Офицерская честь - Торубаров Юрий Дмитриевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/40
• Следующая

– Как считаете, граф, она мне к лицу?

– Вы в ней великолепно выглядите!

Тот еще покрутился, снял ее и положил на место.

– А как с австрийцами? – спросил царь, глядя на графа.

– Ну что, Ваше Величество, придется опять ехать!

– Да, мой друг! И спросите у этого невыносимого старика, будет он или нет. Откладывать въезд просто неприлично. Если он не может… как вы думаете, граф, кого нам следует принять?

Граф, не раздумывая, ответил:

– Князя Шварценберга.

Он знал его неплохо. С ним можно было и договориться, по крайней мере упрямцем он не был.

– Хорошо, граф, Шварценберг так Шварценберг. Но скажите им, что завтра мы въезжаем в Париж. Так что без князя, – царь улыбнулся, – не возвращайтесь.

Граф с князем прибыли около восьми часов утра, и Шувалов тотчас доложил об успешном выполнении его задания.

31 марта в 10 часов союзные войска начали движение к Парижу. Впереди шел полк казаков во главе с генералом Платовым. Все в новых черных мундирах, лихо заломленных папахах. Бороды подстрижены, глаза каждого всадника светились интересом и особой радостью, что он в стране побежденного французского императора. Гнедые кони переливались серебристым цветом.

В десяти шагах от них гарцевал Александр I. Он в темно-зеленом кавалергардском мундире с орденами. На голове – черная шляпа с белым султаном. Император, высокий, стройный, уверенно сидел на белом тонконогом арабском скакуне. Между прочим, подарок Бонапарта. И стройный всадник добавлял своему коню то изящество, которое очаровало парижан. А его чарующая улыбка, светившиеся лаской и добротой голубые глаза заставляли людей приветствовать его, как будто к ним прибыл давно ожидаемый друг нации.

Слева от царя гарцевал Фридрих-Вильгельм. Лицо его было насуплено, возможно, оттого, что вся радость встречи досталась русскому императору. Рядом князь Шварценберг с графом Шуваловым. Они о чем-то разговаривали, изредка бросая взгляды то на толпу, то на царскую особу. Сзади них трусил князь Талейран. Иногда он перебрасывался словами то с графом, то с князем.

И вот они в центре Парижа. Царь имел намерение остановиться в Елисейском дворце. Но тут вмешался Талейран:

– Ваше Императорское Величество! Я бы не рекомендовал сейчас в нем останавливаться.

Царь с удивлением посмотрел на Шарля.

– Князь почему-то против? – царь посмот-рел на Талейрана.

– Ваше Величество, я имею данные, что минеры заложили несколько пудов пороха, и я бы не советовал вам рисковать жизнью.

Царь повернулся к Шувалову.

– Ваше Величество, я думаю, у нас нет оснований не доверять князю, – Шувалов слегка поклонился Талейрану. – У вас на пути сюда было столько риска, зачем испытывать судьбу? Князь предложит нам, надеюсь, что-то достойное и, главное, безопасное.

Талейран улыбнулся графу, склоняя в знак уважения за такие слова голову и ответил:

– Прошу в мой дворец.

Царь был не очень рад такому решению. Это было понятно по тому, что улыбка, досель игравшая на его лице, вмиг исчезла. Но торговаться посреди города царь не хотел. Он опять взглянул на Шувалова. Но что тот мог сказать?

– Государь, для меня ваша жизнь дороже чего-либо. Раз нас приглашают в гости, нам не придется ждать обеда.

Эта шутка несколько сгладила не очень хороший настрой царя. Он улыбнулся и легко тронул коня.

Площадь была забита народом. Вначале безмолствовавший, он вдруг разразился диким воплем. Царь вздрогнул, казаки взяли полумесяцем. Но эта осторожность была напрасной. Если предместья встречали царя молчаливыми, угрюмыми взглядами, то здесь, казалось, взорвалось ядро восторга.

– Рус! Рус! Император. Глуах! Глуах!

Сердце императора возликовало. Осадок от предложения Талейрана быстро прошел. Добродушная улыбка, застывшая на его лице, и пленительные поклоны покоряли французов. Забыт их бог, Бонапарт, перед ними новый, доселе неизвестный небожитель. Позволь им, они бы подняли его вместе с лошадью и несли до самого замка бывшего министра.

