Наваждение - Джексон Мелани - Страница 48

• Предыдущая
• 48/72
• Следующая

Что обжигающий день, что ночь казались нескончаемыми, но мы каким-то образом умудрялись их переживать, облачаясь в них, словно кающиеся грешники во власяницу. Иногда мне казалось, что мы перенеслись в другое измерение, где двадцатого и двадцать первого века еще и в помине нет, а миром управляет магия. Я знал, что где-то совсем рядом находятся небольшие городки и огромные мегаполисы, в которых бурлит жизнь современного мира, но мы никогда мимо них не проезжали. Зло Сен-Жермена было старо, а потому процветало в таких же старых местах. Пока он не умрет, это станет нашей вотчиной.

Мы зарегистрировались как муж и жена — Гарсиа, кажется, — и пошли в нашу комнату. Мы не прикасались друг к другу, хотя наконец-то остались одни. И дело было не в робости или напускной стыдливости с ее стороны, и даже не в отсутствии душа. Нинон не пыталась изобразить из себя недотрогу. Как не стала бы ссылаться на головную боль, если бы была не в настроении.

— Все дело в силах, — пояснила она. — Кажется, что моя стена покачнулась. И причина не столько в теле, сколько в… моих чувствах.

— Я знаю, — сказал я. Находиться в состоянии постоянного нервного возбуждения действительно тяжело и отнимает много сил.

Независимо от того, займемся мы сегодня любовью или нет, у нас на двоих был один продавленный двойной матрас и две одинаковые бесформенные подушки, застланные пожелтевшим постельным бельем и выглядевшие весьма непривлекательно. Если только…

Я посмотрел на Нинон.

— Да уж, схожу за спальными мешками, — вызвался я. И за пистолетами. У меня прямо зуд начинался, который проходил только в присутствии огнестрельного оружия.

Нинон кивнула, морща носик. Я был с ней абсолютно согласен. Я категорически не хотел спать на чем-то, что напоминало бы трупики убитых животных, укрытые простынями. Нам и без того будут сниться не самые приятные сны.

И все же это было безопаснее, чем спать в джипе или моем внедорожнике. Я слишком живо представил, как, пока мы спим, вокруг скапливается дождевая вода и к моменту нашего пробуждения из нее появляется разъяренный Д. 3, который сначала срывает с петель дверцы машины, а следом за ними и наши головы.

— Ты на самом деле думаешь, что он пытается нас найти? — неожиданно спросила Нинон. Они с котом одновременно повернулись и смотрели на меня.

— Сен-Жермен? — решил уточнить я.

— Нет, Дымящееся Зеркало.

Вот как. Она, оказывается, может читать мои мысли. Или просто догадалась, о чем я могу сейчас думать.

— Не знаю. И было бы неплохо, если бы этой ночью я об этом так и не узнал. Нам действительно нужно немного поспать. И принять душ. Я хотел бы сделать это спокойно, не переживая о том, что может появиться из сточного отверстия.

Она подошла к единственному в комнате окну, приподняла пожелтевшую занавеску и замерла, вглядываясь в ночь.

— Д. 3. в последнее время, наверное, несладко приходится — в его честь больше не воздвигают пирамид, не устраивают кровавых жертвоприношений и не кладут золото на алтарь. Всего несколько жалких жриц-вампирш, у которых окончательно поехала крыша… И они вряд ли составят приятную компанию.

— Мне кажется, или ты действительно его жалеешь? — переспросил я, уверенный в обратном, но все же пытаясь понять, что именно она имеет в виду.

Она отвела взгляд и тряхнула головой, сбрасывая остатки оцепенения.

— Черт побери, конечно же, нет! Я просто хочу сказать, что ему смертельно наскучило все это — его усталость так же сильна, как и степень его безумства. А это вдвойне опасно. Ему сейчас больше нечем заняться, кроме как думать о нас и вынашивать план мести. Лучше принеси сюда оружие и все боеприпасы, что у нас есть. Кстати, нужно не забыть найти оружейный магазин и запастись патронами.

— Утром в первую очередь этим займемся, — заверил я.

Нинон кивнула.

