Полундра - Зверев Сергей Иванович - Страница 40

• Предыдущая
• 40/59
• Следующая

– Нет, так это оставлять нельзя! – решительно сказал мичман, поднимаясь на ноги и размахивая золотым слитком как булыжником, известным и верным оружием пролетариата. – Ты, значит, жизнью своей рискуешь ради того, чтобы кавторанг да еще этот толстомордый бизнесмен как сыр в масле катались! Хорошо же они придумали, чужими руками жар загребать!

– Стой! – в изумлении воскликнул Полундра, вскакивая с постели. – Ты куда это со слитком отправился?

– Куда, куда. – Мичман мрачно усмехнулся. – К этой сволочи кавторангу! Суну ему эту штуку под нос, пусть объясняет, что это все значит! Пусть и мне, и тебе, и всей команде объясняет!

– Да ты что, рехнулся?! – воскликнул Полундра. – Сядь, дуралей! Сядь, говорю, а то хуже будет! – Он почти насильно усадил своего друга обратно на койку. – Врубись же ты, наконец! Если ты сейчас к нему с этим слитком припрешься, не ты его, а он тебя заставит объяснять, откуда он у тебя взялся. И это будет еще полбеды...

– Да? – удивился мичман. – А что еще?

– Ты собираешься показать слиток всей команде, – продолжал Полундра. – Да будь это прежняя команда нашего судна, когда мы еще к Военно-морскому флоту принадлежали, я бы и слова не сказал. Более того, сам бы кавторангу этот слиток под нос сунул. Сразу же, как из моря вылез. Сказал бы: вот ради чего ты заставляешь меня жизнью рисковать. Я уж не стал бы прятать его под подушкой!

– Правильно! – воскликнул мичман. – Так и надо было сделать!

– Надо было! – отозвался Полундра. – Раньше можно было такое сделать. А теперь? Посмотри, какие бандитские рожи на нашем судне!

– Да уж! – согласился, горько усмехнувшись, мичман. – Я и сам хотел тебе сказать про это. В колонии строгого режима наш кавторанг набирал их, что ли...

– Вот я и говорю, – продолжал Полундра. – Боюсь, что если про этот слиток на судне узнают, поножовщина из-за него начнется!

– Да ну! – изумился мичман, растерянно глядя на кусок желтого металла, который он продолжал держать в руках. – А ведь правда! – Он озабоченно покачал головой. – Я знаю нескольких личностей, которые из-за вяленой трески чуть друг другу зубы не повыбивали. Помнишь, вчера во время обеда?

– Вот я про то и говорю! – сказал Полундра. – Не команда у нас стала, а воровская шайка. Поэтому я вот что тебе предлагаю...

– Ну?

– Подождать несколько дней, – продолжал Полундра, – поднять все ящики на борт. Они там запаяны, никто ничего не увидит. В артпогреб буду лазить все равно один только я, так что тот единственный открытый ящик я закрою, никто ни о чем и не догадается.

– Ясное дело, – согласился мичман. – Ну а дальше что?

– Дальше мы с этим грузом на борту пойдем к берегу, верно? И вот, когда зайдем в наши территориальные воды, мы с тобой вскроем ящики и предъявим их кавторангу. Скажем: или дели все добро между всеми поровну, или мы тебя заложим береговым службам.

– Здорово! – радостно воскликнул мичман. – А этот толстомордый коммерсант останется с фигой под носом! – И он зашелся по-детски веселым смехом.

– Да уж, – с сумрачным по-прежнему видом согласился Полундра. – Останется... Только знаешь, Виктор, кажется мне, что из-за этого золота все равно будет на нашем судне поножовщина. Как ни крути, а конфликта и драки не избежать...

– Но тогда хоть делить будет что! – возразил ему мичман. – А то вот это делить... – Он с сомнением посмотрел на слиток, что держал в руках. – На обручальные кольца, и то на всех не хватит!..

– Это дай сюда! – решительно сказал Полундра, забирая слиток из рук своего друга. – Я его спрячу в свой рундук, ключ от которого только у меня одного есть. И ты смотри: никому не вякни про этот злосчастный слиток! Иначе один бог ведает, что тут тогда начнется...

– Это точно, – согласился мичман, наблюдая, как Полундра прячет кусок желтого металла на самом дне своего рундука.

