Утонувшие надежды - Уэстлейк Дональд Эдвин - Страница 27

• Предыдущая
• 27/105
• Следующая

Воцарилась напряженная тишина. Супруга священника, скрытая от посторонних глаз стенами ризницы, опустила иголку проигрывателя на пластинку, и из четырех колонок, укрепленных наверху по углам нефа церкви, сквозь громкое шипение довольно отчетливо донеслись звуки марша Мендельсона.

Как только под звуки музыки из ризницы вышел священник, старикашка от партии невесты бросил полный отвращения взгляд в сторону верзилы, сидевшего на стороне жениха. Тот глянул на него с не меньшим омерзением, покачал головой и отвернулся.

Музыка смолкла. Из динамиков донеслись прощальные щелчки, и наконец воцарилась тишина.

Священник выступил вперед и, подойдя к самому краю алтаря, ободряюще улыбнулся родителям и ближайшим родственникам, занимавшим первый ряд. Священник был круглолицым сутуловатым мужчиной с елейной улыбкой, круглой, покрытой редкой растительностью головой, в круглых блестящих очках, черных башмаках на толстой подошве, какие носят полицейские, в черной сутане с длинными рукавами и белоснежной манишкой. Он подошел к подножию кафедры и поднялся по лесенке. Под черной сутаной заметно колыхалось округлое брюшко.

Сидевший на стороне невесты старикашка подался вперед и бросил многозначительный взгляд на верзилу, который сделал вид, будто ничего не замечает. Однако старикашка продолжал трясти головой, делать большие глаза, приподнимать брови, пока наконец на него не начали обращать внимание соседи, так что в конце концов верзила обернулся и понимающе кивнул, что, впрочем, не помешало старикашке продолжать бросать многозначительные взгляды и указывать в сторону кафедры, на которую взбирался священник. Верзила вздохнул, сложил руки и уставился прямо перед собой. Сидевший рядом коротышка разинул рот и непрестанно переводил заинтересованный взгляд со старикашки на верзилу и обратно. Остроносый водитель не обращал на них внимания, сосредоточившись на созерцании разреза платья сидевшей рядом с ним подружки невесты.

Тем временем священник взошел на кафедру и одарил прихожан приветливым взглядом. Повозившись с микрофоном, который торчал перед ним на подставке, напоминавшей гусиную шею, он в конце концов заговорил:

— Ну что ж, поблагодарим Феликса Мендельсона за прекрасную музыку. А теперь давайте встанем...

Раздался стук подошв и шелест платьев.

— ...Отлично, отлично. — Священник улыбался с кафедры, но его слова доносились из четырех динамиков, развешанных по углам. — А теперь все мы повернемся к своему ближнему и приветствуем его рукопожатием или объятием.

Помещение церкви наполнилось смущенными покашливаниями и смешками, и тем не менее все присутствующие (за исключением старикашки) подчинились. Остроносый водитель с воодушевлением прижал к себе соседку, а верзила и коротышка робко обняли друг друга.

— Отлично, отлично, — раздался из четырех углов голос священника. — Вы можете занять свои места.

Прихожане принялись с шумом рассаживаться по скамьям.

— Очень хорошо, — заметил святой отец. — Мы собрались здесь в этот вечер в храме Господнем, дабы в согласии с законом Божиим и законами штата Нью-Йорк соединить священными узами супружества Тиффани и Боба.

Священник сделал паузу, чтобы его отеческая улыбка могла достичь самых дальних закутков его владений.

— Священные брачные узы... — начал он.

Голос священника еще долго раздавался под сводами храма, но произносимые им слова не достигали сознания собравшихся. Прихожан охватило дремотное состояние, словно они очутились в волшебном лесу из «Сна в летнюю ночь». Подобно обитателям этого чудесного леса, паства погрузилась в оцепенение без сновидений, позабыв о своих мечтах и упованиях.

— ...и Боба. Боб?

