Пульт мертвеца - Зан Тимоти - Страница 45

• Предыдущая
• 45/94
• Следующая

— Наверное, — кивнула Каландра. — Какой бы метод они ни использовали — он достаточно эффективен: никаких сорняков там, где произрастают культуры. Может, это те самые химикаты, которые присутствуют и в скважине.

По мере исчезновения моего чисто академического интереса и перехода его в совершенно другое качество, на меня вновь навалилось сознание нашего неимоверного по своей сложности и объёму задания.

— Короче говоря, они выводят нас на цель нашего задания.

— Правильно. — Вызвав на дисплее карту местности, она затребовала общую панораму. — Помнится, ты собирался начинать поиски с какого-нибудь возвышенного места?

Я кивнул.

— Если, конечно, мы не обнаружим где-нибудь место, которое безошибочно могло бы быть какой-нибудь стартовой площадкой для нелегальных кораблей.

Она сидела, уставившись на дисплей, и внимательно, участок за участком, просматривала местность, открывавшуюся перед нами.

— Не сразу. Не забывай, мы все ещё слишком близко от Мюрра.

— Не спорю, — согласился я. Я заметил на дисплее один участок, который находился впереди и чуточку левее от нас. — Вот, может быть, тот холмик, — сказал я, указывая на небольшое возвышение в отдалении. — До него минут десять-пятнадцать езды. Может, там и начнем?

Она пожала плечами, и я почувствовал, что она делает над собой усилие.

— Можем и там.

Но, как оказалось, непривычный ландшафт, изобиловавший незнакомыми растениями, был плохим советчиком при определении расстояния на глаз, и нам потребовалось чуть меньше получаса, чтобы добраться к этому холму. Единственный склон, который был достаточно покатым, чтобы проследовать по нему на вездеходе, был, к сожалению, для водителя моего класса, довольно каменистым, так что, не рискуя подвергать наши колеса такому испытанию, я предложил пройти последние метры пути пешком. Это заняло еще десять минут. Пастырь Загора оказалась права: и ландшафт, и растительный мир здесь разительно отличались от тех, которые мы наблюдали по дороге из Шекины до Мюрра. Теперь к традиционному серовато-голубому и фиолетовому фону прибавились кое-где вкрапления красного, темно-желтого или нежно-сиреневого. Большинство этих оттенков принадлежали похожим на цветы образованиям, но и некоторые растения сами были такого же цвета.

Обнаружилась и фауна, представителей которой мы еще не видели на Сполле. Десятки крошечных, похожих на разноцветные пятнышки, созданий летали низко над поверхностью планеты или кружились над цветами беспорядочными, как могло показаться, траекториями. Иногда в глубине листвы, если присмотреться, можно было заметить её движение, предполагавшее наличие под ней животных.

И в центре самых густо заросших растительностью участков возвышались те самые гремучники, о которых упоминала Загора.

Даже тому, кому ни разу в жизни их не приходилось видеть, а лишь слышать название, нетрудно обнаружить их. Так произошло и со мною. Стоявшие мелкими группами в одно-два растения и достигавшие примерно метра в высоту, странно ассиметричные, изрезанные очертания возвышались над более низкими растениями, окружавшими их. И эта форма вместе с грязновато-белым цветом делала это их название «гремучник» единственно подходящим.

— Вроде, они предпочитают расти там, где побольше других растений, — комментировала мои мысли Каландра.

Я извлек бинокль из нашего борткомплекта и какое-то время изучал скопление гремучников. Она была права — каждый из них, действительно, окружали несколько метров пёстрых растений, что контрастировало с белым цветом гремучников.

— Да, заросшие места или же присутствие каких-то конкретных видов насекомых, — высказал предположение я, опуская бинокль. — Я видел маленькие рои, окружавшие каждый из них.

— Это, вероятно, просто совпадение, — не согласилась она. — Скорее насекомые склонны скапливаться у самых крупных растений.

— Кто знает, что больше всего привлекает насекомых? — пожал плечами я. — Думаешь, они могут относиться к грибам?

— У них явно нет того вещества, которое здесь служит хлорофиллом, — сказала она. — Впрочем, не знаю, но непохоже, чтобы это было идеальным местом, где можно было бы добывать себе пропитание из отмерших растений.

