Шалости аристократов - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 41

• Предыдущая
• 41/46
• Следующая

— Но послушай!…

— Берти!

Наступило молчание.

— Какое нервное потрясение он испытал? — спросил я.

— Между нами, — ответила тётя Агата, понизив голос до трагического шёпота, — я склонна считать, что у него просто разыгралось больное воображение. Ты член семьи, Берти, и с тобой я могу говорить откровенно. Тебе хорошо известно, что твой бедный дядя Джордж в течение многих лет слишком сильно… э-э-э… вел не совсем… гм-м-м… привык… как бы это точнее сказать?

— Закладывал за воротник?

— Что?

— Упивался до чёртиков?

— Я не одобряю этих выражений, но должна признаться, его можно было упрекнуть в неумеренном употреблении некоторых напитков. Дядя Джордж человек вспыльчивый, ну и… короче, он испытал нервное потрясение.

— Да, но какое?

— Я сама с трудом его поняла. Твой дядя Джордж обладает многими достоинствами, но он всегда путается, когда начинает волноваться. Одним словом, его ограбили.

— Ограбили!

— Насколько я поняла, незнакомец с бакенбардами и каким-то странным носом вошёл к нему в квартиру на Джермин-стрит, когда его не было дома, и украл ценную вещь. Дядя Джордж говорит, что, вернувшись, обнаружил незнакомца в своей гостиной. Он тут же выбежал из комнаты и скрылся.

— Дядя Джордж?

— Нет, незнакомец. И, если верить бедняге Джорджу, у него пропал золотой портсигар. Впрочем, как я уже говорила, я склонна считать эту историю плодом его больного воображения. Он сам на себя не похож с того самого дня, как встретил на улице Юстаса. И поэтому, Берти, я хочу, чтобы ты отправился с ним в Харроугэйт не позднее субботы.

Она величественно удалилась, а Юстас выбрался из-под софы. Судя по выражению его лица, придурок был потрясён до глубины души. Я тоже был потрясён до глубины души. У меня кошки на душе скребли при мысли о том, что мне придётся провести несколько недель в Харроугэйте в обществе дяди Джорджа.

— Так вот откуда у него портсигар, будь он проклят! — с горечью воскликнул Юстас. — Мерзавец! Обворовал свою плоть и кровь! Его место в тюрьме!

— Его место в Южной Африке, — сказал я. — И твоё тоже.

И, проявив несвойственное мне красноречие, я минут десять распинался по поводу его долга перед семьёй, ну, и всего прочего. Я призывал его к благоразумию. Я расхваливал Южную Африку на все лады. Я по нескольку раз повторял одно и то же. Но придурок лишь бормотал о том, как нечестно с ним поступили. Почему-то он вбил себе в голову, что с помощью портсигара Клод его обскакал, и когда тот вернулся из Хэрст-парка, между ними произошла очень неприятная сцена. Они проговорили полночи, и я долго слышал их голоса после того, как улёгся в постель. Никогда не встречал парней, которые могли спать так мало, как эти двое.

На некоторое время в квартире установилась напряжённая атмосфера, потому что Клод и Юстас не разговаривали друг с другом. Вы не представляете, до чего утомительно жить с двумя деятелями, каждый из которых делает вид, что другого не существует на свете. Я думал, это будет продолжаться вечно, но, разрази меня гром, как выяснилось, я ошибался. Впрочем, если бы накануне кто-нибудь пришёл ко мне и сказал, что это произойдёт, я бы иронически улыбнулся. Я имею в виду, мне давно уже казалось, что только взрыв бомбы может избавить меня от близнецов, поэтому когда Клод скользнул в гостиную в пятницу утром и сообщил о своём намерении, я сначала решил, что ослышался.

— Берти, — сказал он, — я тщательно всё обдумал.

— Что «всё»? — спросил я.

— Вообще всё. То, что я остался в Лондоне, а не отправился в Южную Африку. Я поступил нечестно, — заявил он с надрывом в голосе. — Я поступил несправедливо. Короче говоря, Берти, старичок, завтра я уезжаю.

Я едва устоял на ногах.

— Правда? — выдохнул я.

— Да. Если, — тут душа у меня ушла в пятки, — ты пошлёшь старину Дживза за билетом. Боюсь, мне придётся взять у тебя денег на дорогу. Не возражаешь?

