Тайный советник вождя - Успенский Владимир Дмитриевич - Страница 162
- Предыдущая
- 162/573
- Следующая
Все, казалось, учел самоуверенный Лаврентий Павлович, даже время выбрал такое, когда Микоян со своей хлопотливой и хозяйственной женой Ашхен Лазаревной, с пятью детьми и многочисленными родственниками уехал на юг. И все-таки Берия допустил ошибку. Насчет интриг у Сталина был богатейший опыт, он не только сам умело плел их, но и разгадывал интриги других. И умел постоять за людей, которых считал преданными себе и полезными для общего дела.
Микоян был одним из таких. У них имелось много общего, хотя Анастас Иванович гораздо моложе Сталина, родился в 1895 году. Как и Сталин, шел он по церковной части и продвинулся на сем пути гораздо дальше Иосифа Виссарионовича. Не только окончил армянскую духовную семинарию, но и учился в духовной академии. Там, кстати, и познакомился с основами марксизма.
Крепкие узы и в прошлом, и в настоящем связывали его со Сталиным. В двадцатых годах, например, Микоян неоднократно по личному поручению Сталина выезжал в крупные провинциальные центры, проводил там соответствующую подготовительную работу при выборе делегатов на партийные съезды. Думаю также, что и малый рост Микояна играл некоторую роль. До конца тридцатых годов, пока окончательно не утвердился в единовластии, Сталин недоброжелательно относился к высоким людям, на которых приходилось смотреть снизу вверх. Это уж потом, воспарив надо всеми, он перестал третировать высоких и даже возлюбил их. Вот, дескать, какие богатыри служат мне верой и правдой, признают мое бесспорное превосходство…
Короче говоря, проверку мы начали вдвоем, я и представитель Берии, какой-то очень уж неприметный с виду субъект с крадущейся походкой, с вытянутым, как собачья морда, лицом. Откровенно любопытствующий, нагловатые глаза, шарящие в поисках какой-нибудь гадости, грязи. Даже неловко было появляться рядом с ним на людях, я держался подальше, да и он довольно быстро сообразил, что ничего общего между нами нет и не может быть.
Поместье Микояна, казавшееся обширным со стороны, от дороги, было в общем-то сравнительно небольшим. Территория, вытянувшись над Медвенкой, суживалась к югу и завершалась почти острым углом. В здании, напоминавшем башню старого замка, размещались хозяйственные службы, а семья Анастаса Ивановича занимала аккуратный, приятный дом под жестяной салатового цвета крышей, стоявший среди деревьев в глубине участка.
Я отметил: три выезда имелось у Микояна. Главный — на автостраду. Другой — с противоположной стороны. И еще одни ворота, судя по всему, давно не открывавшиеся, вели в густой лес, где едва заметная дорога петляла среди глухих оврагов. В любую сторону мог умчаться в случае надобности Анастас Иванович. И еще, как в заправском средневековом замке, имелись в кирпичной стене две узкие малозаметные калитки с обитыми железом дверями. Они тоже выводили в лес над Медвенкой.
Возможно, все это досталось Микояну в наследство от дореволюционных хозяев.
Обстановка на даче была спокойная, дружелюбная, как в прежние времена в богатых помещичьих имениях при заботливом хорошем барине, который задавал тон своей справедливостью, шутками, ровным отношением ко всей прислуге, от приближенной горничной до мальчика на побегушках.
Имелся небольшой сад, о нем не стоило бы упоминать, если бы не садовник, являвшийся своего рода экспериментатором. Он пытался выращивать на подмосковной земле кавказские деревья. Даже сибирские кедры росли у него.
Удивил меня огород, очень обширный, разнообразный. Для таких дач обычны лишь цветочные клумбы и прогулочные аллеи, а вот Микоян оказался человеком заботливым: не случайно, значит, ведал в стране вопросами снабжения, обеспечением населения. Завел свое натуральное хозяйство, кормил не только семью, но и обслуживающий персонал свежей первосортной продукцией. На огороде тянулись ряды клубники, выращивались редиска, лук, петрушка, укроп, репа, редька и даже разлапистые мясистые листья хрена виднелись кое-где. Набирали сок крупные помидоры. Особого сорта, небольшие пупырчатые огурчики сами просились в рот. Слышалось похрюкивание, мычание коров, кудахтанье кур. Две женщины пронесли бидон с молоком. Девушка полное решето свежих яиц.
