Пленный лев - Юнг Шарлотта - Страница 57

• Предыдущая
• 57/59
• Следующая

Малькольм и Лилия созерцали это умилительное зрелище с высот укрепления. Наконец они увидели на вершине гор блестящее шествие, собравшееся праздновать коронование Якова I и Жанны Бофор.

Было 24 мая 1425 года. В обширном зале Стирлингского замка собрались высшие ленники шотландского королевства чинить суд в качестве пэров над лицами, стоявшими не ниже их самих. Подсудимыми были: Мэрдок, герцог Альбанский, сыновья его Вальтер и Алекс, граф Леннокс и двадцать два человека из высшего дворянства. Два месяца назад они были вызваны в суд Пертским парламентом, и до этой минуты держались в заключении в различных замках. Роберт Стюарт бежал в горы, а Вальтер, не присутствовавший ни при коронации Джемса, ни при Пертском парламенте, ни разу не сломивший своего высокомерия и не явившийся к королю – был арестован отдельно и заключен на два месяца в крепость.

Обвиняли их в измене и насилиях. И в том, и в другом они бесспорно были виновны, но оставалось решить, за которое из этих преступлений их будут судить. Редкий из судей, заседавших там, не имел на совести греха нарушения закона, годного, по их мнению, для простолюдина, а не для дворян!

В этой обширной зале, позади трона, сидели в креслах двадцать один присяжный. Граф Дуглас, сделавшийся графом только после смерти старого, грубого воина Арчибальда, Ангус, Марч, Мар и много самых почтенных имен Шотландии. В порфире, короне, со скипетром в руке сидел на троне Яков I Шотландский. Лицо его было строго и мрачно.

К судилищу был приведен Вальтер Стюарт. На его красивых чертах Стюартовской фамилии лежал отпечаток беспечности и презрения. Два обстоятельства могли его успокоить: первое, что среди судей его, быть может, не было ни одного, который не разделял бы его вины; второе, он не верил в законность этого суда, а считал его пустой формальностью.

– Вальтер Стюарт Альбанский, граф Файжский, – провозгласил глашатай пристав, – обвиняется в убийстве, грабеже и разбоях.

– По чьей жалобе? – повелительно спросил Вальтер.

– По жалобе сэра Малькольма, леди Стюарт Гленуски и сэра Патрика Драммонда, – ответствовал пристав из духовного звания, как всякий законник того времени.

При этих словах подошел высокий рыцарь с золотой цепью и шпорами, вместе с дамой со спущенным покрывалом, и молодым, стройным человеком с серьезным и сосредоточенным выражением лица.

– По жалобе предстоящих лиц, Вальтер Стюарт Альбанский обвиняется в том, что изменнически и злоумышленно совершил нападение в канун Благовещения Пресвятой Богородицы 1421 года на вышеупомянутого Малькольма и Лилию Стюарт, сэра Дэвида Драммонда – опекуна Гленуски и разных других лиц на Гетерфордском холме; в том, что умышленно нанес сэру Драммонду тяжкую рану, вследствие которой последовала смерть; в том, что похитил и скрыл Лилию Стюарт…

Глашатай был резко прерван Вальтером, крикнувшим судьям:

– И вы осмелились обвинять меня! Мне стыдно за вас, лорды и джентльмены! Моя рука всегда была готова для защиты своей родины!

– Вы не отвечаете на обвинение, – сказал граф Мир.

– На обвинение? Хотел бы я знать, кто против меня свидетельствует?

– Сэр Вальтер, – сказал король, – ты бы лучше дослушал до конца. Но, если хочешь знать, кто в этих преступлениях свидетельствует против тебя, – то вот, гляди!..

С этими словами он встал, и, пристально посмотрев на Вальтера, показал ему часть мощей, висевших у него на шее. Лицо Вальтера сперва выразило глубокое изумление – потом ужас и полное уныние. Он весь согнулся, зрачки расширились, брови судорожно нахмурились, и когда ему поднесли ближе раку с мощами, он невольно вздрогнул.

– Так это были вы, государь? – прошептал граф.

– Да, я, сэр Вальтер Стюарт! Мне клялся ты на святых мощах не творить насилия и грабежа до тех пор, пока король не вступит в свои права. Как ты сдержал свою клятву?

– Я думал, что св. Андрей говорит со мной, – пробормотал, дрожа всем телом, преступник.