Из уст задремавших людей вырвался еле слышный вздох, легкое истомленное дуновение. Вздрогнули плечи, шевельнулись лежащие на коленях руки, ягодицы заелозили по деревянным скамьям. Глаза начали фокусироваться, и наконец в них, словно по волшебству, возник Боб — долговязый и сутуловатый, в нелепом черном смокинге. Он стоял у переднего ряда скамей бок о бок со своим лучшим другом, очень на него похожим, только чуть более грузным. Лучший друг нервно ухмылялся и ощупывал левой рукой жилетный карман, вероятно, желая убедиться в сохранности обручального кольца. Оба стояли в профиль к сидящим, и было видно, как Боб моргает, словно жертва теракта. Священник, сияя улыбкой, спустился с кафедры и направился к аналою. Динамики в углах пощелкали и извергли на сидящих внизу гостей величавую симфоническую оркестровку марша невесты.

Внезапно все пришло в движение. Тиффани рука об руку с отцом в сопровождении шафера неуверенно двинулись вдоль прохода, безуспешно стараясь попадать в такт музыке и так сосредоточившись на собственных ногах, что позабыли о приличествующем случаю торжественном выражении своих лиц. Боб смотрел в их сторону, словно к нему приближался грузовик.

Жених и невеста встретились в середине аналоя и повернулись к священнику, который кинул через их головы улыбку в зал и объявил:

— Боб и Тиффани сами написали текст для свадебного богослужения.

Все присутствующие вновь погрузились в сон.

Когда они проснулись, дело было сделано.

— Вы можете поцеловать невесту, — сказал священник, и в тот же миг какой-то остряк из партии жениха сказал, вероятно, чуть громче, чем хотел:

— Именно этого ему и не стоило делать.

Жених и невеста с застывшими улыбками торопливо засеменили вдоль прохода. Гости вскочили с мест и принялись потягиваться, переговариваться и поздравлять новобрачных. Из динамиков послышалась песенка Битлз «Я хочу держать тебя за руку». Старикашка повернулся к остроносому водителю и заявил:

— Будь у меня пистолет, я бы точно кого-нибудь пристрелил.

— А я бы растерялся, не зная, с кого начать, — согласился остроносый.

— Как насчет этих двоих? — спросил старикашка, указывая на пробегавшую мимо счастливую пару.

По другую сторону прохода коротышка-тролль вытер увлажнившиеся глаза и сказал:

— Хм, все прошло очень мило. Пожалуй, даже лучше, чем свадьба принцессы Лавии.

Верзила лишь вздохнул.

Как правило, брачные церемонии проводились в дневное время, однако при устройстве нынешней свадьбы возникла некая спешка, а церковь сегодня днем все была занята. Но мать невесты требовала церковного венчания, а все женщины, нарекающие своих дочерей Тиффани, отличаются упрямством, посему церемонию пришлось провести вечером. Под конец зажглись уличные фонари, так что когда в дверях храма появился брачный кортеж, участники которого смеялись, кричали и рассыпали совершенно неуместные здесь горсти риса (поскольку не было никакой необходимости желать Бобу и Тиффани плодородия), все происходящее выглядело скорее как сцена из кино, нежели нечто всамделишное. Почувствовав это, многие участники кортежа принялись скорее изображать гостей, нежели быть ими, и это усугубило общее впечатление нереальности.

Храм почти опустел. Священник прощался у аналоя с горсткой дам, несколько друзей и родственников неторопливо шли к выходу. Четверо опоздавших упрямо сидели на своих местах, словно дожидаясь второй серии. Одна из тетушек спросила:

— Разве вы не поедете на вечеринку?

— Конечно, — ответил верзила.

Тетушка проследовала к дверям.

— Тогда в путь, — сказала очередная тетушка, тоже пробиравшаяся к выходу.

— Сейчас поедем, — отозвался остроносый.

— Все кончено, — подмигнув, пошутила престарелая родственница.

— Мы хотели бы полюбоваться прекрасными витражами, — подмигнув в ответ, сказал коротышка.

Спровадив последних прихожанок, священник улыбнулся этим четверым и сказал:

— Нам пора закрываться.

Старикашка кивнул.

— Мы еще хотели бы помолиться, — отозвался он.

В первый момент священник оторопел, но затем взял себя в руки.

— Мы все будем молиться, — подхватил он, — за долгую и счастливую жизнь Тиффани и Боба.

— Это точно, — сказал старикашка.

Верзила чуть повернул голову (при этом его шея еле слышно скрипнула), окидывая взглядом святого отца и нескольких овечек из его стада, замешкавшихся у дверей.

• Предыдущая
• 27/105
• Следующая