В подвалах тесно было от ящиков и бочек, от банок с соленьями и вареньями. Здесь на льду хранились такие запасы, что можно было обеспечить недельным питанием двухтысячный стрелковый полк. Имелось все: от солонины до шампанского, от свежих фруктов до каких-то сушеных корешков, висевших под потолком.
Во дворе, в подсобных помещеньях, продолжалась работа по заготовке впрок щедрых даров природы. Был в разгаре грибной сезон. Девушки и ребята из Жуковки, из Усова, Калчугн, из Горок-II, из Лайкова обильно несли подосиновики, маслята, но особенно много (из-под Сареева и из-под Борков) молодых белых грибов. Со сборщиками сразу же расплачивались по твердой цене, а грибы сортировали для дальнейшей переработки. Часть (немного) — на жаркое, часть (большинство) — на засолку, часть — на маринование. Я сам люблю и собирать, и чистить, и засаливать, и есть грибы в любом виде, поклонники всех составных частей этого цикла встречаются не часто, поэтому был просто заворожен потоком поступающих и перерабатываемых грибов. Должен сказать, что места там вообще грибные. Никогда не забуду, как дочка моя, уже после войны нашла возле дачи Василия Сталина удивительные подосиновики: они стояли прямо возле дороги, как миниатюрные белые башенки с красными крышами. В последний наш поход туда за грибами (у меня еще хватило сил!) дочка на одном месте, возле комля вывороченной ветром огромной сосны, набрала целую корзинку молодых, пружинистых толстоногих опят. А я бродил рядом и ничего не нашел. Глаза, значит, ослабли… Не раз еще буду я вспоминать о тех лесах: они дороги были и мне, и Иосифу Виссарионовичу, там резвились когда-то наши подрастающие дети.
Веселый ажиотаж заготовок на микояновской даче был таков, что я не мог не принять в нем участия. Сортировал грибы — одно удовольствие. Сборщицы уходили в леса рано, до солнца, а с усыханием росы уже появлялись на микояновском подворье, высыпали из лукошек крепыши боровики с темно-коричневыми шляпками, с плотной белой мякотью ножек, хранивших запах лесной свежести. С каким удовольствием я (проверялыцик-то!) перебирал их, сидя на лавке рядом с очень молодой женщиной Паней Колоникиной. Озорная, словно бы налитая играющей в ней силой, она была работницей умелой и неутомимой. Привлекательность лица нисколько не портило легкое косоглазие; даже наоборот, придавало этакий «шарм», что ли. Мимо таких женщин не проходят, не окинув их взглядом. Анастас Иванович ценил эту труженицу. Вскоре Паня удачно вышла замуж за рабочего, мастера на все руки. Микоян «благословил» этот брак, помог построить дом в селе Знаменском.
Из всей обслуги в имении Микояна юная женщина Паня меньше других говорила об Анастасе Ивановиче, не распространялась о его простоте, заботливости, внимании. За этим молчанием угадывалось глубокое уважение к хозяину. Зато очень охотно превозносила достоинства Микояна его экономка, выделявшаяся своей уверенностью, вальяжной походкой.
Сразу же отказавшись от совместных обедов с коллегой по проверке (не хотелось сближения с ним), я решил питаться вместе с обслуживающим персоналом дачи. К тому же общение с этими людьми помогло бы мне скорее выяснить положение дел и закончить неприятную часть миссии. Мой напарник, которого я мысленно называл "собачьей мордой", с удивлением и явным нежеланием следовал за мной по амбарам, подвалам, кладовым. Он просто не понимал, зачем это?! А я, наблюдая за ним, уяснил вот что: чиновнику его положения вовсе не требуется в подобных случаях искать истину, думать, вникать. Выводы заранее подсказаны начальством, надобно только обосновать, подтвердить их свидетельскими показаниями, фактиками. Но вместе со мной такая вот, с позволения сказать, «работа» у бериевского представителя не получалась.
Положение в имении Микояна произвело на меня самое благоприятное впечатление. Люди были довольны. Атмосфера доверительная. Шутя говорю: обслуга была в любой миг готова внять сигналу трубы и выйти на крепостные стены, дабы защитить и свое, и микояновское благополучие. Однако защищаться не требовалось, по крайней мере от меня. Вникнув в порядок жизни на даче, я мог твердо сказать: здесь никто не унижен и не обижен. Обслуживающий народ чувствовал себя спокойно и хорошо.
- Предыдущая
- 162/573
- Следующая
