в Берлине, Наполеон узнал, что Жозефина, воспользовавшись его отсутствием, тайком приняла у себя старинную приятельницу, и страшно рассердился.

«Я тебе запрещаю видеться с мадам Тальен под каким бы то ни было предлогом, – написал он. – Я не приму никаких извинений, и если ты дорожишь моим уважением и хочешь мне нравиться, никогда не нарушай моих приказов! Жалкое ничтожество женился на ней, взяв в придачу восемь незаконнорожденных. (Небольшое преувеличение южанина – детей было всего только шесть.) Теперь я презираю ее больше, чем раньше. Она была славной девицей, но стала женщиной, которая внушает отвращение…»

Мнение все-таки несколько предвзятое.

Не столь злопамятная, как император, Терезия искренне оплакала свою неудачу и затворилась в своем поместье Шиме. Там она и умерла 15 января 1835 года, тучная, всеми забытая, в долгах…

В 1799 году не было больших любительниц сплетен на улице Де Роган, чем гражданка Корпе, владелица дома с меблированными квартирами и провокационным названием «Восточный дом», и гражданка Демулен, штопальщица. С раннего утра в любую погоду они с метлами в руках под предлогом наведения чистоты перед порогом своих домов на самом деле перемывали всем косточки.

В это утро, а было 14 января, пришел мороз, и снег валил всю ночь, что добавило трудов нашим хозяйкам, но они, не обращая внимания на погоду, ничуть не укоротили утренний обмен новостями. Языки работали как трещотки, когда мужчина лет сорока пяти, седой, худой, одетый в скромное коричневое пальто, прошел мимо них, втянув голову в плечи и держа руки в карманах. Поравнявшись с дамами, он снял шляпу, вежливо поздоровался и исчез в коридоре Восточного дома.

– Гражданин Генье точен как часы, – заметила вдова Демулен. – В жизни не видала человека обязательнее! Надо думать, его ученик очень любит учиться.

На предположение собеседницы гражданка Корпе отозвалась громким смехом и не слишком благовоспитанным подмигиванием, после чего выразила мнение, что ученик тут что-то вроде алиби, а интересует гражданина Генье в первую очередь его мамочка.

– Посудите сами, – продолжала она. – Человек ходит к нам каждый день, даже по воскресеньям, не важно: дождь, ветер или снег, как сегодня, – и сидит по целым дням, отправляясь домой только вечером. Я вас спрашиваю: вы много видели таких учителей?

– Я их вообще не видела. Вот если б он и на ночь оставался, было бы подозрительно. А так, может, мальчугану ученье не дается?

– Да я пари держать готова, что он даст урок – и свободен! И скажу прямо, господин этот повыше будет, чем школьный учитель. Да я, собственно, ничего против не имею. Гражданка Вильируэ очень даже славная, нос не задирает, всегда улыбается, даже когда у них и есть-то нечего… Вот только очень мне любопытно: чем она платит гражданину Генье?

– А какая тебе, собственно, разница, чем занимается гражданин Генье, уроки дает или с мамочкой амурничает?

– Для меня это вопрос принципиальный, – величественно отозвалась гражданка Корпе. – Я люблю все знать. И моя обязанность – интересоваться моими жильцами.

С этими словами она вновь взялась за метлу, да так энергично, что взметнула вокруг себя облако снега. И если бы эта достойная гражданка проследовала в квартиру ученика вслед за интересующим ее гостем, то ее ожидал бы полный триумф. Именно в эту секунду гражданин Генье нежно обнимал темноволосую хрупкую женщину, живую и милую, а она, не скупясь, отвечала на его поцелуи. Называл ее учитель без церемоний Виктуар. А юный ученик с царственным именем Шарлемань наблюдал за ними с улыбкой, говорящей, что находит такую встречу совершенно естественной.

Так оно и было, потому что гражданин Генье и его мать были мужем и женой. На самом деле их звали граф и графиня Муссан де Ла Вильируэ, принадлежали они к родовитой бретонской знати, а Шарлемань был их сыном. Супружеская пара была очень любящей и дружной. Трудно было найти привязанность более верную и нежную, их любовь не боялась испытаний. Виктуар и представить себе не могла, что было такое время, когда она не любила своего мужа. Даже в раннем девичестве, когда она была еще Виктуар де Ламбийи, она уже была в него влюблена.

Так с чего бы им разыгрывать комедию с учителем, дающим уроки? Почему не жить просто-напросто всем вместе? Наверняка на это были серьезные причины. И они действительно были. Причиной был страшный закон месяца фрюктидора, гласящий о том, что каждый вернувшийся во Францию эмигрант, пойманный на родине, подлежит смертной казни. Граф де Ла Вильируэ, эмигрировавший в 1792 году, чтобы присоединиться к армии принцев, как раз подпадал под этот закон.

Конечно, он мог бы остаться на острове Джерси, где укрылся после того, как армия распалась, но он любил свою жену, любил детей – у Шарлеманя была еще маленькая сестричка – и не смог больше выносить одиночества и тревоги. После его отъезда Виктуар отправили в тюрьму в Ламбале. По счастью, она довольно скоро ее покинула, но граф простить себе не мог, что оставил ее одну, следуя тому, что считал своим долгом. Рискуя жизнью, он тайно вернулся во Францию, устроился сначала в Нантуйе, неподалеку от Мо, в то время как Виктуар из Ламбаля поехала прямо в Париж. В их родном городе их слишком хорошо знали и на графа могли сразу же донести. Париж им казался куда более надежным убежищем.

Приехав в столицу, Виктуар, женщина по натуре бесстрашная и энергичная, привыкшая уже сражаться с превратностями судьбы, поспешила найти кров для своего мужа. Как-никак Нантуйе находился слишком уж далеко.

Убежище для мужа она нашла у госпожи Арто, своей близкой подруги, жившей в доме номер 6 по улице Пупе (часть современного бульвара Сен-Мишель). Улица Пупе находилась далековато от улицы Де Роган, где жила она сама, поэтому Виктуар пришлось выдумать историю с учителем, который приходит каждый день давать уроки ее сыну. Наконец-то она была счастлива, не важно, какие подозрения возникали у хозяйки, ее любимый муж был рядом, а все остальное не имело значения…

• Предыдущая
• 19/57
• Следующая