Дети против волшебников - Зервас Никос - Страница 33

• Предыдущая
• 33/116
• Следующая

Садитесь на скамеечку, — сказал Шевцов, когда Ваня, прогрохотав по металлической лестнице, вбежал в капитанскую каюту. — Сейчас придёт Ваш напарник, будем совет держать.

Придёт? Он сам придёт? — удивился Ваня. — А разве он… не ранен?

— Отчего же ранен? — капитан удивлённо наморщил лоб. — Ваш коллега вполне здоров и чувствует себя прекрасно.

«Неужели Геронда исцелил подполковника за один день?» — недоумевал Царицын. Дверь приоткрылась, и в капитанскую каюту застенчиво протиснулась коротко стриженная, ушастая голова…

— Разрешите войти? — пропищал девчачий голосок.

— Тихогромыч! — крикнул Ванечка и бросился приятелю на шею. — Дружище! Сволочь! Как ты меня напугал! Где ж тебя носило?!

Капитан Шевцов присел на краешек стула и терпеливо ждал, пока кадеты намутузятся всласть.

— А ты не будешь ругаться? — гундосил Петруша, пытаясь освободиться от железной руки Ивана Царицына, сжимавшей ему нос. — Ты знаешь, Вань… когда мы летели… я совершенно случайно задремал, совсем ненадолго. Представляешь? Прямо в воздухе…

— Ха-ха! Охотно верю, — кивнул Царицын. — Небось, очухался уже в небе над Турцией?

— Ой, не знаю даже, — Петруша помотал головой, точно пытаясь вытряхнуть из головы ужасные воспоминания. — Кружил битый час над какими-то островами! Потом пришлось на скалу приземлиться, нужда заставила. Ещё немножко подремал и дальше полетел. А когда туман внизу рассеялся, гляжу: мамочки! подо мною эскадра миноносцев проходит! Флаги незнакомые. Хотел я на них плюнуть, да потом думаю: ладно, пущай себе плывут. Потом, брат, кушать мне захотелось — страшное дело. Ну, думаю, буду с голоду помирать, но Ванюшу с товарищем подполковником найду. И вдруг гляжу — ух ты, что-то чернеется в волнах, беленькое такое. Думал это кит, подлетел поближе — а это пена вокруг подводной лодки. Спасибо, что дождались меня.

— Погоди, брат Петруша, — Ваня отступил на шаг, широко раскрытыми глазами поглядел на Тихогромова. — Это что же получается? Без карты и компаса, не зная ни координат, ни времени предстоящей встречи, ты ухитрился вовремя прилететь прямо к подводной лодке?

— Оно само получилось, — Петруша развёл ручищами. — Летел себе, летел, вдруг вижу: вы плывёте…

За спиной кашлянул капитан Шевцов:

— Ну, хватит, господа кадеты, обниматься. Добро пожаловать на подводную лодку «Иоанн Кронштадтский». Мы держим курс через Гибралтар к островам Шетланд. Переход займёт ориентировочно двое суток. Вечером шестого сентября вы десантируетесь на берег. А пока — отдыхайте, чувствуйте себя как дома. Вечером приходите в кают-компанию, подводники хотят с вами познакомится.

Знакомиться с отважными мальцами явился чуть не весь экипаж, за исключением, пожалуй, вахтенного офицера. Подводники притащили даже гитару. Кадетам не удалось отвертеться от крошечных стаканчиков с фирменным самогоном боцмана Мефодича. Что делать, такова морская глубоководная традиция: каждый новоприбывший обязан обжечь гортань этим омерзительным на вкус, но весьма бодрящим и мгновенно социализирующим напитком.

Суворовцы опрокинули по наперстку боцманского самогона, прокашлялись, вытерли едкие слёзы, хрумкнули малосольными огурцами (величайшее сокровище в автономном плавании) — и сразу почувствовали, что тесная кают-компания ПЛ «Иоанн Кронштадтский» стала самым уютным угол; ком в Средиземном море. Мирно вибрировал внутренний корпус, желтовато теплился фонарь в стальной корзине… Через полчаса Ване Царицыну уже казалось, что они с Петрушей не первый год в подводниках. Моряки расспрашивали про московскую жизнь, про удивительные летательные агрегаты, про сербскую пилотскую форму…

—… Выскакивает из-за поворота албанский джип с пулемётом, за ним ещё один — и давай нарезать очередями! — рассказывал Царицын, солидно хмурясь и немного надувая щёки. Он старался говорить хлёстко, как настоящие мужчины в кино. — Ну, я пистолет выхватил — и начал отстреливаться, а сам командую бойцам: по коням, живо!