— Конечно, — ответила она мягко. — Знаешь… вполне возможно, что он даже не ищет нас. А пытается разыскать Сен-Жермена.

А я-то думал, что в своих кошмарах повидал уже все.

— Я искренне надеюсь, что ты ошибаешься.

— Я тоже. Эта встреча ни в коем случае не должна состояться.

Женщины никогда не хотели замечать, что представляет собой большая часть браков. Жены являются рабынями своих мужей. Даже монастырь в этом смысле кажется мне лучше. Я не говорю, что мы не должны любить, — подавлять естественные желания означает обрекать себя на пожизненные страдания. И все же женщина должна все хорошенько обдумать, прежде чем опечатывать штампом о браке свои потаенные чувства. Страсть приходит и уходит, а брак остается.

Нинон де Ланкло

Прекрасное и поразительное не всегда является добрым. Но доброе всегда прекрасно.

Из письма Нинон де Ланкло

Я скажу вам от имени всех женщин: нет среди нас такой, которая не предпочла бы небольшую грубость в обращении чрезмерной обходительности.

Из письма Нинон де Ланкло

маркизу де Севиньи

Мы с удовольствием скажем мужчинам: О, сжальтесь же! Не нужно нас считать такими целомудренными — вы заставляете нас обладать этим в излишке.

Из письма Нинон де Ланкло

маркизу де Севиньи

Глава 15

— На нас надвигается буря, причем очень быстро. Значит, все-таки за нами следят.

Нинон отвернулась от окна. Ее глаза блестели, как лакированная кожа.

— Д. 3.? Или Сен-Жермен?

— Вполне может быть, что оба. Думаю, дорогой граф поднял большой переполох, лишь бы заставить меня выйти из укрытия. Он наверняка надеется, что в состоянии экстаза, вызванном молнией, я потеряю голову и ослаблю бдительность.

— А такое может случиться?

— Только если я непозволительно расслаблюсь.

С этими словами она повернулась ко мне.

Я уже практически убедил себя, что секс нам сегодня ни к чему и что я не стану даже поднимать этот вопрос, несмотря на то что после душа немного пришел в себя. И тогда она коснулась меня. Казалось, весь скрытый жар, таящийся в недрах моего тела, ринулся на поверхность и вонзился в кожу в тех местах, где остались следы. Наконец-то возбуждение приносило удовольствие. Нинон тихо простонала и прижалась ко мне. Она ощущала то же самое — разгорающийся огонь. Он не сжигал плоть — скорее, плавил рассудок. Все остальные чувства сами по себе отошли на второй план. Осталось только бушующее пламя и желание. Мы в буквальном смысле слова играли с огнем, но у меня даже и мысли не возникло воспротивиться этим чувствам только лишь для того, чтобы сберечь силы на завтра. Коразону придется некоторое время постоять на страже. Надеюсь, Нинон не преувеличила его способности как часового.

Мы упали на стоящую сзади кровать, причем я очутился сверху. Я перенес вес на руки, да так и застыл, наслаждаясь открывающимся передо мной видом. Даже на расстоянии всего нескольких дюймов она выглядела безупречно.

Ее волосы свешивались с края кровати темным каскадом завитков. Прекрасная! Я взял в руки прядь, наслаждаясь ее шелковистостью, которая осталась даже в полосе окрашивания. Они были мягкими и нежными, как ее губы, и я снова почувствовал, как меня захлестнуло волной желания, напоминавшего религиозный экстаз, — сродни тому, который изменяет до неузнаваемости праведников и людей, посвященных в тайны мироздания, заставляя даже самых трезвомыслящих творить безумства.

Именно этого я так хотел. Это был чудодейственный бальзам для моей израненной души. Это было спасительное забытье, божественное безумие, которое сделало боль от обострившихся чувств управляемой, превратив ее из бича, хлеставшего нас по своему усмотрению, в средство достижения блаженства.

Я не из тех, кто довольствуется поклонением на расстоянии. Кому-то, может, и достаточно издалека восхищаться красотой Нинон, любоваться ее изысканностью, да и только. Мое же восприятие прекрасного всегда было гораздо более приземленным, более прикладным, что только добавляло ощущениям остроты.

• Предыдущая
• 48/72
• Следующая