Поход Черного Креста - Вагнер Карл Эдвард - Страница 24

• Предыдущая
• 24/45
• Следующая

Жрецы молча взирали на происходящее. Ортед, вытерев рукавом губы, благодушно сообщил Кейну:

— Нет, генерал, если честно, то я доволен вами. Вы и ваши люди неплохо поработали во славу Сатаки. Разбить армию Сандотнери, заставить город сдаться, и все это — при минимальных потерях с нашей стороны. Поздравляю вас, Кейн.

— Благодарю. Служу Великому Сатаки! — отчеканил Кейн, пытаясь осмыслить угрозу, явно мелькнувшую за пьяной улыбкой Ортеда.

— И все же, генерал, вы совершили одну ошибку, один досадный промах. — После этих слов Пророка в павильоне повисло еще большее напряжение. — Но я, по правде говоря, не склонен винить вас в этом. Вы — боевой офицер — действовали так, как считали нужным, наиболее полезным для дела.

Мысль Кейна лихорадочно работала. «Насколько глубоко докопался этот головорез до моих тайных планов?» — думал он, одновременно примеряясь к расстоянию между клинком кинжала на своем ремне и грудью Пророка. Одно движение, и…

— Какова же моя ошибка?

— Могу объяснить, генерал. Вам ведь известно, что Сандотнери дважды восставал против Черного Креста. Армия этого королевства погубила бессчетные тысячи верных сынов Сатаки. Нет и не может быть мира между нами и городом неверных. За свои грехи жители Сандотнери должны рассчитаться. И рассчитаться не чем иным, как своей смертью!

Ортед почти выкрикнул последние слова. Когда они смолкли, в воздухе осталось лишь поднявшееся до высоких нот напряженное бормотание. Неожиданно и этот гул стих. А затем со стороны города донесся нарастающий вой. Стонали и ревели от ужаса и боли тысячи и тысячи терзаемых налетевшей на город тьмой людей.

В глазах Пророка загорелся экстатический огонь.

Смертный вопль города перешел в рыдания и плач. Черная смерть сбросила с себя покрывало и обнажила страшный оскал своей пасти.

— Дьявол! — выкрикнул Ридэйз.

Кейн давно понял, что затевает генерал армии Сандотнери, но не пошевелился, чтобы помешать ему. Остальные присутствующие были слишком поражены тем, что происходит в городе, и не замечали ничего вокруг себя.

Выхватив из-за голенища сапога стилет, Ридэйз резким движением метнулся к расплывшемуся в блаженной улыбке Пророку, нацелив клинок ему в сердце. Кейн понимал, что такой яростный удар крепкой руки молодого, полного сил офицера пробил бы насквозь и кольчугу, окажись она под рубахой Ортеда.

Пророк вздрогнул и чуть отшатнулся. Тонкий клинок, обломившись у основания, отлетел в дальний конец павильона.

Ридэйз явно не верил своим глазам: ни капли крови не выступило на груди Ортеда. Пророк же не обратил на него ни малейшего внимания, даже когда жрецы, мгновенно окружив Ридэйза, взмахнули спрятанными под одеждой серыми клинками. На этот раз кровь пролилась обильно, Ридэйз, с лица которого так и не сошло удивленное выражение, рухнул на землю.

Мгновение спустя Кейн вместе со своими офицерами встал в ощетинившееся клинками кольцо вокруг хохочущего Пророка, изображая готовность защищать его даже ценой своей жизни. Над всем этим стоял режущий уши визг Эскетры.

Темная ночь опустилась над саванной. Там, где сатакийцы кольцом окружили город, пылало море факелов. Там же, где на фоне ночного неба должны были бы вырисовываться силуэты башен и шпилей Сандотнери, не было видно ничего. Непроглядная черная мгла скрыла город, отважившийся не смириться с властью Пророка Сатаки.

Кейн, чьи глаза пронзали темноту не хуже, чем глаза его матери, разглядел в черной пелене вихрь танцующих кровавый танец смерти теней, бесшумно уносящихся от мертвого города в черное небо.

С рассветом Кейн въехал в город мертвых. Ни один штурм, ни одна эпидемия, никакое стихийное бедствие не смогли бы так тщательно очистить Сандотнери от человеческой жизни. Кейну пришло на ум сравнение с отравляющим газом, но он слишком хорошо знал, что не только человек, а еще и сверхъестественные силы поработали здесь.