— Ух ты! — восхитился курносый подводник со шрамом на щеке. — Получается, с тобой несколько бойцов было?

Ваня досадливо сощурился:

— Ну, был у меня тогда Петруха Тихогромов, да ещё Витяра Телегин. Ребята кинулись к вертухам, в общем, быстро взлетели и давай дёру. А я, короче, остался. Во, думаю, ситуация: ребят надо прикрывать. Схватил пулемёт Калашникова…

Поразительно, но Царицыну в тот миг и правда отчётливо привиделось, как он стоит на бугре с пулемётом в руках и в одиночку сдерживает натиск албанских бандитов…

— Ванюш, а Ванюш… — сквозь весёлый говор подводников до Ваниного слуха донеслось попискивание Петруши Тихогромова. — А помнишь, ты говорил, что пулемёт Калашникова очень тяжёлый…

— Погоди, Петруха, не мешай! — ласково попросил Ваня. — Товарищи подводники интересуются, надо рассказать всё по-честному. Итак, господа, я скомандовал взводу: «В атаку!» — а сам с базукой — вперёд, по колено в песке… Слышу — сзади разрывы! Вот, думаю, гады… из минометов начали бить… Ну, нашему брату кадету не привыкать!

— Молодцы, кадеты! — восхищённо прошептал курносый со шрамом. — Эдак вас, ребята, могут к награде представить.

Медаль уж точно дадут, а если и дальше всё пойдёт гладко — орден получите!

Царицын как раз хотел рассказать, как ловко удалось ему запрыгнуть в один из джипов и направить его тараном на вражеский дзот. Однако, услышав про орден, Ваня осёкся. И накрепко смолк.

— Эй, а дальше-то как было? — загудели подводники. Ваня покосился на Петрушу, который давно уж сидел красный и мокрый, как гигантская варёная креветка.

— Ой, простите, товарищи подводники, — медленно сказал Ваня. — Я что-то плохо себя… Где тут уборная?

Остаток вечера моряков в одиночку развлекал Петруша, которому пришлось одиннадцать раз спеть на «бис» гимн кадетской фуражке[15]. Моряки подарили Петруше настоящий кортик, не менее настоящий морской бинокль, а также, что особенно важно, — прекраснейший компас в кожаном футляре.

Разглядывая кортик, Царицын едва не умер от зависти — но виду не подал.

Следующие два дня показались братьям-кадетам едва ли не лучшими днями жизни. Моряки наперебой показывали геройским подросткам самые любопытные и даже потаённые уголки подводной крепости. Царицын собственными глазами видел, как выглядит в перископе надводная цель (в качестве цели выступал танкер под мальтийским флагом). Тихогромов саморучно учился задраивать люки и драить палубы. Пожалуй, если бы кадеты погостили на «Иоанне Кронштадтском» ещё пару дней, экипаж сумел бы уговорить капитана Шевцова устроить для представителей подрастающего поколения учебный пуск ракеты прямо из-под воды. Но лодка стремительно приближалась к острову Лох-Хоррог…

— Неужели завтра вечером высадка на берег? — вздыхал Тихогромов, укладывая на жёсткую матросскую подушку буйну голову, наполненную впечатлениями яркого подводного дня. — Ох, страшно на остров идти, к ведьмакам! Что если заколдуют?

— Кто тебя заколдует? — Царицын от души расхохотался. — Проснись, друг Петруша, на дворе двадцать первый век! Это всё вы-мы-сел.

— Ага, вымысел… — недоверчиво пробубнил Тихогромыч, — а ты слышал, в Москву приезжал известный американский колдун Мойша Скопидофль? Ведь он по-настоящему под куполом летает, без троса! А ещё сквозь стены туда-сюда шляется.

Ваня иронично улыбнулся, но промолчал. Его клонило в сон; он думал о неизменно подтянутом и строгом, бледном капитане Шевцове…

Ваня сразу заметил, что подводники были от своего капитана в полнейшем восторге. Его считали лучшим, гениальным, непогрешимым. Слава о Шевцове гремела далеко за пределами Черноморского флота. Между тем, Шевцова преследовал злой рок: начальство словно не замечало его исправной службы. Зато моряки сложили про «капитана Степана» несколько неловких, но задиристых песен:

• Предыдущая
• 33/116
• Следующая