Война в небесах - Зинделл Дэвид - Страница 156

• Предыдущая
• 156/216
• Следующая

— Я знаю: божки всегда верили в то, что было желательно тебе, — сказал Данло. — Что ты сказал им обо мне теперь?

— Что ты не пострадал, но будешь находиться в безопасном месте до тех пор, пока угроза не минует окончательно.

— Понятно.

— В такие времена, как наше, всегда найдутся нигилисты, готовые убивать тех, кто выше их, — даже потенциальных богов.

— Но террорист в соборе целил в тебя, а не в меня.

— Казалось бы.

Кибершапочка на голове Ханумана заливала его лицо адским пурпурным светом.

— Я, кажется, понял, — сказал Данло. — Террорист — это один из твоих воинов-поэтов, да?

— Просто божок, натренированный Ярославом Бульбой. Сейчас его заперли в камеру, как раз напротив той, где сидел ты, — для его же сохранности, разумеется. Он признался, что является кольценосцем, и мы сообщили божкам, что Бенджамин Гур поручил ему убить меня.

— Понятно, — повторил Данло и снова попытался пошевелить руками и ногами, но не смог. — Но разве не проще было бы приказать ему убить меня?

— Проще, да, но опаснее. Убить великого Мэллори Рингесса — это громадный риск. Даже инсценированное покушение на него настроило бы всю мою церковь против меня. Это преступление я не смог бы свалить на кольценосцев и сам бы оказался под подозрением. Кроме того…

— Да?

— Трудно было бы найти такого божка, который согласился бы убить бога.

— А твои воины-поэты?

— Ярослав Бульба тоже верит, что ты Мэллори Рингесс, — улыбнулся Хануман, — и я с трудом уговорил его кольнуть тебя той иголкой.

— А во что верит твой мнимый убийца?

— В то, что помог мне дискредитировать Бенджамина Гура с его дураками-кольценосцами. Весь город видел, как этот человек в своей слепой одержимости едва не убил тебя.

Данло казалось, что в зрачок его левого глаза вогнали осколок стекла из разбитого окна. Ему ужасно хотелось потереть глаз, но он не мог шевельнуть рукой.

— Я так и думал, что ты захочешь заткнуть мне рот, — сказал он, — но не догадывался как.

— Неужели не догадывался? Ты, который всегда смотрел в корень?

— В таких делах ты всегда был умнее меня, Хану. Умнее и тоньше.

— Возможно, но твой план тоже достаточно тонок. Просто великолепен. Ты чуть было не осуществил его, несмотря на большой риск.

Одна дверь, и только одна, открывается в золотое будущее, которое я видел. Агира, Агира, почему я выбрал не ту дверь?

— Твой отец, конечно, взялся бы за дело иначе. Он был великим стратегом и тактиком — настоящим полководцем. Он, несмотря на свою прославленную смелость, никогда не явился бы в мой собор и не отдался бы на мою милость.

— Я на твою милость не рассчитывал, Хану.

— Верно. Ты хотел воспользоваться моментом и сместить меня. Твой отец отверг бы такую стратегию как недостаточно изящную, не говоря уж о ее безрассудстве. Он устроил бы себе базу где-нибудь в городе — в Пилотском Квартале, скажем, или около Огненного катка — и лишь тогда бы объявился, сплотив вокруг себя своих друзей и последователей. Крикливые кольценосцы Бенджамина Гура сразу примкнули бы к нему, и больше половины Ордена тоже. Даже инопланетяне собрались бы под его кровавое знамя. И хариджаны, и мозгопевцы, и тихисты — это движение охватывало бы улицу за улицей, захлестнуло бы весь город. У меня не было бы шансов остановить его.

Данлo, стараясь перебороть головную боль глубоким дыханием, сказал:

— Такой план я тоже обдумывал, но отказался от него по двум причинам.

— Назови мне их, пожалуйста.

— Я не хотел развязывать в городе войну. Смертей в Невернесе и без того хватает.

— А вторая причина?

— Она вытекает из первой. Увидев, что дело твое проиграно, ты бежал бы из города и продолжил войну в космосе. Твой побег меня не устраивал.

— Но нельзя же выиграть войну, не начиная ее, Данло.

— Я… хотел попробовать.

— Твоя верность ахимсе изумляет меня. Ты мог бы одержать полную победу.

— Выиграв таким образом, я проиграл бы все, что действительно имеет значение. У меня был шанс покончить с войной, не совершая больше убийств.

— Ну что ж — твой шанс обернулся против тебя, и ты проиграл. Судьба изменила тебе, Данло. Одна дверь, и только одна…

— Вот почему ты лежишь передо мной парализованный и ждешь, чтобы судьбу твою решил я.

Сердце Данло билось тяжело, отдавая в горло и голову.

— Проще всего было бы убить меня, правда?

— Да, это было бы просто, но глупо. Ведь не думаешь же ты, что это реально — парализовать твое сердце и легкие и отправить тебя из Невернеса, как этого предателя-резчика.

Данло закрыл глаза, слушая звуки вокруг и внутри себя, где, как большой красный барабан, било сердце. Он почти чувствовал, как камень под ним вибрирует от ритмичного пения десяти тысяч голосов, почти слышал рев полумиллиона человек, выкрикивающих за стенами собора его имя: “Мэллори Рингесс! Мэллори Рингесс! Мэллори ви Соли Рингесс! ”

— Они все еще ждут тебя — вернее, твоего отца, — сказал Хануман. — Они всю свою жизнь ждали его возвращения.

— И ты не можешь просто взять и прогнать их, да?

— Да. Боюсь, разгонять их теперь было бы опасно.

Данло снова закрыл глаза и почти увидел, как звуковые волны полумиллиона голосов бьют в наглухо закрытые окна башни, прогибая их внутрь.

— Да, пожалуй, — сказал он.

— Знаешь, резчик был не единственный, кто обратился ко мне, когда я велел отнести тебя сюда. Были и другие, желавшие пообщаться с тобой — вернее, с твоим отцом.

— Кто же это?

— Лорд Харша и лорд Мор — они хорошо знали твоего отца. Еще Бертрам Джаспари.

— Бертрам Джаспари? А ему-то что надо от Мэллори Рингесса?

— Кто его знает? Может, он надеется, что Рингесс даст ему свободу, а может, хочет пригрозить ему, даром что Рингесс — бог.

— Я не желаю его видеть.

— Само собой — я тоже не желаю, чтобы он видел тебя таким. Есть, однако, кое-кто, с кем ты наверняка захочешь увидеться.

— Кто?

— Фраваши по имени Старый Отец. Он постучался с восточного портала. Думаю, это тот самый Старый Отец, у которого ты учился до поступления в Академию.

— Странно, что он пришел сюда.

— Так он не знает, что в роли твоего отца выступаешь ты?

• Предыдущая
• 156/216
• Следующая