Ночной зверёк - Беляева Дарья Андреевна - Страница 37

• Предыдущая
• 37/70
• Следующая

Амти чувствовала, что Мескете и Адрамаут, будто переломавшиеся наркоманы, хотят и не хотят снова испытать что-то, что может дать Двор. Так же и сама Амти — она видела ужасные вещи, но ей хотелось снова вдохнуть воздух мира абсолютной тьмы.

Амти была уверена, что Эли и Аштар, которые и не были там никогда, чувствуют позыв отправиться туда на уровне почти неизъяснимом. Наверное, так рыба движется на нерест или птицы улетают на юг.

В одном Мескете и Адрамаут были правы: это лишь вопрос времени, когда Псы найдут их. Сейчас, когда Инкарни Двора совершили теракты, они прочешут каждый дом, лишь бы найти кого-то, на кого можно спустить народный гнев.

Когда людям больно и страшно, им все равно, кого за это наказать.

Госпожа Шэа и Маарни вернулись, Мескете сказала:

— Мама! Ты могла бы достать нам зеркала? Мы дадим тебе деньги, но нам нужно хотя бы три.

— Зачем вам зеркала, мамочка?

— Чтобы отправиться в путешествие, милая. По работе. Но мы вернемся к тебе, как только сможем.

Госпожа Шэа подумала, а потом сказала:

— Здесь у меня есть хорошие друзья. Если нужно, мне не откажут. Пока вы тихонько посидите в погребе, я попрошу соседа помочь мне принести их.

И Амти подумала, как это неправильно, что она не отговаривает собственную дочь. Амти непременно бы отговаривала. Перфекти, судя по госпоже Шэа, не были хорошими, хотя были добрыми, по крайней мере не были хорошими в том смысле, в котором это слово понимала Амти.

Чего-то в госпоже Шэа не хватало.

Впрочем, сказал внутренний голос, кто бы говорил.

В погребе они сидели довольно долго, Амти все время чихала от запаха пыли, а их с Эли компания — банки соленых огурцов, постоянно норовили упасть от любого резкого движения. В погребе они решили поиграть в слова, и Амти мало того, что все время доставались слова на букву «я», так еще и Мелькарт всегда говорил за нее и требовал зачесть это как подсказку.

Потом решили поиграть в «правду или вызов», но Эли все время задавала вопросы про секс и Неселим отказался играть.

Амти казалось, что снаружи, над ними проплывают года.

— А что если мы уже мертвы и это и есть загробный мир? — спросила Амти.

— Ой, заткнись, — сказал Шайху.

В целом им было не привыкать сидеть целыми днями под землей, но сейчас какое-то невероятное возбуждение охватывало Амти, делая ее пребывание здесь невыносимым. Похожее ощущение, судя по всему, было и у остальных.

В конце концов, Амти услышала тихие шаги Маарни. Она показала что-то жестами, Адрамаут засмеялся.

— Все готово, — сказала Мескете. — Бери оружие, Мелькарт.

— Ты уверена, что во Дворе… — начал Неселим.

— У нас во Дворе есть такая демократическая свобода, как право на ношение оружия, — сказал Адрамаут. — И еще одна: право его применять. Поэтому, вот, возьми дробовик и поднимайся.

Госпожа Шэа поставила зеркала в своей комнате. Шторы были задернуты, четыре зеркала в человеческий рост стояли в ряд. Одно из них, с каркасом из цветов, в которых притаились поющие птички, явно пребывало здесь всегда. Не то чтобы они занимали всю стену, как требовалось в списке покупок, но это было лучше, чем ничего. Госпожа Шэа спросила:

— Достаточно, Мескете?

— Думаю, сойдет. Деньги мы оставляем тебе, оружие мы забрали, а машины оставили достаточно далеко. У тебя не должно быть проблем, мама.

Мескете взяла за руку Маарни, они с Адрамаутом вывели ее из комнаты. Конечно, им хотелось попрощаться. Госпожа Шэа как ни в чем не бывало начала вытирать зеркало.

И Амти отчего-то захотелось ее поддеть. Она спросила:

— А что если Маарни будет Инкарни, как ее отец и мать?

Эли толкнула Амти локтем в бок, так что с Амти едва очки не слетели. Мелькарт хмыкнул, потом засвистел какую-то причудливую песенку.

— Амти! — сказал Неселим укоризненно, а Аштар и Шайху переглянулись. Госпожа Шэа обернулась посмотреть на нее. Глаза ее, казалось, светились в темноте. Вчера Амти этого не заметила, но сейчас видела очень ясно. Ее зрачки были золотистыми. Легкий отлив, едва заметный, и все же он был.

