Синухе-египтянин - Валтари Мика Тойми - Страница 101

• Предыдущая
• 101/206
• Следующая

Хоремхеб собрал всех городских строителей, велел им разрушить дома богачей и разбить суда, чтобы иметь дерево, из которого он приказал соорудить тараны, лестницы и осадные башни, так что стук молотков и треск бревен наполнили фиванскую ночь. Сильнее всех звуков слышались возносимые к небу жалобы выпоротых негров и сарданов, но эти голоса были приятны жителям Фив, поэтому они простили Хоремхебу все его деяния и полюбили его, ибо наиболее разумным уже надоел Амон, из-за которого произошло столько разрушений, к тому же они надеялись, что, сокрушив Амона, воины покинут город.

Хоремхеб не стал тратить времени на переговоры со жрецами, а, едва только рассвело, созвал всех офицеров и распределил между ними задания. Воины притащили к стенам храма пять осадных башен, другие стали таранить ворота, при этом никто даже на поранился, ибо осаждавших защищали специально сооруженные навесы, а жрецы и стражи храма, ожидая прежней осады, не накипятили воды и не растопили смолы, чтобы лить на осаждающих. Так и получилось, что они не смогли отразить нападения, которое, согласно плану, велось одновременно с разных сторон, а лишь рассеяли свои силы и понапрасну бегали по стенам, народ же во всех дворах стал кричать от страха. Видя, что ворота уже поддаются, а негры взбираются на стены, главные жрецы велели трубить отбой и прекратить сопротивлени, ибо, по их мнению, Амон получил уже достаточно жертв, а во имя будущих времен надо было оставить в живых тех, кто особенно предан ему. Ворота открыли, и по приказу Хоремхеба воины выпустили народ, скопившийся в первых дворах. Люди разбегались, призывая на помощь Амона, и с радостью возвращались домой, так как их опьянение уже прошло, а время в тесных дворах храма на жаре тянулось томительно.

Таким образом Хоремхеб без жертв захватил дворы храма, его хранилища, постройки для скота и мастерские. Он взял также Дом Жизни и Дом Смерти и разослал врачевателей из Дома Жизни исцелять своими снадобьями больных в городе, но Дом Смерти он не тронул, так как этот дом существует вне жизни и там всегда спокойно, что бы ни случилось. Сами жрецы вместе со стражниками заперлись внутри большого храма, чтобы стеречь главные святыни, они одурманивали стражников, угощая их опьяняющими сластями, чтобы те сражались, не щадя жизни и не чувствуя боли.

Побоище в большом храме длилось до вечера, пока все оказывавшие сопротивление с оружием в руках стражники и жрецы не были убиты, в живых остались только главные служители Амона, которые собрались вокруг статуи своего бога в центральном святилище. Тогда Хоремхеб приказал трубить отбой, и как только сражение прекратилось, отправил своих воинов собирать трупы и сбрасывать их в реку, сам же пошел к жрецам Амона и сказал им:

– Я не ссорился с Амоном, ибо поклоняюсь Хору, своему соколу. Но мне необходимо выполнить приказ фараона и свергнуть Амона. Наверное, и вам и мне было бы приятнее, если бы в вашем святилище не нашлось его изображения, ведь воины могут его осквернить, а я вовсе не хочу быть осквернителем богов, хотя, согласно клятве, должен служить фараону. Подумайте о моих словах, я даю вам на это водяную меру времени. Когда она истечет, вы можете спокойно уйти, и никто вас не тронет, потому что мне не нужна ваша жизнь.

Жрецам, которые уже приготовились умереть во имя Амона, эта речь понравилась. Они оставались в главном святилище за пологом до тех пор, пока вода в водяных часах не вытекла. Тогда Хоремхеб сам рванул полог и выпустил жрецов, а когда они вышли, святилище было пустое, статуи Амона нигде не было, жрецы раскололи ее на куски и унесли куски под своими одеждами, говоря при этом, что чудо свершилось и Амон продолжает жить. После этого Хоремхеб велел опечатать все хранилища печатью фараона, а подвалы с золотом и серебром опечатал собственноручно. В тот же вечер каменотесы при свете факелов разбили все статуи Амона и скололи даже его имя на надписях, ночью Хоремхеб велел очистить площадь от трупов и затушить в городе пожары, которые еще кое-где полыхали.

