Женщина-зима - Знаменская Алина - Страница 3

• Предыдущая
• 3/71
• Следующая

Конечно, не славянский. Они же немцы. Поволжские немцы, которые с незапамятных времен жили в России. После перестройки многие из них дружно потянулись на историческую родину…

Умывшись, Ирма вернулась в спальню. Павла там уже не было. Она сняла пеньюар и убрала в шкаф. Мать и сестры выбрали такой красивый, чтобы ее порадовать. Они всегда присылали ей очень красивые вещи, полагая, что она будет их носить. Они ничего не знали о ее жизни.

Ирма натянула спортивные брюки и футболку. Спустилась вниз, на кухню. Газовая плита уже была заставлена кастрюлями и сковородками. Свекровь стояла на боевом посту – раскатывала тесто.

– Доброе утро, – бросила Ирма, наливая чай из огромного эмалированного чайника.

– Как же! Доброе! – скривилась свекровь, ловко орудуя скалкой. – Всю ночь печенка мучила. Мочи нет как болела…

– Давайте я раскатаю… – Ирма жалобы свекрови поняла по-своему. Но та и бровью не повела на предложение помощи. Работа на кухне не доверялась никому. Тем более – Ирме.

Свекровь раскатывала тесто с самым серьезным выражением лица.

– Игорь, кажется, загрипповал. Надо бы ему завтрак собрать, – доложила Ирма, с интересом ожидая, сработает ли план Павла. Ведь свекровь могла пойти проведать сына, принести лекарство, заставить его измерить температуру.

Но Павел хорошо знал свою мать.

– Я соберу, а ты отнеси. А потом и в аптеку сходи, купи «Антигриппину».

План Павла срабатывал. Мать не войдет в комнату Игоря. Не станет она рисковать подцепить опасный вирус, когда дома полно менее важных домочадцев.

Ирма пила чай и наблюдала за свекровью. Та набросала на тарелку пирожков, крупно нарезала колбасы, сыра. Налила большую кружку чая и поставила все это на поднос. Оглядев результат своих усилий, она отвернулась и забыла о нем. Свекровь знала, что указание будет исполнено в точности, и не собиралась на больного сына тратить ни грамма своей души. Да и была ли у свекрови душа? Ирма в этом сильно сомневалась. За пять лет, проведенных в этом доме, она так и не привыкла к отношениям, царящим здесь. К порядкам приспособилась, а к отношениям – нет. Семья Гуськовых держалась единым клубком. Женились, приводили жен и мужей в дом. Никто не отделялся, никто не уезжал в город. Сначала, когда свекор был жив, он стоял во главе клана – распределял средства, руководил делами. Когда свекор умер, его место занял Павел. Он вел бизнес семьи, хотя Ирма не могла сказать, в чем именно заключался этот бизнес. Однако деньги в семье всегда водились, и, что бы ни случалось, жизненные передряги касались или всех, или никого. Например, когда у сестры Павла, Людмилы, умер муж, оставив двоих сирот, ни на детях, ни на самой Людмиле потеря кормильца не отразилась. Оба ребенка учились теперь в платных колледжах, и платил за них Павел из общего бюджета. Несмотря на такую сплоченность, в семье не было тепла. И далеко не дружбой определялись ее устои. Попав сюда и усвоив новый для себя порядок, Ирма поняла: центром дома является кухня, где верховодит свекровь.

Макаровна готовила еду с неизменно мрачным, неприступным выражением лица, и поначалу это выражение Ирма принимала на собственный счет, терялась и кидалась на помощь. Потом поняла – так поступать не следует, свекровь не терпит вмешательства в свои дела. Она всегда единолично решала, что готовить и как. На плите обычно стояли большие кастрюли с едой, на столе – блюдо с пирожками, в углу разделочного стола обязательно присутствовал огромный термос с горячим чаем. В течение дня здесь постоянно кто-то обедал, пил чай. Причем часто никого из них Ирма не знала.

«Это люди Павла», – объясняла свекровь с важностью и, как капитан корабля у штурвала, стояла у плиты с половником наперевес.

Пока Ирма пила чай, через коридор две ее золовки, уже полностью одетые, протащили несколько огромных клетчатых сумок. Во дворе их ждала машина, чтобы отвезти в райцентр, на рынок. За рулем сидел муж Лидии, Иван. Ирма видела, как он вышел из машины и стал неторопливо прохаживаться возле нее, сбивая ногой наледь с колес. Золовки перетаскивали свои сумки с такими же хмурыми лицами, с каким свекровь готовила борщ. Иван прекрасно знал, чем сейчас занята его жена, но не торопился на помощь. У каждого в этой семье своя роль. И все же Ирма вскочила и подбежала к Лидии:

– Давай помогу.

