Простые смертные - Митчелл Дэвид Стивен - Страница 75
- Предыдущая
- 75/203
- Следующая
Я случайно не ослышался?
– А что ты, собственно, хочешь узнать?
Брендан усмехнулся.
– Не беспокойся, теперь уже несколько поздновато делать из нашей Хол честную женщину. В данном случае я имею в виду недвижимость. Квартирка Хол в Стоук-Ньюингтоне, конечно, очень мила и уютна, но в той же степени может показаться уютным и шкаф под лестницей. Надеюсь, у тебя есть какие-то планы насчет того, чтобы подняться на несколько ступней выше и приобрести нечто более пристойное?
И это как раз в момент, когда Холли вознамерилась дать мне пинка под зад?
– Да, разумеется. В самое ближайшее время.
– Ну, тогда сперва посоветуйся со мной. Лондонский рынок недвижимости в настоящий момент представляет собой настоящую схватку бойцовых собак, и два самых неприятных выражения в ближайшем будущем – это «негативный ответ» и «право справедливости».
– Договорились, Брендан, – сказал я. – Спасибо за желание помочь.
– Это не любезность, а приказ.
И Брендан заговорщицки мне подмигнул, что меня всегда раздражало. Затем мы неторопливо подошли к столу, где мать жениха, Полин Уэббер, вся в золоте и с прической как у Маргарет Тэтчер, раздавала гвоздики, требуя, чтобы мужчины вдели их в петлицы.
– Брендан! Глаза ясные, хвост торчком! Это после вчерашних развлечений, да?
– Ничего такого, с чем не могла бы справиться пинта кофе и переливание крови, – сказал Брендан. – Да и Пит, я надеюсь, тоже не в самом плохом состоянии?
Полин Уэббер усмехнулась, морща нос.
– По-моему, там потом была еще одна вечеринка, в «клубе».
– Да, до меня тоже дошли подобные слухи. По-моему, наши с Шэрон родственники из Корка решили познакомить Пита с достоинствами ирландского виски. Боже мой, что это на вас, миссис Уэббер? Это же настоящее произведение искусства!
На мой взгляд, шляпа миссис Уэббер скорее напоминала ворону-неудачницу, потерпевшую крушение при посадке и теперь выпачканную странной бирюзовой кровью. Но Полин Уэббер приняла комплимент Брендана как должное.
– Я постоянно заказываю шляпы у одного и того же мастера из Бата. Он завоевал массу наград. И, пожалуйста, Брендан, зовите меня Полин, иначе вы звучите как налоговый инспектор, пришедший с дурными новостями. Итак, цветок в петлицу – белый для гостей невесты, алый для гостей жениха.
– Ну, прямо война Алой и Белой Роз, – ввернул я.
– Нет, нет, – нахмурилась она, – это же гвоздики. Розы слишком колючие. А вы кто будете?
– Это наш Эд, – сказала Рут. – Эд Брубек. Муж Холли.
– Ах, тот самый неустрашимый репортер! Очень приятно. Полин Уэббер. – Пожатие ее затянутой в перчатку руки было поистине сокрушительным. – Я так много о вас слышала от Шэрон и Питера! Позвольте представить вас моему мужу. Остин просто… – Она повернулась, но мужа на месте не оказалось. – Ну, в общем, Остин просто умирает от желания с вами познакомиться. Мы очень рады, что вам удалось успеть на свадьбу. Вам ведь наверняка мешали и отложенные рейсы, и стрельба?
– Да. Из Ирака не так-то просто выбраться.
– Несомненно. Шэрон говорила, что вы были в этом ужасном месте… Фа…Фалуфа? Фалафель? Где они вешали людей на мосту?
– Фаллуджа.
– Я знала, что оно начинается на «Фа». Как все это отвратительно! И зачем мы-то вмешиваемся в подобные дела? – Она скорчила такую рожу, словно ей под нос сунули протухшую ветчину. – Вне стен родного дома все мы простые смертные. Но так или иначе… – она вручила мне белую гвоздику, – а вчера я познакомилась с Холли и вашей общей дочерью – Аоифе, не так ли? Такая сладкая детка! Так бы и съела ее прямо ложкой!
Я вспомнил разгневанного гоблина утром на пирсе и сказал:
– Ну, она не всегда бывает такой уж сладкой.
– Пиппа! Феликс! Там живой младенец в коляске!
