Под нами Берлин - Ворожейкин Арсений Васильевич - Страница 95
- Предыдущая
- 95/127
- Следующая
— Что бы про «як» ни говорили, а машина надежная, — с любовью отозвался Лазарев. — Кроме «ила» не знаю, какой бы еще самолет мог выдержать такую пытку.
Сергей выразил общее наше мнение. Про истребители Яковлева еще перед войной пронесся слух — машины ненадежные: не выдерживают перегрузок и рассыпаются в воздухе. Поводом для этого послужила гибель замечательного летчика-испытателя Ю. Пиантковского. У него в полете развалилось крыло. «„Миг" — вот истребитель так истребитель, — говорили про машину конструкции Микояна и Гуревича, у него все есть: и скорость, и высота, и прочность».
Началась война. «Як» с первых же дней оказался лучшим истребителем. «Миги» и «лаги» фронт забраковал сразу. Всем полюбился «як» не только за хорошую скорость, маневренность, мощное вооружение и простоту управления, но и за неприхотливость в эксплуатации в полевых условиях. Летчики шутили: он, как и мы, никакой работы не боится, был бы только харч.
Все разговоры о ненадежности «яка» прекратились. Но вот перед Курской битвой с «яков» начало лететь фанерное покрытие крыльев. На глазах летчиков полка рассыпалась одна машина. Причина „была выяснена — недоброкачественный клей и лак. Серии таких машин быстро переделали, и мы на них начали воевать. Однако снова легла тень на «яки», и многих летчиков в трудные моменты полета нет-нет да и стало навещать сомнение — а выдержит ли дружище, не развалится ли от перегрузки? Случай с Хохловым рассеял все наши сомнения в надежности этого истребителя.
Закатное солнце тревожно обагрило небо и, забрав остатки дня, погрузилось в закопченный фронтом горизонт. На землю легли густые сумерки, но летчики все еще дежурили у самолетов. Известие, что сегодня, 1 Мая, на 32-й полк нашей дивизии противник произвел большой налет, заставило нас быть особенно настороженными.
Праздник омрачен. Есть убитые и раненые. Ранен и командир полка Андрей Петрунин, переведенный от нас в прошлом году.
На ужин поехали только тогда, когда все окутала ночь. Темнота усилила тревожные мысли. Лазарев высказал предположение, что завтра на заре враг может навестить и нас: мы от передовой находимся ближе всех полков воздушной армии. Ему стали возражать: не допустим, не зря же у нас сегодня почти весь день над аэродромом висели «яки». Беспокойство Лазарева разделяли многие. Нельзя надежно защитить себя, если будешь только ожидать нападения. Наступающий может в чём-нибудь да и упредить обороняющегося, а этого бывает достаточно, чтобы выиграть бой, а то и крупное сражение. Имея численное преимущество над врагом, обидно не давить его авиацию на земле, а только сидеть и ждать, когда он ударит. После Корсунь-Шевченковской операции наша вторая воздушная армия не сделала ни одного сколько-нибудь существенного налета на фашистские аэродромы.
В столовой от трофейного движка ярко горело электричество. Свет как бы отогнал тревожные мысли. Летчики, усаживаясь за столы, уже шутили. Кто-то сказал, что вчера был предпраздничный ужин, а сегодня, Первого мая, законно положен торжественный.
Полковой хозяйственник заверил нас, что увеселительных напитков хватит на всех.
Сегодня полк в честь праздника сбил четыре немецких самолета. Герои дня — Григорий Вовченко, Алексей Коваленко и Петр Шевчук. Начпрод БАО за каждый сбитый самолет выписал по литру водки. Это дополнительно к ста граммам, положенным по фронтовой норме.
— Безобразие! — заявил Лазарев и, ища поддержки, взглянул на меня и Сачкова.
Лазарев совсем изменился. Раньше, подражая разудалым летчикам, часто выпивал. Теперь на своем горьком опыте убедился: хороший воздушный боец и выпивки — несовместимы.
Есть люди, для которых известные истины становятся истинами только после проверки на себе. Таких небо часто не прощает. Но Лазарева простило. Правда, со звонкими пощечинами, но простило. Теперь он редко выпивает больше положенных ста граммов. А бывают дни, и от этой узаконенной нормы отказывается. В шутку товарищи стали называть его трезвенником.
Вот и сейчас он искал сочувствия у нас. Миша Сачков и я поддержали его. Люди в день праздника сбили четыре самолета. Нужно было их торжественно поздравить с победой и преподнести какие-нибудь памятные подарки. А тут водка. Неужели хозяйственники не могли придумать ничего лучшего? И причем это стало модой. Вот, мол, смотрите, какие мы заботливые и щедрые.
Ужин еще не кончился, а Лазарев, взглянув на мои часы, заторопился. Я понял его без слов:
— Иди. Настоящие мужчины на свидание не опаздывают.
Лазарев, смущаясь, встал и довольный быстро шмыгнул за дверь.
В столовой было жарко и душно. Никому не хотелось затягивать ужин. И вскоре столовая опустела.
Ночь теплая, светлая. Молодая луна покрасила село и весь мир в какой-то мягкий, серебристо-матовый тихий цвет. Пьянящий аромат цветущих садов не звал ко сну. У избы-столовой, окруженной с трех сторон яблонями и вишнями, под Сашину фандыру уже кружились летчики с сельскими девушками.
Слышались веселые песни. Лазарев какой-то светлый стоял у угла хаты и не спускал глаз с подъезжающей грузовой машины. Для него не существовало ни дневной усталости, ни танцующих. Ждал свою единственную. В ней сейчас заключался его мир. Видимо, не всегда подходит поговорка: ждать да догонять нет хуже. Увидев Лазарева, Сачков тронул меня за локоть:
— Глянь, Сергей скучает. Чудеса!
Машина остановилась у столовой. Люди, смеясь и шумно разговаривая, спрыгивали на землю. Лазарев быстро подошел к машине и, подхватив ту, которую ждал, тут же закружился в вальсе.
Приятно видеть на войне любовь. А любить, конечно, еще приятней. Фронт быстро сближает людей, но еще быстрее он может разлучить.
В это время к нам торопливо подошел Василяка и без всякой вводной спросил: не осушили ли мы на ужине все четыре литра водки, выписанные за сбитые немецкие самолеты?
— Нет.
Командир облегченно вздохнул и, отозвав нас в сторону, сообщил, что получено боевое распоряжение на завтра. Полк с рассветом вылетает на ответственное и сложное задание.
- Предыдущая
- 95/127
- Следующая
