Сэм стремительный - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 40

• Предыдущая
• 40/57
• Следующая

— Уж эти мне мальчики! — сказал он. — Но, Фарш, насколько я мог судить по некоторым словам, которые вырвались у тебя, когда ты вернулся вчера вечером, твой пыл как будто пошел на убыль?

— А?

— Я хочу сказать, что твои рассуждения вчера вечером о глупости поспешных браков внушили мне мысль, будто ты испытываешь некоторые сожаления. Иными словами, ты показался мне человеком, который был бы рад освободиться от сердечных пут. И вот теперь ты прямо… ну да, черт побери, ты прямо турниришь!

— Чего-чего?

— Я цитировал вещицу, которую недавно набросал в редакции. Так, значит, ты переменил мнение о поспешных браках?

Фарш недоуменно хмурился на плиту. Он не принадлежал к людям, которым ничего не стоит облекать в слова любые думы.

— Дело такое. Я вчера видел ее мать.

— А! Этого счастья я еще не имел.

— По-твоему, Сэм, девушки становятся такими, как их матери?

— Иногда.

Фарш содрогнулся.

— Ну, дело в том, что я, когда не с ней, так все время про нее думаю.

— Так и надо, — сказал Сэм. — Разлука, как удачно выразился кто-то, сердце делает нежней.

— Думаю про ее мать, вот я о чем.

— О, про ее мать!

— Ну и начинаю жалеть, что впутался, понимаешь? Ну а когда сижу рядом с ней, обнимаю ее тоненькую талию…

— Ты все еще говоришь про ее мать?

— Да нет, о ней самой.

— Ах, о девушке.

— И когда я гляжу на нее, а она глядит на меня, все делается другим. Ну просто… другим, иначе не скажешь. У нее, Сэм, есть такая привычка вздергивать подбородок и мотать волосами…

Сэм кивнул.

— Знаю, — сказал он. — Я знаю. Это за ними водится, верно? Все до единой — волосомоталки. Вот что, Фарш, если ты прислушаешься к совету почтенной дамы, которая лучший друг всех девушек Англии — и Шотландии, если на то пошло, — то в этом самом номере найдешь ответ «Девушке с гор»: «Я скажу: рискните, несмотря на мать». А тем временем, Фарш, если можешь, не убивай пока подручного. Конечно, смотреть на него удовольствие небольшое, но он очень и очень полезен. Не забудь: через два-три дня, возможно, мы снова захотим выкупать Эми.

Он ободряюще кивнул своему собеседнику и вышел в сад. Но едва он поднял шланг, как услышал какую-то возню по ту сторону изгороди, а затем сердитое восклицание.

Он узнал голос Кей.

Уже смеркалось, но было еще достаточно светло, чтобы Сэм мог получить примерное представление о том, что происходило в саду «Сан-Рафаэля». Хотя все там было подернуто вечерней дымкой, он различил мужскую фигуру. И еще он различил фигуру Кей. Мужская фигура не то обучала Кей джиу-джитсу, не то старалась обнять против ее воли. По тону ее голоса он заключил, что верно второе истолкование, и решил, что, выражаясь вдохновенными словами газетного клише, настало время всем людям доброй воли прийти на помощь партии.

Сэм был человек действия. На выбор у него было несколько линий поведения. Он мог полностью проигнорировать происходящее; он мог обратить слова упрека невеже с почтительного расстояния; он мог перелезть через изгородь и броситься на выручку. Но ни один из вариантов его не прельстил. Его правилом было действовать стремительно, а думать — если вообще думать — уже потом. И на свой простой, безыскусственный манер он поднял шланг и направил мощную струю на почти сплетшуюся пару.

Эффект был молниеносным. Мужская часть комбинации, получив несколько галлонов лучшего продукта Водопроводной компании Вэлли-Филдз в область виска с дальнейшим щедрым распределением по торсу, видимо, с молниеносной быстротой сообразила, что прибыло подкрепление. Поспешно подобрав слетевшую на землю шляпу, неизвестный не стал раздумывать над тем, как удалиться с достоинством, а припустил во все лопатки. Темнота поглотила его, а Сэм с некоторым самодовольством, дозволительным странствующему рыцарю, который доказал свою доблесть в сложной ситуации, отключил воду и подождал, пока Кей не подошла к изгороди.

