...Либо с мечтой о смерти - Созонова Александра Юрьевна - Страница 37

— Какую проблему? — удивился Кристофер. — Разве в тексте задан вопрос?

— А вы не заметили? — упрекнул его Роу. — Юдит мечтает избавиться от бытия вообще. Не от данного конкретного воплощения, но абсолютно. Именно с этой целью она приехала на остров. В эссе дано обоснование мотива, чересчур эмоционально и поэтично, на мой взгляд, но достаточно убедительно.

После мрачнейшего, но художественно яркого эссе Юдит меня потянуло тоже что-нибудь написать. Тем более, Роу то и дело напоминал о целительной силе творчества и мягко удивлялся, что столь креативный субъект, как я, до сих пор еще не проявил себя в этом качестве, не внес свой вклад в таинственную комнатку, набитую рукописями, рисунками и статуэтками. (И в их числе тем самым текстом, что так неожиданно, резко и сильно срезонировал с моим душевным настроем.)

Но, хоть и пребывая в достаточно бодром и воодушевленном состоянии — спасибо дикой природе и общению с неординарными личностями, — ничего нового выжать из себя не смог. И тогда стал вспоминать стихи, сочиненные о дочке или вместе с дочкой. До ее рокового тринадцатилетия мы нередко развлекались, придумывая смешные двустишия, гекзаметры и хокку.

В девять лет я повез ее на Кипр. Денег практически не было, как и всегда, и мы чуть ли не голодали, и поднимали с дороги вблизи рынка пыльные огурцы и финики, и рвали растущие за низкими заборами чужие абрикосы, и выбирали самые дешевые забегаловки, а в них самую простую еду, вроде козьего сыра или вареной кукурузы. Но до чего же было нам хорошо…

Потом вспомнились прогулки по кладбищам — старинным, поэтичным, полным ностальгии по прежним векам и ласковой меланхолии. Люблю такие места…

Гулял уже без нее, разумеется: маленькую брать в места, связанные со смертью и увяданием, не хотелось (несмотря на ее потрясающий афоризм о смерти и счастье), а как подросла, стало уже не до совместных со мной прогулок.

В один из недолгих периодов душевной тишины подумалось, что, сумей я каким-то чудом вернуть детскую веру в доброго Бога — не в абсолютный разум, не в безличного Брахмана — мог бы сказать ему так:

Восстановил по памяти два стихотворения, написанные к ее пятнадцатилетию. Она валялась тогда в больнице с гепатитом, а я наслаждался покоем, поскуливал от счастья и облегчения. И упрашивал, устно и в письмах, притормозить саморазрушение, не умирать в шестнадцать лет — о чем ей нравилось то и дело заявлять мне с вызовом.

Рокот корпыт коня, на котором спешит к ней суженый, которого она так ждала, начиная с шести лет.

Господи, как же я ее любил. И как ненавидел…