– Ногти поломаешь, – с лестницы бросила Людмила, старшая. Она была острее на язык, чем ее сестра.

Лидия молча протащила мимо Ирмы две громадные сумки, пихнула ногой дверь. Ирма не смогла отделаться от всегдашнего ощущения, будто в чем-то виновата перед золовками. Будто она сама не захотела стоять на рынке, будто у нее действительно была свобода выбора.

– В гостиной пропылесось. Грязью скоро подавимся, – упрекнула напоследок Людмила и захлопнула за собой дверь.

Ирма осталась стоять в тесном коридоре, слушая, как Иван истошно орет на жену – неправильно открыла багажник. «Ну корова! – разорялся он. – Как есть корова!»

Подобный тон общения был принят в семье, и пора было уже привыкнуть, но Ирма так и не смогла. Каждый раз ее больно царапали замечания золовок, взгляды свекрови. Она не стала своей в этом доме.

Взяла поднос с завтраком и отправилась наверх. Игорь спал, но при ее появлении открыл глаза и расплылся в неискренней, деланной улыбке.

– Кофе в постель? – спросил он так, словно ждал, что Ирма подхватит его игру и станет кокетничать. Хотя прекрасно знал, что ожидать такого не приходится – нет у нее этого в привычках.

– Павел сказал матери, что у тебя грипп.

Ирма поставила поднос на тумбочку. Игорь закрыл глаза и застонал. И губу прикусил.

– Что такое? – Ирма остановилась возле кровати.

– Больно. Посмотри, что у меня там… – совершенно сникшим голосом попросил он.

Ирма в нерешительности потопталась возле кровати, приблизилась. Откинула край одеяла. У Игоря была перевязана нижняя часть ребер. Бинт был чист.

– Вот здесь… – Игорь повел глазами на правый бок.

Ирма протянула руку, потрогала бинт.

Игорь тут же схватил ее ладонь и как ни в чем не бывало загоготал на всю комнату. Ирма попыталась выдернуть пальцы, но Игорь держал крепко. Он прижал ее руку к своей груди и притворно простонал:

– Посиди со мной, сестра… – И снова загоготал. Дернул сильнее, так, что она едва не упала.

Стукнувшись о табуретку, она села на край кровати.

– Пусти сейчас же!

– Тебе Павел велел за мной ухаживать? Вот и давай ухаживай!

Он еще плотнее прижал ее пальцы к своей груди. И нахальные глаза его наблюдали: что она станет делать?

– Игорь, я Павлу скажу!

– Да? А что ты скажешь? Что скажешь-то? Что тебе сделали? Подумаешь, за руку дернул!

Он отбросил ее пальцы и потянулся за пирожком.

Ирма встала.

– А вот если я скажу Павлу, что видел, как ты позавчера у магазина с Володькой Никитиным лясы точила, это ему интересно станет. А?

Он откусил полпирожка и, орудуя челюстями, со своей кривой усмешечкой взглянул на нее.

Ирма остановилась и в полном недоумении уставилась на Игоря.

– Чего смотришь? Павел не зря говорит, что за тобой глаз да глаз нужен. Одну в магазин отпустить нельзя. Вот бабы…

– Я только поздоровалась с ним! – вспомнила Ирма. – Он же мой одноклассник как-никак. Или, по-твоему, я должна была мимо пройти? Пять лет не виделись…

– Вот уж не знаю, поздоровалась или еще чего… Только в школе-то он бегал за тобой, я помню.

– Что ты несешь? – возмутилась Ирма – Хватит придумывать!

– Бегал, бегал, – самодовольно утверждал Игорь. – За тобой многие бегали, только мы с Павлом умели их отваживать… – Он хохотнул.

Ирму передернуло.

– Я жена твоего брата, – напомнила она и шагнула к двери.

– Буду жениться, ни за что красавицу не возьму, – бросил он ей в спину, и она остро почувствовала его нехорошую улыбку, кривую и нахальную.

Боже! Когда это кончится?!

Ирма вернулась к себе. Дочка сидела в своей кроватке и сонно терла глаза.

– Гули мои проснулись… – заворковала Ирма и вытащила ребенка из теплого гнезда. – А где наши глазки? Проснулись наши глазки?

• Предыдущая
• 3/71
• Следующая