Продемонстрировав ловкое владение лошадью, царь также изящно спрыгнул с нее, чем заработал гром аплодисментов. Так под сокрушительное, но уже русское: «Слава! Слава!» поднимался он по ступенькам дворца Талейрана. Его на каждой ступеньке встречали высокие, в безукоризненных ливреях, лакеи. И вот он в отведенной для него комнате. Окно выходило во двор. Оно отсекло уличную какофонию. Было тихо, свежо. Император расстегнул узковатый ворот и подошел к окну.

Дворик был выполнен в восточном стиле. В центре – фонтан. От него разбегались дорожки, посыпанные битым кирпичом и обсаженные разными, и даже диковинными растениями. Затененные беседки притягивали своей загадочностью и прохладой.

В дверь постучали, не дав императору побыть одному, насладиться прекрасным видом.

– Да! – голос прозвучал властно.

Дверь приоткрылась, и на пороге показался хозяин.

– Ваше Императорское Величество! – напыщенно-торжественным голосом произнес Шарль. – Не желаете ли откушать?

– Благодарю, – ответил царь, ибо давно испытывал чувство голода, а въезд отнял довольно много времени.

Он застегнул ворот и величественно двинулся к двери.

У входа в столовую его ожидали несколько десятков человек. Среди них ему почему-то бросился в глаза граф Прованский, стоявший в стороне от всех с Фридрихом-Вильгельмом. В последнее время Александру стало известно, что Фридрих, заверяя его в вечной дружбе, даже приведший его к гробу Фридриха Великого, где они дали клятву в верности, стал выпрашивать у Бонапарта западные области России в обмен на предоставленные против русских войска. Отношение Александра к нему изменилось, но он не подавал вида. Император даже поморщился, подумав, что граф начал радеть за свое наследство. Но что скажет Иосиф, согласится ли он оставить внука без короны? Невдалеке от них стоял моложавый человек, на которого царь тоже обратил внимание. «Да это же Чернышев. Смотри, вернулся. Теперь ему нечего бояться», – царь улыбнулся, вспомнив его историю. Чернышев завербовал одного француза, кажется, какого-то Мишеля, и тот поставлял ему разные важные сведения. Но полиция пронюхала про дела Чернышева, и ему пришлось поспешно бежать из Парижа. А в его доме под ковром нашли затерянное письмо Мишеля и осудили на гильотину. Царь вздохнул и подумал: «Надо узнать про семью и помочь ей, если она нуждается».

А вот целая толпа роялистов. Тут и Карл Артуа, этот нахал и бессовестный человек, герцоги Ангулемский, Беррийский… «Как воронье», – подумал царь. Они расступились, низко кланяясь. Александр кивком головы ответил на их приветствие. Царь уже хотел свернуть к двери, около которой стояли два вышколенных лакея, но Шарль загородил собой дорогу и, низко склонившись, рукой сделал жест, говоривший о том, что ему следует идти дальше.

Они вошли в уютную, обставленную со вкусом, комнату. За столом, уставленным всякой снедью, стояло всего пять кресел. Одно, у торца стола, выделялось пышным убранством. Хозяин услужливо предложил его Александру. Но, к разочарованию Шарля, царь не торопился располагаться в нем.

Он осмотрел присутствующих. Тут были помимо хозяина король Пруссии Фридрих Вильгельм, князь Шварценберг, вместо занемогшего императора Франца и граф Прованский, который неразлучно стоял с Фридрихом. Александру стало ясно, о чем пойдет речь. Его, как в тиски, возьмут король и граф и будут пытаться уломать или, вернее, вырвать у него согласие на воцарение Бурбонов. В душе он был не против, но опасался бурного возмущения французов, и ему очень не хотелось вести новую войну вдали от России.

– Шарль, – по-дружески обратился он к хозяину, – сегодня у нас праздник и мне бы хотелось отметить его с теми, с кем плечом к плечу мы шли к этой победе. Я попрошу пригласить графа Орлова, графа Шувалова, графа Нессельроде, нашего верного союзника сэра Нейли Кэмпбела. Мой предок, Петр, на пир по случаю победы над шведами приглашал и побежденных. Я видел в числе встречающих бывшего посланника в России графа…

• Предыдущая
• 30/40
• Следующая