Война в небесах - Зинделл Дэвид - Страница 211

• Предыдущая
• 211/216
• Следующая

— Как это возможно? — громогласно вопрошал Бардо. — Может, к тебе резчик тайком приходил? Да нет, вам все равно не хватило бы времени. Ну надо же, ей-богу!

Зато Старого Отца, как видно, нисколько не удивило чудесное преображение Данло. Его, как всегда, окружала аура заншина — той полной ясности и собранности разума, которую фравашийские Отцы стараются поддерживать всегда, даже при виде изменившегося лица любимого ученика — и перед лицом самой смерти.

— Ох-хо! — произнес он. — Рад видеть тебя снова — видеть человека, которым ты стал. Так, все так. Я рад видеть тебя таким, каков ты есть. А теперь нам пора проститься.

Он сказал, что приготовил подарки для них обоих. Когда Бардо заметил на это, что никогда не учился у фраваши, тем более у самого Старого Отца, тот улыбнулся и ответил:

— Ничего. Я все-таки хочу сделать тебе небольшой подарок перед тем, как отправиться в свое очередное путешествие.

— Но почему? — недоумевал Бардо.

— Ах-ох, все такой же нетерпеливый. Вот получишь подарок — тогда и поймешь.

Старый Отец закинул длинную мохнатую руку за изголовье и достал книгу в новом кожаном переплете, которую и вручил Бардо. Тот полистал страницы, покрытые мелкими черными значками, которые сам Старый Отец вывел пером и чернилами. Бардо, а с ним и Данло сразу узнали математические символы. Бормоча что-то под нос и покачивая головой, Бардо просмотрел первую страницу. Он явно принимал все это за один из знаменитых розыгрышей Старого Отца.

Фраваши известны своими талантами в музыке и в различных применениях языка мокша, но никак не в математике.

— Ничего не понимаю, — подняв глаза от книги, признался Бардо.

— Считаешься блестящим пилотом, а-ха, а математических формул понять не можешь?

Бардо вернулся к затейливым черным знакам на первой странице. Вскоре он постучал по ней пальцем и одобрительно кивнул, разобрав довольно изящное определение омегафункции Джустерини. Старый Отец, очевидно, воспользовался системой преобразования Данлади для перевода трехмерных идеопластов, которыми оперируют пилоты, в двухмерные письменные символы.

— Ну что ж, теперь мне все ясно, — с немалой гордостью объявил Бардо. — Здесь, по-видимому, изложена Великая Теорема.

— O-хо, видимость обманчива — я постоянно твердил об этом Данло и другим своим ученикам. Но только не в этот раз. Так, все так: это именно то, что тебе кажется. Недавно у меня возникли кое-какие мысли относительно Великой Теоремы. Проложить прямой маршрут между любыми двумя звездами возможно, это так, но найти его, как правило, очень трудно. Кошмарно трудно, а-ха. Здесь я попытался доказать эту теорему конструктивно. Чтобы любой пилот мог построить маршрут между любыми двумя звездами — даже если одна из них находится в нашей галактике, а другая в Гончих Псах. Между любыми звездами вселенной.

При этом поразительном заявлении Бардо посмотрел на Старого Отца так, словно тот из-за болезни повредился рассудком. Пилоты мечтали о конструктивном доказательстве Великой Теоремы три тысячи лет. Даже Мэллори Рингесс, доказавший ее в общем смысле, не осилил конструктивного доказательства.

— Спасибо, — пробормотал Бардо, не зная, что еще сказать. Он смотрел на Старого Отца, почти не скрывая жалости, сокрушаясь, что этот несчастный фраваши потратил свои последние дни на математические бредни.

Данло тоже смотрел на своего учителя, но совсем по-другому — глубоко и странно. Казалось, он открыл в загадочном старом инопланетянине нечто такое, о чем прежде не догадывался. Положив руку на книгу Бардо, он с головой ушел в страшную красоту этих золотых глаз.

— Спасибо, — повторил Бардо, которому не терпелось покончить с этим тягостным посещением. — У вас ведь и для Данло есть подарок?

— Ах-ох. Данло уже получил свой подарок. Я отдал ему то, чем очень дорожил когда-то.

— Флейта, — кивнул Бардо, вспомнив рассказ Данло о том, как Старый Отец подарил ему свою шакухачи в их первую встречу на Северном Берегу. — Чертова флейта.

Данло при этих словах достал из кармана шубы длинный золотой ствол. .

— Нет, не флейта, — сказал Старый Отец. — Я подарил ему то, чем дорожил еще больше, — так, все так.

— Что же это? — допытывался Бардо.

И тогда, в полной тишине между двумя ударами сердца Данло, Старый Отец протянул дрожащий мохнатый палец к черному кольцу на его правом мизинце.

— Что такое? Спятил он, что ли? — вскричал Бардо. Но тут он вспомнил, зачем их позвали в эту холодную, выложенную камнем комнату, вспомнил о сострадании и о требованиях этикета. — Простите, Старый Отец, но вы что-то путаете. Вы ведь должны знать, что кольцо это принадлежало Мэллори Рингессу. Я хранил его у себя много лет, а когда время пришло, отдал его Данло.

— Спасибо, что сберег мое кольцо, — сказал Старый Отец.

— Но не можете же вы взаправду думать, что вы…

— Мэллори Рингесс, — тихо договорил за него фраваши. — Сейчас я, как видишь, Старый Отец, но раньше был Мэллори Рингессом.

Бардо, ошарашенный за этот день дважды, вытаращил глаза, а Старый Отец объяснил, что никогда не покидал Невернеса, а просто принял облик фраваши. О том, как он это сделал, Бардо и Данло могли только догадываться. Возможно, он нашел резчика, чей специальностью было ваяние инопланетян из человеческой глины. Впрочем, Старый Отец намекнул, что Твердь, не так давно создавшая в Экстре двойник Тамары, сходным образом помогла ему перевоплотиться в существо с белым мехом, красной кровью и одухотворенными золотыми глазами, в чьем голосе теперь звучал весь диапазон чудесных фравашийских модуляций.

— Не верю я в это, — сказал Бардо. Старый Отец со своим изменчивым инопланетным сознанием всегда славился тем, что говорил странные вещи, но ничего более странного Бардо за свою жизнь еще не слышал. — Не могу поверить.

— Охо, ты вечно во всем сомневался.

— Скажем лучше, что Бардо всегда проявлял проницательность.

— Ну да, тебе нравилось так думать, я помню.

— Помнишь, значит? Еще бы.

— Ха-ха, я помню о тебе больше, чем тебе самому хотелось бы помнить.

— Не вижу, как это возможно.

Глаза Старого Отца стали на миг мягкими и сострадательными.

• Предыдущая
• 211/216
• Следующая