— Может, это грибы-паразиты, — предположил я, предпринимая отчаянные попытки вспомнить все, что в свое время слышал на уроках ботаники много лет назад и что, оказывается, всё же пригодилось мне спустя многие годы. — Это может быть — ведь именно грибам-паразитам такой величины нужно постоянно большое количество материала, который они могли бы использовать в качестве пропитания.

Каландра задумчиво кивнула.

— Звучит разумно. Если это так, то это может означать, что они вполне могут быть использованы нами как своего рода обратное указание наличия растений, пострадавших от бурения прожиганием.

Я подумал.

— Возможно, — согласился я. — Следует не упускать их из виду.

Каландра выпрямилась в своем сиденье и замолчала, вглядываясь вперёд. Мне показалось, что она что-то увидела вдали. Я тут же приставил к глазам бинокль и возобновил поиски.

Ничего. Ничего, что могло указать на наличие каких-то вредных для произрастания условий, которые нам довелось видеть на посадочной площадке неподалеку от поселения Шекина. По-прежнему никаких лысых пятен — признаков когда-то стартовавших здесь кораблей, ничего такого, что даже отдаленно могло напоминать стартовые вышки, никаких блестевших кусков металла или пластика — ничего.

Мне не надо было встречаться взглядом с Каландрой, чтобы уловить её разочарование.

— Как ты не раз говорила — мы все ещё не так и далеко от Мюрра, — пытался пошутить я.

В ее взгляде, когда я повернулся к ней, был испуг. Испуг от сознания опасности, от того, что наши поиски могут ни к чему не привести… или же страх смерти, которая неминуемо должна последовать, если наши поиски ни к чему не приведут.

— Ладно, ладно, что-нибудь да найдём, — тихо успокоил ее я. — Найдём.

Она на минуту закрыла глаза и, когда вновь открыла их, испуга больше не было.

— Конечно, — ответила она. Как будто поверила.

Покусывая в раздумье губы, я убрал бинокль в футляр. Взяв за руку, я осторожно отвел её вниз, к вездеходу.

Не могу точно сказать, на сколько холмов нам пришлось в этот день вскарабкаться. Самое малое — на десяток — и это лишь те, которые остались у меня в памяти, но большинство напоминали о себе лишь кошмарной усталостью и чувством обречённости. Это чувство не покидало ни меня, ни Каландру весь остаток того первого дня поисков: все они происходили по уже ставшей рутинной схеме — сначала выбор либо на экране, либо визуально на местности очередного холма, затем долгие километры по тряской дороге, после этого или въезд на его вершину, если склоны позволяли, или подъем на своих двоих — кстати сказать, въезжали мы на машине лишь в редких случаях, а затем — долгое, до боли в глазах обозрение ландшафта, спуск или съезд вниз, и у следующего холма все повторялось вновь.

Занятие было на редкость изматывающее. Было ясно, что физически ни один из нас для подобной деятельности не годился, и к полудню, когда на небе стали появляться лёгкие, пушистые облачка, моя голова, ноги, все тело изнывало от боли. Каландра, как и все женщины, оказалась существом более выносливым, но и она основательно вымоталась. Но уже после полудня стало ясно, что и её, и мой запас физических сил исчерпан в совершенно одинаковой мере.

Как бы меня ни угнетала физическая усталость, эмоциональное состояние мое было куда хуже.

Я даже не помнил, когда мы утром отправлялись на поиски, что конкретно мы собираемся искать. Возможно, я полагался на милость Божью и на то, что мы через пару часов сможем наткнуться на признаки, недвусмысленно указывающие на то, что использовались установки плазменного бурения, после чего отправились бы назад в Шекину и призвали бы сюда на помощь адмирала Фрейтага. Но эти признаки что-то нам не попадались. Обозрение неведомого нам доселе пейзажа и постоянные попытки узреть в нем что-то «ненормальное» требовало от нас пристального внимания и одновременно буйной фантазии. В какой-то мере нашу задачу облегчало наличие здесь гремучников, но и на них нам не следовало возлагать слишком уж большие надежды. Грязно-белые растения росли изолированными группами, никогда число гремучников в них не превышало четырех. Нам ни разу не довелось увидеть относительно небольшое пространство, которое было бы сплошь усеяно гремучниками, как поле — ромашками.

• Предыдущая
• 45/94
• Следующая