Полундра - Зверев Сергей Иванович - Страница 41
- Предыдущая
- 41/59
- Следующая
– Это я подлец, да? Ах ты, маленькая сучка! – И он еще сильнее сдавил ей плечи.
Девушка застонала от боли, попыталась вырваться из его рук, но коммерсант держал ее крепко.
– Нет, постой! – так же тихо, но зловеще продолжал он. – Ты что же, думаешь, вернешь мне эти задрипанные двадцать тысяч баксов, и все, да? Думаешь, я оставлю тебя в покое? Нет, детка! Не хочешь за меня замуж? Не надо! Хрен с тобой! Обойдусь! Выходи замуж за своего нищего моремана, если уж ты его так любишь! Но не сейчас! Сначала ты побудешь моею бабой! Месяц, два, полгода! Пока мне не надоест! Не хотела по-честному, получай так! – И он, изо всех сил сдавив плечи белокурой девушки, впился поцелуем в ее губы.
Однако сильный удар локтем в живот тут же заставил его охнуть и сесть на диван. Освободившись, девушка подхватила свою сумочку и кинулась было к выходу из номера, но дверь его была заперта. Трясущимися от волнения руками она принялась открывать замок. Ей удалось это в конце концов, дверь номера открылась, но тут Стариков пришел в себя после удара.
– Куда пошла, сука?! – взревел он, кидаясь в прихожую. – Стоять! Так просто ты от меня не уйдешь!
Он потащил девушку прочь от двери, оставив ее, однако, открытой, наотмашь ударил Наташу по лицу, грубыми движениями повалил на диван и стал срывать с нее одежду. Она сначала отбивалась как могла – молча и с ожесточением, – но, видя, что Стариков побеждает, закричала во все горло – истошно, протяжно, так, что у бизнесмена даже заложило в ушах.
– Заткнись, дура! – взревел бизнесмен, пытаясь закрыть ей рот рукой, но было уже поздно: на пороге номера стоял отец девушки, старый каплей Назаров.
– Ты?.. Ты как посмел, гнида?
Мгновение двое мужчин – старый и молодой – смотрели друг на друга сузившимися от ненависти глазами. Побледнев от бешенства, бизнесмен отпустил девушку и направился навстречу больному старику. Циничная усмешка заиграла на его губах.
– Ну, ты что, старый дуралей? – насмешливо проговорил он. – Тебе что, жить надоело, что ли?
– Папа! – в отчаянии крикнула девушка. – Папа, не связывайся, он убьет тебя!
Она кинулась было к старику, но бизнесмен без труда перехватил ее. