Нефритовый слоненок - Востокова Галина Сергеевна - Страница 44
- Предыдущая
- 44/78
- Следующая
Хороший все-таки день – сочельник!
Чакрабон беседовал с отцом в его кабинете дома Чакри.
Короля радовали успехи сына в реорганизации армии, его активность. Он с интересом вникал в планы относительно технического оснащения войск на уровне высших мировых достижений. Разговор шел об оружии, и Лек, между делом, уронил, что в холле оставил несколько африканских клинков, которые они вместе с Катрин выбрали на каирском базаре ему в подарок. Не согласится ли отец взглянуть?
Принесли свертки.
Король чуткими пальцами касался серебряной филиграни, бритвенно-тонких лезвий. Развесив клинки по стенам, он показал еще на два округлых свертка: «А там что?»
Лек, осторожно развернув папиросную бумагу, извлек скорлупу страусовых яиц.
– Вот. Мы с Катрин были на страусовой ферме и приобрели для тебя. Сувениры. Их используют даже в люстрах вместо плафонов…
– Никогда не слышал, что есть страусовые фермы. Расскажи-ка поподробнее.
– Отец, если бы я знал, что тебя заинтересует выведение страусят, я бы непременно был очень внимателен. – Лек сделал вид, что вспоминает. – Нет, не могу. Но Катрин… Она долго расспрашивала хозяйку, пока я следил за бедным страусом, у которого выщипывали перья. Она даже, кажется, что-то записывала. Может, тебе было бы интересно ее послушать?
– Ох, мой хитрый сын! Думаешь, что поймал на удочку простака короля? Ладно, рассказывай, что представляет собой твоя россиянка. Кто ее родители?
– У нее нет родителей. В пятнадцать лет осталась круглой сиротой.
Эта фраза решила Катину судьбу. Случайное совпадение, но оно много значило для короля. Он тоже в пятнадцать лет остался полным сиротой после смерти отца своего Монгкута. Рама V, жертва своей любознательности, неизлечимо заболел при сопровождении на юг страны французской экспедиции, приехавшей наблюдать солнечное затмение в августе тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года. Чулалонгкорн прекрасно помнил день затмения, начавшийся низкой облачностью и дождем, помнил свое волнение: а вдруг все хлопоты окажутся напрасными? Но небо вовремя очистилось, чтобы на шесть минут потемнеть до появления нескольких звезд. А через месяц весь Сиам был в трауре. Лихорадка, подхваченная в южных болотах, испепелила Монгкута. На престол взошел Чулалонгкорн. Но какой же из него монарх в пятнадцать лет? И последовало еще пять самых тяжелых лет в жизни под неусыпным надзором регента, «второго короля», дяди Чао Пья Су-ривонга. Это была отнюдь не отцовская дружелюбная опека, а череда наставлений, нравоучений и жесткий контроль. Зато как он был счастлив, издав в двадцать лет свой первый королевский указ! Он отменил обычай, требующий, чтобы вошедшие в тронный зал простирались ниц перед королем.
– Так ты говоришь, семья военного? Генерал-майора? Но чужестранка всегда будет чужестранкой.
– Не ты ли, отец, советовал своим племянникам, отправлявшимся в Россию, брать в жены русских дворянок?
Лек ожидал ответа, что это была лишь шутка, и ссылки на указ двухвековой давности. Тогда проводилась политика, осуждающая браки с иностранцами, – опасались вмешательства европейцев во внутренние дела Сиама. Лек приготовил целую речь в оправдание дружественной России, но отец заговорил о другом:
– Я помню свой совет. Он не касался людей, ближайших к престолу. А ты являешься вторым после Вачиравуда.
– Нет, отец! Ты забыл о Парибатре. Он ведь тоже «небесный принц», хоть и не сын верховной королевы. К тому же старше меня.
– Ну что ж, подождем, что скажет мать.
А Саовабха давно успела отнегодовать, смириться и простить.
Следующий визит Лек нанес королеве.
Здесь обычной темой разговоров было медицинское образование. Саовабха издавна заботилась о медицинском просвещении народа и организовала настоящую школу для девушек при госпитале Сирираджи, созданном и названном в честь ее четвертого сына, погибшего трехлетним малышом. Это была ее гордость – первая школа Сиама, готовящая акушерок и сестер милосердия.
– Мамочка, а моя Катрин тоже окончила курсы сестер.
О том, что она даже работала, Лек решил пока не говорить. Труд, тяжелый труд по уходу за ранеными – удел простых смертных.
