Проклятие Деш-Тира - Вурц Дженни - Страница 58
- Предыдущая
- 58/189
- Следующая
Уже рассвело, когда Элайра, промокшая до нитки, окоченевшая и злая из-за ночной бури и своего опоздания, остановилась перед обветшалой боковой дверью, ведущей в сад и такой же ветхий дворец старого графа.
Оказывается, ее ждали. Какая-то послушница из новеньких, тоже промокшая на дожде, с плохо скрываемым раздражением объявила, что прибывшей посланнице велено немедленно явиться в главный зал.
Удрученно вздохнув, Элайра слезла с лошади. Если весть о ее проделках достигла Круга Старших, как называли советниц Главной колдуньи, ничего удивительного, что эту девчонку выслали поджидать ее. Дождь хлестал по щербатым плитам, стекал ручейками с арок. Элайра забросила поводья на потную шею лошади и начала развязывать тесемки упряжи.
— Это дело конюха, — заметила послушница. Сердитая девчонка стучала зубами не меньше Элайры.
Разница была лишь в том, что она явилась сюда после ночи, проведенной в теплой постели, и завтрака.
— Главная колдунья в гневе, и если ты будешь медлить, только навредишь себе.
Элайру прошиб холодный пот.
— Морриэль хочет меня видеть? — Девушка безуспешно пыталась скрыть свое отчаяние. — Но я думала...
— Что сегодня, она, как обычно, будет делать обход помещений, где живут мальчишки-сироты, — со злорадством перебила ее новенькая. — Так было намечено. Но твои выходки в Эрдане заставили Главную отложить все прочие дела.
Элайра вспыхнула. Значит, по ордену уже поползли сплетни о ней. Если бы она попала в Кориатанский орден из какой-нибудь добропорядочной семьи, то, скорее всего, просто оцепенела бы от стыда, лишившись способности думать и действовать. Но Элайра была дочерью уличной воровки и с раннего детства научилась не теряться в самых неожиданных ситуациях.
— В таком случае я не буду дожидаться конюха. Думаю, и мальчишки обрадуются этой перемене. Единственное, о чем я тебя попрошу, — пусть мою лошадь почистят и отведут на конюшню.
Элайра знала: у конюхов и прочей обслуги сейчас время трапезы и надменной девчонке придется самой возиться с ее лошадью. Эта мысль принесла ей некоторое удовлетворение. Окоченевшими пальцами Элайра отвязала от седла сумку с ответными посланиями. Если Главная колдунья рассержена, не стоит подливать масла в огонь. Прежде чем оторопевшая послушница успела вымолвить хоть слово, Элайра отдала ей поводья, закинула на плечо сумку и зашагала, выбирая дорогу среди мха и колючек.
Крытый переход, ведущий к покоям Главной колдуньи, выступал из пожухлых зарослей нагромождениями замшелых валунов. Балки крыши давно прогнили; под ногами, словно кусочки олова, валялось то, что некогда было мраморной мозаикой. У двери Элайра поддела ногой мешавший ей куст сорной травы. Двустворчатая дверь, сделанная из кедра и покрытая искусной резьбой, тоже сгнила. Бронзовые петли, отлитые в форме листьев розы, были кое-как прибиты к грубым доскам новой двери. Между собой доски скреплялись полосками воловьей кожи, также прибитыми ржавыми гвоздями. Элайра теряла драгоценные минуты, пытаясь открыть заклинившую дверь. Она могла бы войти и с парадного входа. Но уж лучше обдирать ногти и пальцы, чем ловить на себе любопытно-насмешливые взгляды кориатанок, которым доставило бы явное удовольствие разглядывать ее в мокрой и перепачканной глиной одежде.
Самолюбие стоило Элайре содранной кожи на костяшках пальцев, и настроение ее стало еще более воинственным. Элайра быстро шла по коридору мимо заплесневелых дверей спальных помещений. Если Главная колдунья требует ее немедленно, не дав вымыться и переодеться, пусть выдерживает это зрелище со всеми сопутствующими ароматами.
