Предназначение (СИ) - Ярославцев Николай - Страница 96

• Предыдущая
• 96/122
• Следующая

-Как сняла, будто на голову выше стала. – Согласилась с ней Лада, торопливо сдирая с себя опостылевшую одежду. И нырнула в распахнутые двери. – Ой хорошо как… как и сама не знаю.

-Может, передумала за ним бежать? – Без улыбки спросила Копытиха, внимательно оглядывая ее со всех сторон. – Здесь пока игрушки. А как там будет и он сам не скажет.

А кто, так и не назвала. На Рода ли указала, на Радогора ли палец подняла, сама угадывай.

-Матушка! – Голос княжны подрагивает от обиды и возмущения.

-Это я так, не в обиду сказала. Всякое может в дороге случиться. – Улыбнулась Копытиха, поднимая на нее ласковый взгляд. – Эвон ты какая! День ото дня все краше и краше. Скоро сок сквозь кожу брызнет. Думаю, а ну как не угадала старая? Приторопит в дороге и куда тогда?

-Матушка…

-А что, матушка? Дело наше бабье такое. Я вот всю жизнь не помнила это, забывала, так и прожила пустоцветом. Около вас вот последние денечки греюсь. А ведь права была берегиня, чирей бы ей на язык… - Спохватилась бабка и заплевалась. – Уж как меня обхаживал старый князь, как умасливал, а я… Вот и досиделась, закопать будет не кому. Глядишь, внучкой бы звала тебя.

И до того стало Владе жаль старую ведунью, что забыв о своей наготе, присела рядом и прижала седую голову к своей груди.

-Ты же мне и так, как бабушка. Я же тебе открыла то, что и родной матушке бы не сказала. – Гладила ладонью по седым, но все еще тугим волосам, успокаивая старуху. – И Радогор в тебе души не чает. Давно бы уехали, а он все чего то ждет, да выжидает и в твою сторону поглядывает. Ты же знаешь, матушка, нет у него больше ни кого на всем белом свете.

Бабка осторожно высвободилась из ее рук и смахнула, выступившие на глазах, слезы.

-Не обращай внимания на старую. Утешила и ладно. – Неловко проговорила Копытиха, отвыкшая от ласкового слова. -  Эк от тебя жаром несет. Как от печи. Засмотрелась на тебя и расквасилась. Прыгай на полок, а я двери закрою, чтобы тепло накапливалось. И так доскребу.

Влада послушно забралась на полок и закрыла глаза в сладкой истоме.

-А скажи, матушка…

Копытиха словно ждала этого вопроса. Выпрямилась, тяжело разогнувшись и держась за спину, и провела тыльной стороной ладони по лицу.

-Нет, милая. Тело твое ни в чем не повинно. Хоть сейчас, права моя подруга берегиня, на одном кругу десяток принесешь. И на Радогоре вины нет. Роду не угодно, чтобы ты рожала. Не пришло ваше время. Для иного вас Род выбрал. Сама сказала, что летит он, как кленовое копье. А невдомек вам, что пущено это копье рукой Рода.

-И когда придет оно, время? – Разочарованно вздохнула Влада, валясь на спину и закидывая руки за голову.

-А вот, как долетит копье, так и время придет Не опоздало еще. – И усмехнулась. – Радогора кликнуть?

-Еще понежусь, а уж потом пусть идет.     

-Ну, нежься, нежься…

Плеснула  на камни воды и притворила за собой двери, оставив ее одну. Но что – то вспомнила и снова открыла двери.

-Ты остаток сна не припомнишь? – С удовольствием глядя на сильное, крепкое тело.

«Правду молвила. – Подумала она. – На одном кругу десяток принесет и не тесно будет».

-Когда вспоминать было, матушка? Себя в железе не помнила. – Отмахнулась Влада, сдувая пот с верхней губы. – До снов ли мне было?

-Вот же, бестолочь! – Расстроилась Копытиха. -  И угораздило же тебя было самое важное заспать. А без этого остатка я не могу сон в толк взять.

-Ты у Радогора спроси. – Сонно отозвалась Лада. – Что мне надо было, я того не заспала. Ясно видела.

-И уродится же такое чудо! – Не понятно от чего вскипела ведунья. И с такой силой хлопнула дверью, что дернина с крыши посыпалась.

На другой день, ближе к полудню, когда Влада бойко наседала, размахивая своим деревянным мечом, на Радогора, раздался голос Ратимира.

-Здравствуй, матушка. – Весело поздоровался он. – И тебе здравствовать, сударыня берегиня. Принимай гостинцы. Охлябя, покличь Радогора.

