Убийство в четыре хода - Тотис Андраш - Страница 42

• Предыдущая
• 42/46
• Следующая

– Каким образом?

– Скажите, не увлекался ли ваш брат шахматными задачами?

– Не думаю. Впрочем, мы ведь так давно не виделись… Но когда еще он жил дома, шахматными задачами он не занимался. А почему вы спрашиваете?

Альбер промолчал, и девушка обиделась. Неужели она настолько наивна, что ничего не понимает? Или просто с течением лет свыклась с мыслью, что их телефон прослушивается? Невысказанные слова висели в воздухе, когда оба положили трубку. Альбер сидел неподвижно, надеясь, что у него хватит силы воли не набрать снова номер Фонтэнов.

В комнату вошел Буасси с большущим сандвичем в руках. Он размахивал узким длинным батоном, словно эстафетной палочкой.

– Ты не находишь, что зря погорячился?

Мысли Альбера все еще были поглощены Марианной. Пожалуй, можно бы ей сказать, что брат ее перед тем, как боевики штурмовали квартиру, решал шахматную задачу. Ту самую задачу, которая – если его предположение верно – предрешила смерть Ростана.

– Ведь у тебя нет никаких доказательств виновности Монэ, – настаивал на своем Буасси.

Буасси, хотя и числился в должности сыщика, редко вмешивался в дела коллег. В таких случаях его старались деликатно осадить, чтобы он не обиделся. Ведь Буасси – славный парень и классный водитель, каких свет не видал.

– Мадам Дюбуа непрестанно следила за входом в дом. «Отлучиться по нужде…» – дурацкая отговорка. Если даже она и отлучалась, то на очень короткое время. Пусть проглядела, когда убийца проник к старухе, но уж при выходе-то она бы его засекла! А предполагать, будто она же сама и убила старуху, вообще бред чистой воды. Идти на мокрое дело, зная, что соседки глазеют в окно?

Буасси хотел вставить слово, но Альбер не дал.

– Знаю, что ты имеешь в виду! В тот раз она, мол, была дежурная. Но разве это дает гарантию, что никто другой не давал волю своему любопытству? Полно тебе! Мадам Дюбуа та еще штучка, но она не преступница, а свидетельница. Другой вопрос, насколько можно доверять ее свидетельским показаниям. Ты вправе сказать, что она не наблюдательна, так как убеждена, будто к Клодин ходит с десяток посетителей. Но это говорит лишь о том, что она не вникала в детали. Зато может с точностью сказать, приходил ли кто-либо посторонний, и в общих чертах описать его внешность. Выходит, свидетельница она надежная.

Буасси с унылым видом выслушивал эти прописные истины, однако Альбер не унимался.

– Так что в данном случае, все проще простого. У нас есть свидетель, утверждающий, что после десяти часов никто не входил во двор через парадное. Значит, кто же убийца? Тот, кто вышел из квартиры в десять часов. Есть еще вопросы?

– Есть, – сказал Буасси. – Почему ты считаешь, будто убийца непременно должен был попасть во двор через парадное?

Тут до Альбера дошло. Кто угодно мог проникнуть в дом и другим способом: из подворотни свернуть на лестничную клетку, подняться на любой этаж, там по галерее пройти до черного хода, спуститься вниз и подобраться к квартире Вуатье с другого конца двора. Конечно, это рискованно, гораздо рискованнее, чем пройти прямо через двор. И зачем, спрашивается, избирать такой сложный путь, если не подозреваешь, что за входом следят? Но факт, что версия Буасси начисто перечеркивает показания мадам Дюбуа.

Рот Буасси растянулся в злорадной ухмылке. К Альберу постепенно возвращалось дыхание. Словно тебя внезапно столкнули в воду, и проходит несколько секунд, прежде чем вынырнешь на поверхность и поплывешь.

– Браво! – сказал он. – Поздравляю! Ты совершенно прав. Какое счастье, что ты не вылез с этой идеей в присутствии Монэ.

Коллеги направились в редакцию газеты «Ля ви д эшек». Она помещалась неподалеку, на Университетской улице; быстрее было бы добраться пешком. День выдался прохладный. Ветер гнал по поверхности Сены мелкую рябь, мимо проплыл полупустой катер с туристами. На борту висел цветной рекламный щит, с палубы раздавались звуки аккордеона. От улицы Малар они свернули вправо и медленно ехали, отыскивая нужный номер дома. Буасси припарковал машину позади небольшого фургона марки «строен», между двумя табличками, где был обозначен участок для разгрузки товаров. Из магазина выскочил плешивый, красномордый служащий и, ознакомившись с полицейским удостоверением, ворчливо удалился ни с чем.