— Кто был нашим гостем? — спросил он.

Кей, казалось, была несколько ошеломлена. Она часто дышала.

— Клод Бейтс, — ответила она, и ее голос дрогнул. Как и голос ее собеседника.

— Клод Бейтс! — воскликнул он расстроенно. — Да знай я это, так гнал бы его пинками до самого Лондона.

— Я была бы рада.

— Но как этот тип оказался здесь?

— Я столкнулась с ним у вокзала. Наверное, он сел в тот же поезд и выследил меня.

— Мерзавец!

— Я вдруг увидела его в саду.

— Прыщ!

— Как по-вашему, может быть, его кто-нибудь в один прекрасный день убьет? — спросила Кей мечтательно.

— Я глубоко разочаруюсь в моральной стойкости современного англичанина, — заверил ее Сэм, — если этой гнусной чумной язве позволят и дальше инфицировать Лондон. Но пока, — он нежно понизил голос, — не кажется ли вам, что все это произошло не случайно? И ниспослано в доказательство истинности моих слов, когда в кафе-кондитерской я сказал, что вы нуждаетесь в…

— Да, — перебила Кей, — но об этом, с вашего разрешения, мы поговорим как-нибудь в другой раз. Ведь вы облили меня с ног до головы.

— Вас? — недоверчиво переспросил Сэм.

— Да, меня.

— Вы, наверное, говорите про Бейтса?

— Нет, я говорю не про Бейтса. Пощупайте мой рукав, если не верите мне.

Сэм благоговейно протянул руку.

— Какая необыкновенно красивая у вас рука, — сказал он.

— В необыкновенно мокром рукаве.

— Да, вы промокли, — признал Сэм. — Могу сказать лишь, что крайне сожалею. Я хотел сделать как лучше… и поступил, скажем, импульсивно… возможно, допустил промашку… но с самыми лучшими намерениями.

— Постараюсь оказаться подальше, когда вы сделаете как хуже. Ну что ж, все это, думаю, должно…

— …с победой славной быть сопряжено [16]. Вот именно.

— Я бегу переодеться.

— Погодите! — сказал Сэм. — Мы должны поставить все точки над «i». Полагаю, теперь вы признаете, что нуждаетесь в защите сильного человека?

— Ничего подобного я не признаю.

— Не признаете?

—Нет.

— Но послушайте, раз вокруг вас со всех сторон возникают Клоды Бейтсы, преследуют вас по пятам, даже проникают в ваш собственный сад, вы должны согласиться…

— Я простужусь.

— Ну конечно! О чем я думаю? Вам нужно немедленно бежать домой.

— Да.

— Но погодите! — сказал Сэм. — Я хочу разобраться до конца. Что, собственно, заставляет вас думать, будто вы и я не были предназначены друг для друга с начала времен? Я размышлял над этим с предельной глубиной и не понимаю, как вы этого не видите. Начать хотя бы с того, что мы удивительно похожи, у нас одинаковые вкусы…

— Разве?

— Абсолютно. Взять хотя бы тот факт, что мы одинаково не терпим Клода Бейтса. Затем ваша любовь к жизни вдали от больших городов, которую я разделяю. Птички, ветерки, деревья — вы любите их всех, и я тоже. Моя единственная мечта — накопить денег, чтобы купить ферму и поселиться на ней. Вам там понравится.

— Вы словно бы знаете обо мне очень много.

— Я получаю информацию от вашего дяди.

— Вы с дядей хоть иногда занимаетесь в редакции работой? По-моему, вы весь день проводите за разговорами.

— В процессе созидания номеров печатного органа вроде «Домашнего спутника» Пайка наступают моменты, когда необходимо передохнуть, посидеть сложа руки. Иначе машина сломается. В эти моменты мы беседуем, а когда беседуем, то, естественно, говорим о вас.

— Почему?

— Потому что никакие другие темы меня не интересуют. Ну так, возвращаясь к тому, что я говорил. Мы удивительно похожи…

— Говорят, что для счастливого брака требуются противоположности.

— «Домашний спутник» Пайка не оставил камня на камне от этой гипотезы. В ответе «Обеспокоенной» (Уиген) в этом самом номере Тетушка Исобель утверждает прямо обратное.

— Я часто задавалась вопросом, кто на самом деле Тетушка Исобель.

• Предыдущая
• 40/57
• Следующая