Том 4. Солнце ездит на оленях - Кожевников Алексей Венедиктович - Страница 41
- Предыдущая
- 41/116
- Следующая
— Вот теперь самое время искать волков, больше я не могу смеяться, — и легла на камень, бессильно свесив голову и разбросав руки.
— Не надо искать, волки придут сами.
При красноватом ночном солнце водопад летел огненной лавиной. Он был гораздо больше того, что видели около Хибин.
— А есть еще больше. — И Ксандра начала припоминать знаменитые водопады, попавшие в учебник географии. Среди них оказался и знакомый Коляну — Туломский.
Подошел Сергей Петрович, крепко обнял Коляна и сказал:
— Спасибо, сто раз спасибо! Ты молодец, прямо герой! Сильно умаялся? Ну, отдохнем… — Заглянул парню в лицо добрыми печальными глазами, любовно усмехнулся — так делал в добрую минуту покойный Фома — и отпустил: — Иди ужинать.
Пошли рядом.
— Почему, за что говоришь: молодец, герой? — спросил Колян.
— Столько шел, бегал и — мне сказывали — ни разу не присел на санки.
— Лайки больше моего бегают, они больше герой. А самый первый герой — олень: он и ходит, и бегает, и еще воз тянет.
— Будь по-твоему, — согласился доктор.
Ужинали все вместе, но без собак: Катерина Павловна накормила их загодя, пока Колян и Ксандра любовались водопадом. Колян смолчал: с каждым днем он все больше привыкал уважать обычаи других людей. Чтобы не стеснять никого, спать ушел в свою куваксу.
Время по привычке продолжали делить на утро, день, вечер и ночь, хотя и было оно всегда светлое, солнечное. Так вот утром на следующий день доктор начал разговор, как быть дальше: ехать ли немедленно в Хибины или повременить. Ехать немедля была готова только одна Ксандра. Катерина Павловна определенно боялась, что кто-нибудь не выдюжит. Колян не обещал, что обратный путь будет легче, наоборот, ждал худшего. Впереди — самая комариная пора, и людям и оленям — горькая мука. Рыбак Герасим советовал перебыть у него до санной дороги. Солнце, лето, осень здесь теплей и суше, чем в Хибинах. И ехать сейчас надо две-три недели, а по снегу — всего три-четыре дня.
Ксандра сказала, что в Хибинах есть больница, лекарства.
— Мне бы на Волгу, а не в больницу, — мечтательно отозвался Сергей Петрович.
Решили ждать зиму и в тот же день оборудовали куваксу для долгой жизни: у Герасима взяли старую нарту и приспособили вместо дивана, низенький лопарский столик подняли на высокие ножки, к остову куваксы привязали оленьи рога, чтобы вешать на них одежду, полотенца, отделили занавеской небольшой уголок для Ксандры.
Ради встречи устроили маленький праздник. Герасим принес всякой рыбы и птицы, Катерина Павловна выставила бутылку виноградного вина, конфеты, печенье — все, привезенное из дома. Было не пьяно — каждому досталось вина меньше половины кружки, — но весело. Сперва, звонко чокаясь этими железными дорожными кружками, говорили разные пожелания: Сергею Петровичу, Катерине Павловне и Ксандре скорей вернуться на Волгу, Герасиму с женой поймать кита, Коляну вырасти длиной в хорей. Потом Ксандра так пристала к нему, что Колян спел несколько народных лопарских песенок.
— Еще! — закричали все. — Еще-е! — и захлопали в ладоши.
Колян не стал упрямиться и спел:
Коляна обнимали, кричали ему «ура».
Затем пели Ксандра и Катерина Павловна, пели и вместе и в одиночку. На радостях Сергей Петрович решил не отставать от молодежи — взял гусли и позвал всех идти за ним на волю. Там он сел на свой любимый камень и долго играл. Печальное и веселое, медленное и быстрое, в самом конце плясовое:
У Ксандры все — руки, ноги, плечи — ходило ходуном, просилось в пляс. И только полная невозможность развернуться среди густо и неровно наваленных камней удерживала ее на месте.
Навеселились вдоволь. Герасим с женой ушли рыбачить, Сергей Петрович — в куваксу, отдыхать, Катерина Павловна — к реке мыть посуду. Ксандра с Коляном выпросили у Сергея Петровича гусли и остались поучиться играть на них. Колян впервые видел такой инструмент. После его «музыки» — однострунной бедняжки — гусли показались ему многоголосым, сладко звенящим чудом.
Учились так: Ксандра пела «Сени», а Колян подбирал на гуслях мелодию. Повторили урок раз десять или больше — не считали этого, затем побежали к Катерине Павловне:
— Послушай!
Она выслушала и похвалила:
— Для начала хорошо.
Дальше пел Колян «Пойду я на горы», а Ксандра подбирала мелодию.
Колян полюбил гусли и, когда выдавался свободный часок, просил их и убегал играть на любимый камень Сергея Петровича. Это место несколько возвышено над окружающим, оттуда видно и слышно много быстрых рек с порогами и падунами. Оттуда Коляну казалось, что эти реки — струны, а вся Лапландия — огромные гусли, на которых вечно, не переставая даже в самые жестокие морозы, играет кто-то могучий, бессмертный, кто двигает реки, поднимает волны, гоняет ветры, пурги, облака. Играя на маленьких гуслях, Колян старался поймать и повторить эту великую, вечную музыку своей земли.
Катерина Павловна, привыкшая в городе жить по часам, по расписанию, со всякими правилами, решила и здесь наладить такую же правильную жизнь. Все обдумав, она устроила семейный совет. Пригласила на него Коляна, который в ее планах занимал большое место. Сперва она сказала, как думает распределить обязанности. Сергей Петрович освобождается от них: он будет гулять, отдыхать, выздоравливать. Если приедут к нему больные, то, конечно, примет. Сама она будет вести домашнее хозяйство: готовить, убирать, мыть, стирать… Саша — помогать ей, но, главное, учиться. Она уже пропустила два месяца да еще пропустит столько же осенью, ей надо наверстать это. Основные учебники они захватили из дома. Колян будет добывать дрова, носить воду и помогать Герасиму, который взялся поставлять рыбу и мясо.
Дальше Катерина Павловна хотела изложить расписание дня: подъем в… часов, завтрак, обед, ужин, отход ко сну в… часов. Но Колян вдруг разрушил все ее планы, он сказал:
— Я буду жить с оленями. Куда олень — туда я. Есть, пить, делать костер буду один. Там… — Он помахал рукой на далекие, еле отличимые от дымно-сизого неба, немножко фиолетовые горы.
— Уйдешь от нас? — встревожилась Ксандра.
— Пойдет олень, я за ним.
— А кто повезет нас в Хибины?
- Предыдущая
- 41/116
- Следующая