-А нечего его кликать. – Сердито буркнула кикимора, - За баней он, опять княжну, красу нашу, лебедь белую, палкой лупцует.

У берегини давно все страхи и опасения из головы вылетели, как и то, что вроде собиралась виниться перед ним.

-И за что он ее так? – Ратимир широко и располагающе улыбнулся и выпрыгнул из седла. – Хотя… чужая семья, потемки.

-До синюх добил, бедную. А она к нему все ластится. – Кикимора спешила излить свое горе Ратимиру, к которому с первой встречи испытывала самые теплые чувства.

-Да ну? – Ратимир сделал удивленное лицо. – Прямо до синююх?

-Слушай ты ее больше, батюшка. Она тебе такого нагородит, такого наплетет, что и в семером не расплетешь.  – Проворчала Копытиха. – Совсем затюкала Радогора, заполошная.  Дал слабину, вот она и скачет, прыгает вокруг него.

-Прямо исскалась вся! В носу у него не кругло. А если ворчу, так за дело.  А не тронь, не бей палкой. Для другого она ему дадена. – Огрызнулась кикимора, заглядывая в руки Охляби, который вместе с Нежданом отвязывал мешки от седел. – А что за гостинцы у тебя в мешках, добрый молодец?

Но Охлябе не терпелось побежать к Радогору, который по какой – то неясной причине охаживает палкой княжну.

-Делу он воинскому учит княжну. – Копытиха, казалось, угадала его мысли. – А эта плесень днями вокруг них бегает и голосит, как под ножом.

Ратимир засмеялся и раскинул руки, сладко потягиваясь.

-Хорошо тут у тебя, матушка. Дивно. Кикиморы, лешие… лес, бэр Радогоров. И все миром, все ладом.

-А что нам делить, когда мы все от одной земли – матери вышли? А если и покрикиваем громко, так тоже не со зла, а веселья ради. Даже эта плесень в Ладушкином платье голосит не от большого ума, А, впрочем, кто знает, от чего она голосит?

-Которые с большим умом ходят, не в развалюхе бы жили, а по княжьему терему каблучками цокали – Тут же отозвалась вездесущая кикимора. Но так, что бы не очень слышали.

Но Копытиха давно притерпелась к норову берегини, и пропустила обидные слова мимо ушей.

-Не желаешь ли в баньке попариться, гость дорогой, тело веничком потешить?  - Спросила она у Ратимира. И смущенно пояснила. – У меня и прежние князья, Гордичи парились.  И своя, вроде, есть, а ко мне наезжали. И темная, и дымная, из земли только крыша виднеется, а дух, - говорили, - в ней особенный. Ни где такого духа больше не находили. Сразу помолодеешь.

-Ратимир… Так и зови, матушка… Ратимир, и ни как больше. – Поправил он ведунью. Оглянулся и поискал глазами Охлябю, но того уж и след простыл. Едва успели отдать гостинцы берегине, как тут же убежали к Радогору с княжной. Махнул рукой и согласился. – Схожу, охотно схожу в твою баню, матушка.

-Сходи, сходи. Там и вода натаскана, И веники свежие наломаны. А на этих не гляди. Моим под стать. Ты только, батюшка, на камни плещи погуще. Княжна чуть не полдня пролежала. Еле выперли …

Перед баней остановился и заглянул за деревья. Спиной к нему стоял Радогор, скрестив руки на груди. А перед ним княжна и его воеводы.

-Побьют тебя воеводы, Влада, один уйду. Устоишь – возьму с собой.

-Не было такого уговора, Радо! – Возмутилась, гневно сверкнув глазами, княжна.

-Раньше не было, а теперь есть. – Невозмутимо, со спокойной убежденностью, ответил Радогор. – Бой до касания.

По глазам понял, не поверила в его слова княжна. Довелось уже слышать про ее вещий сон. Но спорить не стала. Перехватила из руки Радогора вторую палицу, успев коротко бросить.

-Их двое, а я одна.

И без лишних разговоров, не давая воеводам опомниться, перешла в атаку. Движения по - женски расчетливые, мягкие и быстрые. Кошачьи. Воеводы его смутились. Не поняли сразу, прилично ли им, воеводам, с девкой биться. Бились осторожно, боясь причинить княжне боль не ловким ударом. Но скоро поняли, что могут оказаться битыми. Заторопились, и насели на нее с двух сторон. А княжна прокрутилась с ноги на ногу вокруг себя, скользнула между ними рыбкой, и, выпрямляясь, успела запятнать сразу обоих своими палицами.         

• Предыдущая
• 96/122
• Следующая