Подумав немного, Полундра извлек из внутреннего кармана кителя помятую фотографию белокурой девушки, поглядел несколько мгновений задумчиво на нежное доброе лицо, улыбающееся ему с фотоснимка, потом положил его осторожно поверх слитка лицом вниз. Только после этого забросал слиток вещами и закрыл рундук.

В просторном, шикарно обставленном номере пятизвездочного отеля «Меерсван», одного из лучших в норвежской столице, коммерсант Борис Стариков сидел в кресле, одетый в пестрый персидский халат, закинув голые волосатые ноги одна на другую. Несмотря на такую сибаритскую позу, выражение его лица было крайне раздраженным. В правой руке Стариков держал внушительную пачку зеленых купюр в банковской упаковке и небрежно, словно это была детская погремушка, поигрывал ею. Глаза белокурой девушки, молчаливо сидевшей напротив него на кровати, казалось, были прикованы именно к этой пачке долларов; выражение ее лица было выжидающим, встревоженным. Некоторое время в номере царила полная тишина.

– Двадцать тысяч! – криво улыбнувшись, сказал наконец коммерсант. – Ты смотри-ка, долг мне возвращаешь, да? Думаешь, что если ты мне эти деньги вернула, значит, больше ничего не должна. Как будто ничего мне не обещала, в ЗАГС мы с тобой не ходили, ничего там не подписывали...

Девушка ничего не отвечала, но на лице ее появилось выражение сильной душевной боли.

– Это что же получается? – продолжал коммерсант. – Значит, ты согласилась выйти за меня замуж только из-за денег?

– А я никогда и не скрывала от тебя, что люблю другого, – тихо, но очень отчетливо произнесла девушка.

– Ах, ну да, этого нищего моремана! – с усмешкой произнес Стариков. – У которого ума хватает только руками махать да приличным людям кости ломать! Но который не знает, как этими своими руками лишнюю копейку заработать. Ты, наверное, думаешь, что теперь из этого плавания он вернется богатым, как Крез?

– Откуда ты знаешь про это плавание? – изумилась девушка.

Коммерсант не ответил, только цинично усмехнулся. Снова некоторое время поиграл пачкой долларов, которую держал в правой руке.

– Да уж, двадцать тысяч, – задумчиво повторил он. – Кстати, откуда ты их взяла, а? Если не секрет, конечно...

– Это сейчас не имеет никакого значения! – торопливо возразила девушка.

Пристально глядя на нее, Стариков вдруг от души расхохотался.

– А что, это была неплохая идея! – с деланым весельем воскликнул он. – Приехать за мой счет в Осло, за мой счет остановиться в отеле, жить здесь почти три недели. А русские проститутки в Норвегии очень высоко ценятся, тем более с такой внешностью и с такими формами, как у тебя. Правда, там тоже конкуренция, ведь не одна ты такая умная. Но при известной изворотливости двадцать тысяч за это время вполне можно насшибать!

– Не смей так говорить! – вскакивая с места, воскликнула девушка. – Единственный мужчина, кому я продалась, это был ты. Теперь же... – Она вдруг запнулась и покраснела. Стариков снова расхохотался.

– Теперь ты хочешь получить товар обратно! – смеясь, подсказал он. – Неплохой обмен! Мне бы учиться у тебя надо, как дела делать. Как голову морочить доверчивым партнерам.

– Неправда! – воскликнула, краснея от обиды, девушка. – Я никогда не морочила тебе голову! Ты сам себе ее заморочил!..

– Да уж, – не слушая ее, продолжал коммерсант. – Хороший сюрприз ты намерена преподнести своему мореману. Ребеночка, что ты ему родишь, всем торговым флотом мира воспитывать будете!

– Замолчи, ты! Подлец! – Девушка, не помня себя от обиды и гнева, вскочила и, схватив лежавшую на кровати собственную сумочку, швырнула ее прямо в лицо коммерсанту.

Удар сумочкой по лицу привел коммерсанта в бешенство. В ярости Борис Стариков вскочил с кресла и набросился на белокурую девушку. Своими кулаками он стал потрясать перед самым ее лицом, но Наташа смотрела на него спокойно и бесстрашно. Скрежеща зубами от не находящей выхода злости, коммерсант схватил девушку за плечи, сжал стальными пальцами. Придвинув свою пухлую рожу вплотную, он заговорил тихо, но страшно:

• Предыдущая
• 40/59
• Следующая