Мертвые были повсюду. Искаженные страхом лица, вылезшие из орбит глаза, серые губы, вывалившиеся распухшие языки… Солдаты на стенах бастионов, ополченцы в резервных колоннах, женщины, старики, дети — прямо на улицах и во дворах.

На какой-то миг ворота неземной темноты, оскалившись, распахнулись и выпустили в город нечто чудовищное, жадное до человеческой крови.

Теперь же сатакийцы, словно могильные черви, копошились в теле Сандотнери. Солдаты обыскивали мертвых, снимая с них бесполезное против потусторонних сил оружие и доспехи, врывались в дома и выносили из них все имеющее хоть какую-то ценность. Обозные телеги трещали под тяжестью груза, широкие крестьянские спины сгибались под неподъемными мешками. С города сдирали уже остывающую мертвую плоть, превращая его в груду голых костей.

Кейн, привычный к виду поверженных и разграбляемых городов, тем не менее был мрачен. Он направлялся на встречу с Ортедом, которого не видел с тех минут, когда закончился акт божественного — нет, дьявольского — возмездия и Пророк, прихватив с собой Эскетру, в сопровождении жрецов удалился из павильона генерала. Всю ночь шло разграбление города, и сейчас Кейн ехал по знакомым улицам туда, где, по словам солдат, находился пожелавший его видеть Пророк.

Ночью Кейн не смыкая глаз обдумывал свои дальнейшие шаги и время от времени вызывал к себе своих самых доверенных офицеров и солдат. Пошептавшись о чем-то с генералом, те исчезали в ночи с заданиями, известными лишь им самим и ему.

— Что-то ты сегодня невесел, генерал Кейн. — От неожиданности, услышав голос Ортеда, Кейн вздрогнул. — Похоже, вид покоренного города не очень-то вдохновляет тебя.

— Резня была бессмысленна, — ответил Кейн. — Город сдался нам, подчинился твоей власти.

— Сдался он, положим, тебе, Кейн, — напомнил Пророк, — а не мне.

— Я ведь договор подписал…

— А я на него наплевал. Что ж — дело-то, в общем, не новое. И потом, в этом нет ничего, что марало бы доброе имя генерала Кейна.

Кейн внимательно посмотрел на Ортеда, пытаясь определить долю издевки в его словах.

— И не надо так на меня коситься, генерал. Ты выполнил то, что от тебя требовалось, и я тобой доволен. Ты выковал Меч Сатаки и успешно закалил его в крови неверных. Пойми, Кейн: это не обычная война с ее законами чести. Это — Великий Поход Черного Креста, священная война за веру. Ты — мой меч, а у меча нет души. Так ты сам говорил мне. Твое дело — побеждать врагов Сатаки. Что делать с побежденными — решаю я, повинуясь воле Сатаки. Не лезь в отношения бога и его пророка, Кейн, занимайся своим делом.

Ортед помолчал, а затем, указав на разоренный город, сказал:

— Весть о страшной участи Сандотнери, государства, осмелившегося противостоять культу Сатаки, быстро обежит Южные Королевства. Все будет сформулировано предельно просто и ясно. Сандотнери посмел восстать против Сатаки — Сандотнери больше нет. Думаю, эта короткая мысль хорошо засядет в головах правителей и сослужит тебе добрую службу, когда ты поведешь войска Сатаки против остальных королевств.

— Я не сомневаюсь, что столь красноречивое предупреждение будет правильно понято их правителями, — сказал Кейн, глядя прямо в глаза Ортеду.

— Вот и отлично, — без тени юмора произнес Пророк. — Я же полагаю, что ближайшим препятствием на моем пути является королевство Рипстенари.

— Когда оно падет, я думаю, многие Южные Королевства без сопротивления принесут присягу на верность Пророку Черного Бога, — согласился Кейн.

— Так вот и сделай так, чтобы Рипстенари пало, и как можно скорее! — кровожадно потребовал Ортед. — Генерал Кейн, ваши обязанности вам ясны?

— Абсолютно ясны! — четко произнес Кейн, кивая головой и щелкая каблуками.

• Предыдущая
• 24/45
• Следующая