– Да? – сказала королева, от неожиданности забыв, как она собиралась встретить ближайшее упоминание сыном имени жены.
– Может быть, она могла бы оказаться полезной в вашей школе?
Но Саовабха молчала, боясь выдать удовлетворение и радостную заинтересованность.
– Да, еще я хотел спросить твоего разрешения… Можно будет проконсультироваться у вашего доктора Вильсона?
– Что с тобой? – всполошилась королева. – Ты болен? Конечно, покажись ему. Я скажу – он заедет в Парускаван…
– Дело не во мне. Нездоровится Катрин. Думаю, скоро ты станешь бабушкой.
Саовабха просияла: «Не может быть!» Теперь ей хотелось немедленно видеть невестку. Ишь, какой шустрый! Старшему, Вачиравуду, скоро тридцать, и все женщин сторонится, а этот уж и внуком наградить обещает!.. Но королева лишь снисходительно улыбнулась и кивнула головой:
– Ладно, уговорил. Привезешь свою Катрин завтра вечером. Познакомиться пора…
Лек, окрыленный, спешил порадовать жену:
– Все… наконец-то… завтра аудиенция. Сначала у королевы. Это проще. Вам, как женщинам, будет легче договориться. Но дальнейшее будет зависеть от того, что она скажет отцу. Ее влияние на короля очень велико.
– А знаешь, Лек, я уже не уверена, что хочу быть представленной «двум монархам». Если бы сразу… Теперь привыкла к уединению Парускавана.
– Ты мне брось эти разговоры! – шутливо погрозил он пальцем. – Нет чтобы поблагодарить за успешную дипломатическую деятельность…
– Не рано ли об успехе? Маленькая оплошность, и все…
– Неужели зря леди Чам целый год тебя муштровала? – И, вспомнив еще что-то, добавил:– А как твое здоровье? Я договорился по поводу доктора.
– Сегодня хорошо. Даже обедала с аппетитом. Немного подташнивает, и все. Сейчас это не главное.
– Вот полистай, чтобы отвлечься. – Лек протянул Кате книжку с симпатичным пушистым цыпленком на обложке.
– Что это? – удивленно спросила она, перелистывая страницы с таблицами и графиками.
– О выращивании кур. Ты забыла про хобби своего свекра? Стыдно, Катенька. Просмотри, чтобы был на всякий случай предмет для разговора. Жаль, не достал специально о леггорнах. Здесь все в общем. И припомни, пожалуйста, о страусах. Не волнуйся, самое важное – не потерять самообладание.
– Только не теряйся, – повторил Лек Кате и по дороге к дому Чакри вспомнил забавный случай:– Ты меня представляешь в роли императорского пажа?
– Не очень. Паж – это вроде ангелочка, а ты всегда выглядишь уверенным в себе и мужественным.
– Тем не менее, когда я вторым окончил год в Пажеском корпусе, за отличные успехи меня назначили личным пажом императрицы-матери. Я был экзотической игрушкой, вроде арапа Петра Великого, но, ты точно заметила, вполне уверенным в себе. Мы, то есть пажи, исполняли вполне определенные обязанности при дворе, а не просто стояли истуканчиками. И вот пришлось обслуживать банкет. Лакеи подносили, а мы подавали еду опекаемым сиятельным персонам. Теперь представь: я плавно, чтобы не капнуть на пол или скатерть, проношу мимо Марии Федоровны тарелку с перепелиным бульоном, а какой-то растяпа сбоку задевает меня локтем. Весь бульон я все-таки не вылил, но немножко плеснуло на царственный корсет. По голубой с серебром парче расплылось жирное пятно… стебелек укропа в качестве украшения… И что, ты думаешь, я сделал? Упал в обморок? Как бы не так! Быстро и сосредоточенно я обмакиваю салфетку в розовую воду и, убрав листики, начинаю тереть корсет императрицы под несердитый выговор Николая Второго, потом осушаю корсет другой салфеткой, меняю тарелки и к концу обеда с гордостью убеждаюсь, что пятно исчезло!
Экипаж подъехал к Главному дворцу.
Этот величественный комплекс за белыми замковыми стенами, раскинувшийся на площади в квадратную милю, был сооружен при Раме и разделялся на Внутренний и Внешний. Во Внутреннем размещались личные апартаменты монархов, дома женщин королевского семейства, во Внешнем – приемные покои, квартиры камергеров, личных секретарей короля и некоторых министров. Здесь красовалось главное святилище страны – храм Изумрудного Будды.
- Предыдущая
- 44/78
- Следующая