— У нее всегда останется выбор. Даже если он будет не так прост. В конце концов, каждый из нас волен выбирать. Может быть, это все, что у нас есть.

Вернулись Адрамаут и Мескете. Амти еще раз удивилась, как же Маарни похожа на Адрамаута, и подумала, что теперь легче могла бы представить его человеком, восстановив его облик по его дочери. Амти еще увидела, как Мескете и Адрамаут по очереди целуют Маарни — в висок и в нос. И услышала сдавленное:

— Я люблю тебя, — которое выдавила из себя Мескете. И нежное, болезненное:

— Не скучай без нас, ящерка и учи язык жестов. Однажды мы заберем тебя и будем жить, как настоящая семья.

В том, что сказал Адрамаут была правда, которую, наверное, никому не захотелось бы признавать. Время проходило, а их дочка росла без родителей. И этого времени нельзя было вернуть никак и никогда. Каждый день, который они теряли, безвозвратно исчезал и никогда его уже не вернешь.

Они простились с госпожой Шэа, сердечно ее поблагодарив. Одна только Амти отчего-то все еще злилась на нее. На прощание госпожа Шэа улыбнулась ей и подмигнула. Потом госпожа Шэа увела Маарни, и Амти увидела, что Маарни шмыгает носом, готовая заплакать. Адрамаут сказал:

— Мелькарт и Амти, вы будете предпоследними, вы уже ходили во Двор. Первым буду я, чтобы присмотреть за остальными там, а последней Мескете.

Мелькарт жестом показал Амти, что следит за ней.

— Только попробуй сбежать.

— Я и не собиралась, отстань!

— Вы должны понимать, — сказала Мескете. — Что вам нужно почти умереть, чтобы вы первый раз попасть во Двор. И я не хотела бы, чтобы вы забрызгали кровью мамину комнату. Поэтому, ложитесь.

Мескете прошла мимо лежавших Эли, Аштара, Неселима и Шайху. Она указала Адрамауту на Эли и Аштара. Адрамаут кивнул. Он подошел к Эли, сел рядом с ней.

— Не бойся слишком сильно, хорошо? Хотя не скажу, что страшно не будет.

Амти видела, как редкие лучи света, проникающие в темноту сквозь задернутые шторы, ловятся в отражение зеркал. Было в этом что-то жутковатое. Как будто так же легко сюда поймались бы их души.

А потом Адрамаут сжал руки у Эли на горле, она дернулась, пытаясь вдохнуть. Амти зажмурилась, она хотела смотреть на это и не хотела одновременно, она слышала хрипы, вырывающиеся из горла Эли и хотела увидеть, как она борется за жизнь, будет ли это смешно или возбуждающе. Но Амти не открывала глаза, чувствуя, как где-то у нее внутри нарастает возбуждение непонятной ей природы, которое тут же испугало ее.

Когда Амти открыла глаза, Эли уже лежала без сознания. С Аштаром Адрамаут обходился менее бережно. Амти увидела, что на лице у Аштара нет страха. На губах у него играла легкая улыбка даже тогда, когда он стал терять сознание. Адрамаут взял на руки Эли, и в этом было что-то красивое. Как чудовище со своей жертвой, подумала Амти. Он кивнул Мелькарту, который помог оттащить Аштара. На плече у Адрамаута висела сумка с оружием, вторую доверили Мелькарту. Зеркало, когда Адрамаут сделал шаг к нему снова стало как вода. Оно блеснуло, по нему пошли темные волны. Адрамаут прошел туда вместе с Эли, а Мелькарт толкнул, надо сказать довольно грубо, Аштара. Амти вдруг показалось, что оттого что их здесь так много происходит что-то особенное. Ей казалось, что теперь свет тонул в зеркалах. И что раздвинь Амти сейчас шторы, эти зеркала поглотят без возврата солнечный свет. Мескете прошлась между Шайху и Неселимом, а потом надавила ногой Шайху на грудь. Он заорал, но Мескете резко ударила, так что внутри что-то хрустнуло. Шайху дернулся и затих. Удар был выполнен профессионально, будто ей не раз приходилось это делать.

— Может быть не надо, Мескете? — спросил Неселим. Мескете ударила его ногой по голове, прямо в висок. Амти даже не успела зажмуриться, а может и не захотела, почувствовав непреодолимый интерес. Мескете надо было делать все быстро, чтобы они не успели умереть, но все же с Неселимом она была довольно груба.

• Предыдущая
• 37/70
• Следующая