В том же здании, что и редакция шахматной газеты, находился зоомагазин, где продавали рыб, раков, улиток. Рыбный запах долго преследовал посетителей, а стекающая в подворотню грязная жижа оставляла следы ботинок. Если не считать этого пустякового обстоятельства, в целом дом был опрятный, с просторной, выложенной мрамором лестничной клеткой. Шаги отдавались гулким эхом, и сыщики невольно понизили голос. Редакция размещалась на втором этаже и напоминала скорее шахматный клуб. В холле пристроилась группа приличного вида стариков – они играли в шахматы, чуть поодаль двое мужчин без пиджаков, в одних рубашках, оживленно спорили за шахматным столиком, передвигая взад-вперед фигуры. Альбер, успевший пролистать подаренное Мартой пособие, понял, что они анализируют партию. Никто не поинтересовался у пришельцев, что им нужно. Сыщики наугад заглянули в одно-другое помещение и с третьей попытки обнаружили Реньяра в комнате, тесно заставленной канцелярскими столами. Журналист сидел в стареньком, обшарпанном кресле и что-то рассказывал двум мужчинам, которые держали наготове стопки писчей бумаги. Фонарь у него под глазом приобрел отчетливо синюю окраску, но это Реньяру шло, придавая ему мужественный вид.

– Могли бы мы где-нибудь побеседовать без помех? – спросил Альбер.

– Соседняя комната свободна, – с готовностью откликнулся один из коллег Реньяра.

Полицейские прошли туда, Реньяр суетливо забегал вперед – точь-в-точь пес, которому не терпится поиграть, а у хозяина такой милости не допросишься.

– Вы позволите мне конспектировать?

«Господи, только этого еще не хватало!» – подумал Альбер. Но эту работу не на кого было спихнуть, отношения с прессой поддерживал Корентэн.

– К сожалению, пока еще нельзя, – сказал он. – Я пришел взглянуть на задачу.

– Какую задачу? – недоуменно воззрился на него Реньяр. Затем лицо его просияло. – Ах вон вы о чем? – Он достал газету и привычным движением сразу же раскрыл ее на нужной странице. – Прошу вас! Не задача, а конфетка.

Реньяр был в своей стихии. Мигом извлек откуда-то клеенчатую шахматную доску, развернул ее и расстелил на столе. Порывшись в ящике стола, достал фигуры и с молниеносной быстротой расставил их на доске в заданной позиции. Со схемой в газете он даже не сверялся. В глазах непосвященного Лелака его уверенные движения выглядели верхом профессионализма. Старик передвигал фигуры, как уличный мошенник – опрокинутые стаканчики. Кто угадает, под каким стаканчиком запрятана монета, тому и достанутся десять франков: можно заключать пари. Реньяр переставил белую пешку, затем сделал ход черной, чтобы показать, отчего невыгоден был предыдущий ход. Затем пошел королем и сделал ответный ход черными. Постепенно для Альбера прояснилась вся сложная схема. Задача действительно была прекрасной, в этом нетрудно было убедиться даже профану, подобно тому, как несведущий в живописи человек не пройдет мимо лучших полотен картинной галереи.

– Удалось узнать, кто автор?

– Нет. Задачу прислали по почте. Но если вы минуточку обождете…

Разумеется, Альбер готов был ждать. Адвокатишка шмыгнул в соседнюю комнату и вернулся с одним из предыдущих своих собеседников. Добродушный, с обвисшими усами, тот больше походил на винодела из южных провинций, чем на заведующего отделом шахматной газеты.

– Значит, этой задачей вы интересуетесь? – Он замолчал, явно любуясь позицией на доске. – Мы получили ее по почте, и на конверте не был указан отправитель. – Он рассеянно протянул руку и переставил одну из фигур. – Да, задачка что надо!

– Почему вы ее поместили?

– Да потому что уж больно хороша. – Заведующий отделом вернул фигуру на прежнее место и сделал ход другой. – А какие тут еще могут быть соображения?

• Предыдущая
• 42/46
• Следующая