Корабли Мериора - Вурц Дженни - Страница 100

• Предыдущая
• 100/175
• Следующая

— Раз к нам пожаловал маг Содружества, вас, я полагаю, беспокоит наше новое оружие. Я угадал?

Поймав сердитый взгляд старшего брата, Кельдмар отмахнулся:

— Вряд ли наш злосчастный кульверин теперь останется тайной. Особенно после случившегося. Арсенал уничтожен. Вокруг повылетали все стекла. Сигнальные колокола и те чуть не сорвало взрывом.

— Нет таких тайн, которые можно было бы скрыть от Сетвира, — вклинился в их разговор Асандир.

— А с чего это ваш хранитель Альтейна, или как его там, должен совать свой любопытный нос во внутренние дела Алестрона?

Задав свой вопрос, Меарн направился в другой конец комнаты. Тяжелый воздух (в комнате пахло, как в таверне после закрытия) губительно действовал на младшего Бри-диона, и потому он подошел к ближайшей бойнице, чтобы немного отдышаться.

— Вам требуется мое напоминание? — Казалось, Асандир утратил свойственную ему терпимость. — Хорошо, я напомню. Вы узнали, что смесь селитры, поташа и серы, если ее поджечь, производит мощный взрыв. Вы употребили это знание для военных целей и построили оружие, более смертоносное, нежели меч или арбалет. Тем не менее ваш кульверин — игрушка по сравнению со страшными возможностями этой смеси. Вчерашний день вам наглядно показал: один невежественный глупец с факелом в руках способен произвести больше разрушений, чем целая армия.

— Так значит, это был ваш лазутчик? — взвился герцог Бридионский.

Его упрек прозвучал одновременно с выкриком Меарна:

— Мы построили кульверин, чтобы обороняться!

Больные головы не позволили Ларину и Кельдмару вмешаться в разговор. Но Асандиру вполне хватило услышанного.

— Сила, заключенная в этой тройной смеси, служит тому, в чьих руках оказывается. И что будет, если она попадет в руки алчного и властолюбивого человека, обуреваемого желанием подчинить себе сначала ближних, а потом и дальних соседей?

— Мы не собирались заявлять во всеуслышание о нашем оружии! — сердито бросил Кельдмар и тут же пожалел о своей горячности. Голову обожгло острой болью. Кельдмар поморщился, но не замолчал: — И мы ни с кем не собирались делиться секретом его изготовления. Иначе мы бы не стали держать кульверин и все прочее под крепкими замками и круглосуточной охраной.

— А вы можете поручиться за своих наследников? — спросил Асандир и встал. — Можете обещать, что у них достанет благоразумия и выдержки?

О том, каковы благоразумие и выдержка нынешних правителей Алестрона, свидетельствовали капли крови Таррика, оставшиеся на ковре. Асандир не стал касаться этой щекотливой темы. Подвинув пустой стул, он взглядом подозвал Меарна и заставил его сесть.

— Свой кульверин вы построили, заполучив трактат Мэгира. — Слова Асандира падали на Бридионов, как удары молота. — Жаль, вы не видели этого человека. Тщедушный старик, чудаковатый ученый из тех, что, как говорят, мухи не обидит. Дымный порох — так называется эта тройная смесь — он открыл случайно. Как бывает с учеными, заинтересовался и продолжил изыскания, но не для нужд войны, а чтобы потешить своих малолетних внуков «огненными и шумовыми забавами». Мэгир искренне считал, что его открытие годится лишь для праздников и торжеств. Содружеству пришлось рассказать ему об оборотной стороне этой забавы. Старик внял нашим советам и прекратил дальнейшие изыскания. Однако позже мы узнали, что Мэгир выполнил не все наши условия. Его трактат был написан в нескольких экземплярах. Мы просили его сжечь их все, но Мэгир нас не послушался. Возможно, в нем взыграло тщеславие ученого. Возможно, видя, как радуются его внуки, не захотел лишать подобной радости других детей. Мэгир умер несколько десятков лет назад, так до конца и не поверив нашим предостережениям. В его сознании не укладывалось, что найдутся другие люди, которые превратят его огненные хлопушки в оружие, оставляющее детей сиротами, а их матерей — вдовами. Будь Мэгир жив, он в отчаянии рвал бы на себе волосы, узнав про Алестрон. Но что случилось, то случилось. Ваш арсенал лежит в развалинах, жители перепуганы, а тайна перестала быть тайной.