Услышав, что Амон свержен, мир и порядок восстановлены, богатые и высокородные оделись в лучшие одежды, зажгли перед своими домами светильники и вышли на улицы праздновать победу Атона. Придворные, прятавшиеся в Золотом дворце фараона, вернулись в город, переправившись через реку на судах, и вскоре фиванское небо вновь заалело от факелов и светильников, люди рассыпали на улицах цветы, кричали, смеялись и обнимались. Хоремхеб не мог им запретить угощать вином сарданов, а высокородным женщинам – обнимать негров, которые носили на концах своих копий бритые головы убитых ими жрецов. Этой ночью Фивы ликовали в честь Атона. Считая, что все теперь дозволено, что нет разницы между египтянином и негром, придворные дамы, раскрыв свои летние наряды, уводили к себе домой негров, восхищаясь их силой и терпким запахом крови, источаемым черными телами. Если из тени храма на площадь выползал раненый страж, призывая в горячке на помощь Амона, ему разбивали голову о камни мостовой, а высокородные женщины прыгали от восторга вокруг его тела.

Все это я видел собственными глазами, а увидев, схватился за голову, думая лишь о том, что ни один бог не может излечить человека от безумия. Мне все стало безразлично, я бегом побежал в «Крокодилий хвост», слова Мерит пламенем вспыхнули в моем сердце, и я позвал воинов, которые продолжали охранять кабачок. Они послушались меня, зная, что Хоремхеб мой друг, и я повел их через ликующий этой безумной ночью город, мимо беснующихся на улицах людей, мимо храма богини в образе кошки, к дому Нефернефернефер. Там тоже горели светильники и факелы, дом не был ограблен, и до улицы доносился пьяный гомон. Дойдя до этого места, я почувствовал, как задрожали у меня колени, а живот упал в пятки, и я сказал воинам:

– Это приказ Хоремхеба, моего друга, военачальника фараона. Идите в дом, там есть женщина, которая высоко держит голову и глаза которой зелены, как камень. Идите и принесите ее ко мне; если она станет сопротивляться, стукните ее по голове древком копья, а в остальном не причиняйте ей боли.

Воины с радостью пошли в дом, перепуганные гости тотчас стали оттуда выбегать, а слуги принялись звать стражников. Воины вернулись, захватив с собой фрукты, медовые хлебцы и винные кувшины, они на руках принесли Нефернефернефер, а так как она сопротивлялась, стукнули ее по голове древком копья, и ее гладкая головка, с которой свалился парик, была окровавлена. Я положил руку ей на грудь, почувствовал теплоту и стеклянную гладкость кожи, но мне показалось, что я коснулся холодной и скользкой змеи. Услышав, что сердце ее бьется и она жива, я завернул ее в черную пелену, как заворачивают трупы, и поднял на носилки. Видя, что со мной воины, стражники мне не препятствовали. Воины проводили меня до ворот Дома Смерти, а я сидел в носилках, держа на коленях бесчувственное тело Нефернефернефер, она все еще была красива, но казалась мне змеей, и я чувствовал к ней отвращение. Через ликующие Фивы мы прибыли в Дом Смерти, у его ворот я дал воинам золота и отослал их вместе с носилками, а Нефернефернефер взял на руки и отнес в дом. Когда мойщики трупов вышли мне навстречу, я сказал им:

– Я принес вам тело женщины, которую нашел на улице, ни ее имени, ни родственников я не знаю, но надеюсь, что ее украшения возместят ваши труды, если вы сохраните ее тело для вечной жизни.

Мойщики трупов обругали меня, говоря:

– Ты думаешь, нам в эти дни мало мертвечины? Да и кто оплатит наши труды?

Но, развернув черную пелену, они почувствовали, что тело еще теплое, а сняв с Нефернефернефер одежды и украшения, увидели, что она красива, красивее любой из женщин, которых доставляли в Дом Смерти. Не сказав мне больше ни слова, они положили руки на ее грудь и почувствовали биение сердца. Тогда они снова поспешно ее завернули и сказали мне, подмигивая друг другу, смеясь и гримасничая:

– Иди своей дорогой, незнакомец, и да будет благословен твой поступок, мы воистину сделаем лучше всего, сохранив ее тело для вечной жизни, если это будет зависеть от нас, мы продержим ее здесь семьдесят раз по семьдесят дней, чтобы тело надежно сохранилось.

• Предыдущая
• 101/206
• Следующая