— Нет! — воскликнул я, с чувством пожимая ему руку.

— Ну, тогда порядок. Да, кстати, чуть не забыл. Ни слова Юстасу, ладно?

— Но разве он с тобой не едет?

Клод задрожал с головы до ног.

— Слава богу, нет! При мысли о том, что я могу оказаться на борту парохода с этим придурком, меня тошнит! Так что не вздумай ему сказать. Послушай, а ты сможешь достать мне билет всего за день до отплытия?

— Конечно! — Я готов был купить этот дурацкий пароход, лишь бы не упустить такую возможность.

— Дживз! — крикнул я с порога кухни. — Мчись быстрее ветра в кассу пароходства и купи билет на завтра мистеру Клоду. Он уезжает от нас, Дживз!

— Да, сэр.

— Мистер Клод не хочет, чтобы мистер Юстас знал о его отъезде.

— Да, сэр. Мистер Юстас высказал такое же пожелание, когда попросил меня достать ему билет на тот же пароход.

У меня отвалилась нижняя челюсть.

— Он тоже уезжает?

— Да, сэр.

— Очень странно.

— Да, сэр.

Если б у нас были другие отношения, в эту минуту я наверняка излил бы Дживзу душу. Ну, сами понимаете, посетовал бы на то, что было, и порадовался бы, что всё так хорошо закончилось. Но штрипки воздвигли между нами невидимый барьер, и, должен с сожалением признаться, я не упустил возможности утереть Дживзу нос. Я имею в виду, малый вел себя так безразлично и отчуждённо как раз тогда, когда его молодой хозяин нуждался в утешении, что я не преминул указать ему, как прекрасно всё получилось без всякого вмешательства с его стороны.

— Вот так-то, Дживз, — сказал я. — Полный порядок. Я знал, что рано или поздно всё станет на свои места, если не суетиться. На моём месте многие суетились бы, Дживз.

— Да, сэр.

— Бегали бы по всем знакомым и просили бы совета, помощи, ну, и всего прочего.

— Весьма возможно, сэр.

— Но только не я, Дживз.

— Нет, сэр.

Я ушёл, дав ему время на раздумья.

Даже мысль о том, что мне придётся ехать с дядей Джорджем в Харроугэйт, не особенно печалила меня в ту субботу, так как, побродив по квартире, я окончательно убедился, что Юстас с Клодом её покинули. Они ушли украдкой, один за другим, сразу после завтрака. Юстас отправился в Ватерлоо, чтобы сесть на поезд, а Клод — в гараж. Я боялся, что придурки встретятся на вокзале и передумают ехать, поэтому предложил Клоду отправиться в Саутгэмптон на моей машине.

Я лежал на добром, старом диване, умиротворённо глядя на ползающих по потолку мух, наслаждаясь тишиной и покоем и думая о том, как прекрасен мир, когда Дживз вошёл в гостиную с конвертом в руке.

— Мальчик-посыльный принёс вам письмо, сэр.

Я вскрыл конверт, и первым делом из него выпала пятифунтовая купюра.

— Боже великий! — воскликнул я. — Это ещё что?

Достав листок бумаги, я прочитал:

Дорогой Берти, передай деньги своему слуге и скажи, мне жаль, что, я не могу сейчас дать ему больше. Он спас мне жизнь. Впервые за неделю я вздохнула свободно.

М.В.

Дживз поднял пятёрку с пола.

— Можешь оставить её себе, — сказал я. — Как выяснилось, она твоя.

— Сэр?

— Я говорю, пятёрка твоя. Её прислала тебе мисс Вардур.

— Очень любезно с её стороны, сэр.

— Да, но с какой стати? В письме говорится, ты спас ей жизнь.

Дживз мягко улыбнулся.

— Мисс Вардур переоценила мои услуги, сэр.

— Какие услуги, прах побери?

— В деле мистера Клода и мистера Юстаса, сэр. Я надеялся, она не упомянет о нём, сэр, так как не хотел, чтобы вы подумали, что я допустил некоторую вольность.

— Что ты имеешь в виду?

— Я находился в комнате, сэр, когда мисс Вардур жаловалась, что мистер Клод и мистер Юстас навязывают ей своё общество. В данных обстоятельствах я осмелился предложить ей использовать небольшую уловку, чтобы избавиться от пристального внимания молодых джентльменов.

• Предыдущая
• 41/46
• Следующая