Война в небесах - Зинделл Дэвид - Страница 157
- Предыдущая
- 157/216
- Следующая
— Я не уверен. Он знал, что я ищу Констанцио, но не знал зачем.
— Хотелось бы верить, Данло.
— Теперь мне почти все равно, веришь ты или нет.
— Но этот фраваши тебе не безразличен, правда?
— О чем ты?
Шапочка на голове Ханумана ярко вспыхнула, и он сказал:
— Я приглашал его в собор, но он отговорился какой-то глупостью: он, мол, не может войти в здание, где больше одного этажа или больше пятидесяти футов вышины.
— Но это правда! Если фраваши войдет в такое здание, он может лишиться разума.
— Это всего лишь суеверие, я не сомневаюсь. Я поместил его в часовню, в одну из камер.
— Ты… посадил фравашийского Старого Отца в тюрьму?
— Только пока Ярослав Бульба не определит степень его соучастия в заговоре.
У Данло перехватило дыхание, как будто Хануман пнул его в живот.
— Хану, Хану, нельзя же пытать Старого Отца!
— Почему нельзя? Я всю вселенную подверг бы пыткам, чтобы вырвать у нее ее тайны. Она-то меня достаточно мучила.
Данло не находил слов для выражения ужаса, который сверлил его внутренности, точно ядовитый червь, и только молча смотрел на Ханумана.
— Кстати, я послал своих воинов-поэтов на поиски Тамары. Они найдут ее и тоже приведут сюда.
— Зачем, Хану? Она не имела никакого отношения к моему плану.
— Может, и так, но она ключ, отпирающий дверь.
— К-какую дверь?
— Дверь в твое сердце. К твоей проклятой воле. Ты единственное существо, которое я пытать не намерен, Данло. Если уж эккана и нож воина-поэта не вскрыли нервов твоей души, то надо поискать другие средства.
— Нет! — взревел Данло в порыве неудержимой ненависти. Вены у него на шее вздулись, голова дернулась вверх, точно стремясь оторваться от парализованного тела. — Ты уже пытал ее однажды! Ты надругался над ее памятью — довольно уже, хватит!
— Довольно никогда не бывает. — Хануман положил ладонь на лоб Данло и мягко прижал его голову обратно к ковру. — Воли нет конца — тебе ли не знать. Но Тамару я не хотел бы трогать, да этого и не понадобится, верно?
Данло, не имея возможности сопротивляться Хануману, перестал буйствовать и расслабил шейные мускулы. Но ненависть продолжала пылать в его сердце и в его глазах, и он не мог смотреть на Ханумана.
Никогда не убивай, никогда не причиняй вреда другому, даже в мыслях.
— Тамара, должно быть, испытывает страшное горе, потеряв сына, — сказал Хануман. — Она и без того настрадалась — к чему доставлять ей новые страдания?
— Нет! — снова крикнул Данло, и гнев заставил его перейти на родной язык: — Эло лос шайда! Шайда, шайда, шайда!
Он умолк. Его сердце отстучало девять раз, и Хануман тихо сказал:
— Да, причинять такие страдания — шайда, я знаю. Думаешь, я не испытывал боли, когда приказывал Ярославу загонять нож тебе под ногти? Думаешь, я не умер отчасти, когда Тамара лишилась памяти и хотела умереть? Ты говоришь “шайда”, но ты должен знать: есть немногие избранные среди миллиардов человеческих существ, которые достигают точки, где кажущееся зло не только разрешено, но и необходимо. Этого требует от них эволюция, этого требует сама судьба. Кто эти избранные, спросишь ты? Те, кого жжет желание стать больше чем людьми. Те, кто охотно вырвал бы себе глаза раскаленными щипцами, если бы мог заменить их новыми, глядящими дальше и глубже, воспринимающими более высокие частоты света. Когда-то я называл их настоящими людьми — тех, кто способен терпеть непрестанный огонь, прижизненный ад вселенной, горячку и ожог молнии. Не только терпеть, но и радоваться этому. Я сам так горю, Данло, — только ты по-настоящему знаешь, как я горел и продолжаю гореть. Я избран и поэтому принимаю то, что другие считают злом. Это моя судьба, и я ее принимаю. Я люблю ее — вот в чем правда. Такая же правда, как и твоя судьба, велевшая тебе принять ахимсу и дать своему сыну умереть.
— Ты ошибаешься. — Данло помотал головой. — Очень ошибаешься.
Мертвая белая кожа на лице Ханумана собралась складками от его страдальческой улыбки.
— Я уже послал в космос пилота, Кришмана Кадира. Он скажет лорду Сальмалину и всем остальным, что Мэллори Рингесс вернулся и обещал покончить с войной. Можно ли это сделать иначе, чем дав последнее, решающее сражение? Я дал лорду Сальмалину приказ немедленно нанести удар по флоту Содружества. Сейчас, в это самое время, сражение уже началось, и мы просто не можем не победить. Кораблей у нас больше, и каждый пилот будет знать, что в бой его ведет сам Мэллори Рингесс — если и не на своем легком корабле, то силой своего духа. Именем своего бога они разгромят Елену Чарбо, и Кристобля Смелого, и твоего жирного друга Бардо — всех, кто будет им противостоять. Звезды засияют еще ярче от сожженных ими кораблей. Мы завоюем все звездные каналы от Ультимы до Фарфары, все Цивилизованные Миры — три тысячи планет и три триллиона людей. И тогда мы сможем исполнить мечту всех, кто идет по Пути Рингесса. Красивую мечту, Данло, великолепную мечту. Вот судьба, для которой я избран.
Некоторое время Данло молча считал удары своего сердца, а потом сказал:
— Ты уже воспользовался моим возвращением, чтобы поднять боевой дух своих пилотов, правда? И Тамара больше тебе не нужна?
— Хотел бы я, чтобы это было так. Мы все-таки можем потерпеть поражение — ведь природа войны изменчива. И нам придется дать еще несколько сражений. Тогда от Мэллори Рингесса потребуется нечто большее, чем просто вернуться в Невернес, а потом исчезнуть в моем соборе. Придется тебе снова появиться перед божками, Данло. Я даже уверен, что попрошу тебя об этом. А когда мы выиграем войну, надо будет закрепить нашу победу. Три тысячи миров, знаешь ли, три триллиона человек. И еще больше, в тысячу раз больше, все миры в стороне Экстра, и в нем самом, и ближе к ядру галактики. Тебе надо будет обратиться к каждому из них, а я помогу тебе найти нужные слова. Лично или в виде голограммы, значения не имеет. Главное, что лорд Мэллори ви Соли Рингесс вернулся к людям в самый бедственный их час, дабы повести человечество навстречу его великой судьбе. Истина Первого Столпа Рингизма подтвердилась, и теперь весь род человеческий захочет осуществите обещание Третьего Столпа. Кто усомнится, видя тебя во всем твоем великолепии, духовном и телесном, что путь к божественным высотам действительно пролегает через вспоминание Старшей Эдды и верность стезе Мэллори Рингесса? А когда мой Вселенский Компьютер будет достроен, я помогу им вспомнить Старшую Эдду так полно, как они и не мечтали. Я дам им Мэллори Рингесса, за которым они пойдут хоть на смерть, — и ты окажешь мне содействие на этом благородном поприще. Такова твоя судьба, Данло. Таково золотое будущее, которое выбрал для тебя я.
- Предыдущая
- 157/216
- Следующая