– И полагал, что клятву эту можно нарушить? – спросил Джемс строго. – Глашатай, читай дальше!

Тогда начался длинный список насилий и злоупотреблений, варварства и преступлений, из которых похищение Лилии было самым маловажным.

Недостатка в свидетелях не было, и, видя полную невозможность защищаться, преступник молчал во все время обвинения.

К вечеру присяжные удалились для совещания, и Вальтер единодушно был признан виновным; пристав встал и громогласно прочел приговор:

– Вальтер Стюарт Альбанский присуждается к смертной казни!

Но даже после зачтения приговора никто не верил в его исполнение! Королевская кровь никогда еще не проливалась под секирой палача; всякий нашел бы естественнее, – по тогдашним варварским обычаям, – если бы король заманил его в западню и повелел изрубить на куски или сжечь в своем замке.

Герцог Мэрдок, сын его Алекс и тесть Леннокс судились на другой день. Восьмидесятилетний старец, граф Леннокс, был в продолжении сорока лет бичом Шотландии, но его преклонные годы внушали некоторую жалость; Мэрдок был виновен в излишней слабости, а Алекс – разбойник в полном смысле этого слова, был испорчен с детства. Казалось, что для них еще могло быть сделано некоторое снисхождение.

Король, однако, был неумолим, и отверг все просьбы Малькольма.

– Я знаю, что вы мне скажете… Леннокс стар, Алекс молод, Мэрдок глуп… Если я их прощу теперь, то как же мне поступать в будущем? Прощать виновного, значит изменять правосудию!

Стирлинг был свидетелем невиданного зрелища. Три поколения погибли на одном эшафоте: Леннокс – седовласый старец, герцог Альбанский – в зрелом возрасте, Вальтер – во всем блеске и развитии молодости, и Алекс – еще в начале своей юности.

Все они выслушали приговор с одинаковой твердостью; если Мэрдок и упал духом, то ничем это не выказал; ему стыдно было быть трусом в присутствии гордого и отважного Вальтера, до конца сохранившего железную силу воли. Мэрдок приписывал строгость короля его желанию мстить за свое долгое изгнание из отечества… и ничто не могло убедить несчастных преступников, что тот действовал по долгу совести и правосудия.

Этот взгляд разделяла вся страна, и когда четыре дворянина сложили голову на плаху, нравственно развращенная Шотландия громко выразила свое сочувствие преступникам и осудила короля, не пощадившего своих родственников!

Между Францией и Англией мир был упрочен, и в самый день кровавой казни Малькольм получил ожидаемую весть от Эклермонды, и тотчас же поехал на ее призыв.

Он нашел ее в Понтефракто, где она проживала со вдовствующей королевой Жанной Наваррской, так как Алиса Солсбери была вызвана мужем во Францию.

Там, в присутствии капеллана, Малькольм и Эклермонда возвратили друг другу обручальные кольца, и тем уничтожили взаимные обеты.

Когда этот обряд был выполнен, Эклермонда ласково протянула руку Малькольму и сказала:

– Я не могу выразить вам словами свою благодарность, милорд, предоставляю вознаградить вас Тому, Кому я отдаюсь навеки!

Преклонив перед ней колено, в последний раз Малькольм сжал дорогую руку ее и ответил:

– Вам ли благодарить меня? Разве не вы спасли меня? Вы указали мне истинный путь и открыли свет глазам моим! Позвольте мне оставить кольцо, которое вы так долго носили: пусть оно будет залогом моего обручения с истинным и вечным светом!

Таково было их прощание: одна отправлялась облегчать страждущих, другой готовился отречься от своих титулов и владений в пользу сестры и зятя и предпринять исполнение принятой на себя обязанности.

Были ли они счастливы впоследствии? Нам всегда хотелось бы наделить любимых действующих лиц неизменным счастьем!.. Но сохраняя историческую достоверность того смутного времени, трудно сказать это о наших героях.

Впрочем, сэр Патрик Драммонд со своей молодой женой почти достиг мирного счастья. У них не было несбыточных желаний, и жили они по обычаям того времени: он – честным, храбрым рыцарем, всегда готовым помочь советом и делом, она – благотворительной леди, повсюду вносившей с собой утешение нуждающимся и огорченным подданным и вассалам своим.

• Предыдущая
• 57/59
• Следующая