Последние атаки - Ворожейкин Арсений Васильевич - Страница 18

• Предыдущая
• 18/62
• Следующая

К северу от линии полета темнеют сплошные леса. Местами в их чаще виднеются болота Полесья. Над ними, переливаясь на солнце разными оттенками, стелется испарина от незамерзшей земли. Особое внимание привлекло небольшое болотце, круглое, словно диск. В середине темнеет вода, над ней шапкой стоит пар. Проталина к краям постепенно белеет и у опушки леса, как венец, сверкает ярчайшей белизной снега. Сверху этот сверкающий венец кажется стенками вазы, а шапка испарения, окрашенная лучами солнца, — букетом причудливых цветов.

Ознакомившись с новым районом, летчики садятся на аэродром. Сюда уже прилетели прежние соседи 528-го[1] истребительного полка — 525-й штурмовой полк. К удивлению летчиков-истребителей, на аэродроме никаких признаков разрушений. Целы все небогатые сооружения: узкая взлетно-посадочная асфальтированная полоса, деревянный ангар, щитовые бараки, домики. Похоже, что все делалось на скорую руку. Фашисты чувствовали, что долго жить им здесь не придется.

Возле колеса самолета капитана Воронина в ноздристом талом снегу валяется посеревшая от времени бумажка с каким-то рисунком. Осторожно, стараясь не разорвать, Петр извлекает ее из мокрого снега. Гитлеровская «художественная» листовка. Изображен дремучий лес, из которого украдкой выглядывает человек с большой клочкастой бородой. На голове растрепанная ушанка, низко нахлобученная на лоб. В распахнутом рваном полушубке. В волосатых длинных руках — советский автомат. Оскал зубов, горящие злобой глаза… Все это придавало человеку дикий, свирепый вид. Под рисунком подпись: «Матери, не пускайте детей в лес! Там партизаны».

Воронин вместе с механиком самолета Дмитрием Мушкиным и начальником оперативного отдела полка капитаном Плясуном, прилетевшим сюда еще вчера, с чувством отвращения разглядывает гитлеровскую агитку. К ним подходят летчики и местные жители, приводившие в порядок аэродром.

— Видать, здорово партизаны здесь немцам насолили, раз уж выпустили такие картинки! — заключает Хохлов.

Капитан Плясун приглашает вновь прибывших летчиков на КН. В землянке, занимая целую стену, висят две карты с последними данными фронтовой обстановки, нанесенными заботливой рукой хозяина. Одна карта общей обстановки на фронтах, вторая местная — их участка.

Здешние дела им хорошо известны, поэтому все потянулись к стратегической карте. На ней нанесена линия фронта от Финского залива до Черного моря.

— Смотрите, оказывается, за зиму нам удалось на севере Украины вбить в противника клин, — удивляется Лазарев, рассматривая карту.

— Клин-то порядочный, глубиной километров до трехсот, — уточняет Коваленко, — А мы сели в самое его острие.

— Отсюда, из района Ровно и Луцка, наши русские армии в четырнадцатом году начали Галицкую операцию и овладели Львовом, — поясняет Плясун.

— Может, и мы сейчас будем наступать на Львов? — вырвался у кого-то вопрос.

Плясун, по-видимому, уже думал об этом. Кто на фронте не задумывается о своих ближайших делах? Война всех научила мыслить масштабно. Поэтому он сразу ответил:

— Как сказать! Мы и так вырвались вперед, в особенности наш Первый Украинский. — Черные, как уголь, глаза Тихона Семеновича скользят по карте на юг. — Смотрите, какой здесь у немцев образовался длинный нос. Он, словно на наковальне, лежит на Карпатах и упирается в Черное море. Ударить по нему с севера и — отрубить. — Плясун улыбнулся. — Идея? — И тут же замечает: — Правда, весной, в распутицу, еще никто не проводил крупных операций. По крайней мере, история не знает такого случая, — и он глядит на капитана Воронина: — Мы ведь с тобой, Петр Васильевич, в академии, кажется, весенних операций не изучали?

До самой темноты продолжалась непринужденная беседа о стратегии. Когда па фронте затишье, летчики любят помечтать о будущем. Обсудить, убедиться в правильности своих наблюдений, догадок стало их потребностью. И что характерно, такие коллективные обсуждения редко бывают ошибочными.

— А теперь пора на ужин и на отдых, — заторопился Тихон Семенович, увидев, что в маленькое окно землянки уже заглядывает ночь. — Спать будем в городе.

Роскошный двухэтажный особняк по Ленинской улице, 268. В спальнях зеркальные шкафы, туалетные столики, массивные деревянные кровати с пуховыми перинами, белоснежные ванные… Однако недолго пришлось отдыхать в великолепных покоях. В первую же ночь наши мягкие перины запрыгали от «музыки» разрывов. В Ровно, в окрестных лесах и селах действовали буржуазные националисты, оставленные фашистской агентурой. Они не только мешали восстанавливать разрушенное войной хозяйство, совершали покушения на партийных и советских работников, но и наводили ночью вражескую авиацию на важные объекты. Во вторую ночь две бомбы упали недалеко от нашего особняка. Мы вынуждены были возвратиться на аэродром. На солдатских нарах все было свое, привычное. И спалось крепче. Предрассветный гул наших моторов воспринимался словно сигнал горниста «Подъем». Это сразу прогоняло сои и придавало бодрость.

Обычно в период наземного затишья, когда фронт готовится к новому наступлению, истребители не знают покоя. С воздуха они зорко прикрывают перегруппировку войск, чтобы противник не пронюхал о замыслах нашего командования и не помешал подготовке операции. На правом крыле 1-го Украинского фронта днем вражеские самолеты не показывались. Летчики 528-го полка изредка летали на разведку и фотографирование обороны противника. Погода установилась теплая, и они после напряженных боев отдыхали, наслаждаясь тишиной и солнцем.

И вот в это утро, ясное, тихое, пришло срочное сообщение: севернее Луцка обнаружена «рама» (разведчик-корректировщик) и два новых самолета неизвестной марки. Они бомбят и штурмуют войска 13-й армии, которой придан 728-й полк.

Четверка истребителей поднялась в воздух.

Новые самолеты! Это насторожило. За все время войны у немцев не появлялось новых самолетов, кроме «Фокке-Вульф-190». Интересно взглянуть на новинку. Удивляло их появление без прикрытия истребителей.

Группу повел капитан Воронин. Петр не надеялся догнать противника. От Ровно до линии фронта 60 километров — минимум восемь минут полета. И все же наши летчики спешили, подгоняемые нетерпением встретиться и узнать, что это за таинственная «неизвестная марка». Не набирая высоты и прижимаясь к земле, на максимальной скорости мчатся к фронту. Под ними мелькают деревни, леса, поляны. Примерно за двадцать километров до линии фронта замечают па фоне прозрачного неба рябинки зенитных разрывов. Среди них и надеялись увидеть вражеские самолеты, но тщетно.

• Предыдущая
• 18/62
• Следующая