Элайре случалось забредать сюда в лучшие и более спокойные моменты ее жизни. Тогда полусгнившая резьба и растрескавшиеся барельефы, украшавшие стены и потолок, навевали мысли о служанках и горничных, когда-то живших здесь, на женской половине дома старого графа. Но сейчас, в серой утренней мгле, под нескончаемый стук дождя, пыльные и заплесневелые спальни казались отвратительными склепами. Девушка вошла во внутренний коридор и двинулась дальше, обходя лужицы — свидетельства давно прохудившейся и постоянно текущей крыши. Так она добралась до покоев Главной колдуньи, где ее уже дожидался рослый дурачок, служивший у Морриэль привратником и телохранителем. Он немедленно впустил Элайру внутрь.
Обычно добродушный и улыбчивый, сейчас дурачок был на удивление серьезен, и юная грешница расценила это как дурное предзнаменование.
Элайра осталась одна под выщербленными и полуразрушенными сводами огромного зала. Она обвела глазами пространство: стулья на возвышении перед очагом были пусты, а в очаге не горел огонь. Значит, совет Круга Старших не просто перенесли на другое время — его вовсе отменили. Отрадно, что хоть не придется смотреть на эти надменные, надутые физиономии. Вместо старших колдуний на Элайру глядели двое пугливых пажей. Мальчикам было никак не больше двенадцати. Оба светловолосые, они держали в руках по штандарту с эмблемой власти Морриэль.
Главная колдунья, древняя и высохшая, сидела на своем троне, облаченная в пурпурные одежды ордена. Кожа ее была совсем прозрачной, как старинный фарфор. Однако держалась Морриэль не по-старушечьи прямо и управляла делами ордена рукой твердой, точно гранит. Проницательные черные глаза на морщинистом лице блестели почти как бриллианты на ее запястьях и в седых волосах.
В трудные моменты Элайра почему-то всегда становилась неуклюжей. Вот и сейчас она наступила на полу своего дорожного плаща.
Услышав посторонний звук, Морриэль вскинула голову. Ее острые скулы и нос с горбинкой придавали Главной колдунье сходство с хищной птицей. Она взмахнула рукой, и что-то, принятое Элайрой за кучу тряпья у ног колдуньи, вдруг выпрямилось и с кошачьей грациозностью обернулось к Главной. У Элайры перехватило дыхание; то была Лиренда, Первая колдунья и официальная преемница Морриэль. Она что-то прошептала Главной на ухо. Одетая во все черное, с муслиновой накидкой на плечах, Лиренда олицетворяла собой карающую десницу Кориатанского ордена.
За проступки, совершенные в Эрдане, Элайру ожидал не просто допрос, а закрытый суд, которому подвергались колдуньи, нарушившие обет послушания.
Хмурая, испуганная и дрожащая не только из-за мокрой одежды, Элайра мысленно перебирала допущенные ею ошибки. Да, она говорила с магом, но не выдала ему никаких секретов своего ордена. Да, она играла в карты с пьяным пророком, нарушив тем самым неписаные правила поведения. Но в остальном она держала себя вполне пристойно. Если бы власти Эрданы уличили ее в колдовстве, то, скорее всего, сожгли бы. Немногие из сестер ордена согласились бы так рисковать жизнью, как она. А что касается ее беседы с тейр-Фаленитом на сеновале — это вообще был совершенно невинный разговор.
Почему же тогда ее подвергают суду, словно она совершила какое-то чудовищное преступление?
Грязная и жалкая на фоне своих безукоризненно одетых наставниц, Элайра опустила на пол сумку с посланиями, потом откинула набрякший от воды капюшон плаща. Когда она делала обязательный реверанс, ее колени дрожали и кожаные брюки для верховой езды делали это еще заметнее. Кое-как Элайра поборола дрожь в голосе и произнесла положенную фразу:
— Готовая к служению, я предстаю перед вышестоящими.
Главная колдунья чуть наклонила голову, и бриллианты ее сверкнули так, что Элайре захотелось зажмуриться.
Правила ордена не позволяли Главной разговаривать с посторонними, в число которых сразу же попадали и нарушившие обет, так что посредницей выступала Лиренда. Ее слова, произносимые ровным, бесстрастным голосом, были столь же грозными и зловещими, как и скрещенные мечи, висевшие на стене за спиной Первой колдуньи.
— Младшая послушница Элайра, тебя отправляли на север с посланиями, адресованными некой особе, живущей вне пределов Эрданы. В полученных тобой указаниях не говорилось о том, что тебе разрешается посещение таверн или иных злачных мест, а также игра в карты с пьяными пророками, напрямую связанными с магами Содружества Семи.
- Предыдущая
- 58/189
- Следующая