Озлобленные и удрученные потерей арсенала, братья не могли хладнокровно выслушивать доводы мага. Они сердито переглядывались, и в глазах у каждого читалось упрямое нежелание соглашаться с Асандиром.

Брансиан хватил кулаком по столу.

— Если Содружество требует, чтобы мы отказались от кульверина, мы на такое не пойдем. Мы — не робкие ученые старикашки, отягощенные угрызениями совести. Мы живем в городе, со всех сторон окруженном врагами. В нашем положении глупо было бы отказываться от такого преимущества, как кульверин.

— Больше вы не соорудите ни одного кульверина, — отчеканил Асандир. Он не угрожал и не приказывал. Маг говорил так, словно это было делом решенным. — У вас нет другого выбора, и сейчас я объясню почему.

Ни дерзость и задиристость, присущие братьям, ни их всегдашнее презрение к окружающему миру не могли противостоять воле Асандира. Никто из четверых не решился возразить ему.

Маг заговорил не сразу. Будто подготавливаясь к разговору с упрямыми и своевольными братьями, он уперся руками в золотистую поверхность стола и наклонил голову. Снизу донесся громкий хохот: несколько человек веселились над грубой шуткой какого-то караульного. Сквозь бойницы внутрь проник запах дыма — кирпичных дел мастера разожгли свои печи. Жизнь продолжалась, но сидевшим в башне она казалась далеким сном.

Здесь, внутри, время как будто застыло. Подносы, заставленные грязной посудой, пустые бокалы, золотистые корешки книг на полках — все приобрело какой-то потусторонний вид. Солнечные лучи, падавшие из бойниц, освещали седые волосы Асандира и преображали его лицо. На какое-то мгновение в потоке света исчезло запыленное одеяние мага, а сам он, словно сбросив груз веков и страданий, превратился в обыкновенного юношу, наивного и еще не успевшего столкнуться с превратностями судьбы. Бридионы этого не заметили.

Потом Асандир заговорил. Когда требовалось, он умел владеть своим голосом не хуже покойного магистра Халирона.

— Оружие, подобное кульверину, порождает другие виды оружия, куда более смертоносные и разрушительные. У вас не хватит воображения, чтобы представить себе все беды и страдания, связанные с этим оружием. Ужаснее всего, что жизнь на Этере изменилась бы до неузнаваемости и главным правителем стал бы страх.

— А откуда вам это известно? — с недоверием спросил Брансиан.

У Асандира сжались и побелели пальцы. Он поднял голову и взглянул на герцога.

— Мне это известно, ибо я был одним из семи, кто позволил случиться всем этим ужасам и бедам, причем в таких размерах, какие и не снились Этере.

Казалось, в глазах Асандира не осталось ничего человеческого. На Бридионов смотрели глаза существа, знакомого с жизненными тяготами, недоступными уму простых смертных.

— Вам это едва ли что-то скажет, — продолжал маг. — Ужасы, к сотворению которых я был причастен, обрушились на другой мир, невообразимо далекий. К тому же это произошло очень, очень давно. Впоследствии, когда мы обосновались на Этере, мы создали Содружество Семи и поклялись, что не допустим здесь повторения чего-либо подобного.

Герцог Брансиан что-то промычал. Парин задумчиво вытащил небольшой кинжал с прямым лезвием и принялся проверять остроту кромок, спарывая ленточки на манжете. Присутствие Асандира не позволяло ему выплеснуть накопившееся раздражение.

— Мы тут вынуждены слушать эти сказки, а лазутчик сбежал, — посетовал Меарн.

Асандир посмотрел ему прямо в глаза. Младший Бридион вонзил зубы в заусеницу на пальце и содрал ее до крови, после чего сжал пальцы в кулак, чтобы унять боль.

— Вас меньше всего должна волновать участь этого человека, — объявил маг.

Сила, распространяемая Асандиром, ощутимо наполняла пространство комнаты, отсекая всякое поползновение возражать ему.

Больная голова вынуждала Кельдмара вести себя на редкость смирно. Однако он никак не мог удержаться от вопроса:

— Если этот лазутчик не ваш, зачем вы его покрываете? Он вломился в наш арсенал и причинил нам огромный ущерб.

• Предыдущая
• 100/175
• Следующая