Миссис Уэббер ринулась куда-то, а мы продолжили прогулку по нефу. Брендан без конца с кем-то здоровался, кому-то пожимал руки и изысканно целовался, чуть касаясь щекой – собрался весьма внушительный контингент разнообразных ирландских родственников, включая легендарную двоюродную бабушку Айлиш, которая в конце 60-х сумела на велосипеде проехать от Корка до Катманду. Я постепенно откочевал поближе к дверям. У входа в ризницу я заметил Холли в белом платье и рядом с ней – мужчину с красной гвоздикой в петлице; Холли весело смеялась какой-то его шутке, и я подумал, что когда-то и я мог заставить ее вот так смеяться. Этому парню она явно нравилась, и мне вдруг захотелось свернуть ему шею, но разве можно было его винить? Холли выглядела просто сногсшибательно. Я быстро прошел мимо. Жесткий воротник новой рубашки натер мне шею, а старый костюм стал несколько тесноват в талии, которая за эти дни временно располнела, но я знал, что вскоре опять похудею – вот только вернется прежний суровый режим, скудная диета и большие физические нагрузки.
– Привет, – сказал я. Холли принципиально не желала даже смотреть в мою сторону.
– Привет, – откликнулся этот парень. – Меня зовут Данкан. Данкан Прист. Моя тетя пометила вас белой гвоздикой, а значит, вы гость со стороны Шэрон, не так ли?
Мы пожали друг другу руки, и я спросил:
– Значит, вы племянник Полин?
– Да. И двоюродный брат Питера. А с Холли вы знакомы?
– Мы то и дело сталкиваемся друг с другом на свадьбах и похоронах, – невозмутимо сказала Холли. – В общем, на всяких утомительных семейных мероприятиях, которые страшно мешают стремительной карьере некоторых.
– Я – отец Аоифе, – сказал я Данкану Присту.
Вид у него был совершенно ошарашенный.
– Тот самый Эд? Эд Брубек? Ваша… – он посмотрел на Холли, – …вторая половина? Как жаль, что вы вчера вечером пропустили мальчишник, который устраивал Пит!
– Увы! Но я постараюсь справиться с постигшим меня разочарованием.
Данкан Прист понял, что на мальчишник мне плевать, и с самым благодушным видом заметил:
– А в общем, вы правы. Ну, пойду проверю, как они там справляются.
– Вы должны простить Эда, Данкан, – сказала Холли. – Его жизнь до такой степени наполнена смыслом и приключениями, что ему позволено вести себя по-хамски со всеми нами, жалкими леммингами, рабами зарплаты, печальными офисными клонами. На самом деле мы должны быть благодарны, что он хотя бы иногда замечает, что мы все же существуем.
Данкан Прист улыбнулся ей – так улыбается хороший знакомый семьи в присутствии ребенка, который плохо себя ведет.
– Ну, приятно было с вами познакомиться, Холли. Желаю получить удовольствие от свадьбы и надеюсь, что мы еще увидимся на банкете.
Он повернулся и отошел от нас. Совершенно тошнотворный тип.
Мне не хотелось слушать эту предательницу на борту моего судна, которая, разумеется, тут же сказала, что это я «совершенно тошнотворный тип».
– Как это мило, – сказал я Холли. – Ты была образцом супружеской верности.
– Я тебя не слышу, Брубек, – с отвращением сказала она. – Тебя же здесь нет. Ты в Багдаде.
С одной стороны – американские «звезды и полосы», с другой – всеми проклинаемый новый флаг Ирака; генерал Майк Климт, стоявший между двумя флагами, стиснул в руке микрофон и обратился к представителям прессы, которые собрались в таком количестве и были настолько взвинчены, что я, пожалуй, видел нечто подобное только в декабре прошлого года, когда господин посланник Л. Пол Бремер-третий под громкие радостные крики объявил о поимке Саддама Хусейна. Мы надеялись, что посланник Бремер появится на публике и сегодня, но де-факто Великий Визирь Ирака уже успел создать пропасть между собой и СМИ, которые с каждым днем демонстрировали все более критическое к нему отношение и все реже вспоминали о событиях 11 сентября. Климт, глядя в шпаргалку, прочел: «Варварская жестокость, проявленная в Фаллудже 31 марта, идет вразрез с любыми нормами цивилизованных стран как в мирное, так и в военное время. Представители наших вооруженных сил не будут знать отдыха, пока те, кто совершил это ужасное преступление, не предстанут перед судом. Нашим врагам придется понять: решимость коалиции не только не была подорвана, но даже укрепилась после того, как было совершено это страшное злодеяние, ибо оно лишь доказывает, что злодеи в отчаянии, что они понимают: Ирак совершил решительный поворот, и будущее отныне принадлежит не автомату Калашникова, а урне для голосования. Именно поэтому президент Буш объявил о своей полной поддержке посланника Бремера и тех военных, которые командуют операцией «Бдительная решимость». Эта операция не позволит тем, кто хочет положить истории конец, терроризировать огромное большинство миролюбивых иракцев и поможет приблизить день, когда иракские матери смогут наконец разрешить своим детям играть на улице возле дома и будут столь же спокойны за них, как спокойны за своих детей американские матери. Спасибо за внимание».
- Предыдущая
- 75/203
- Следующая
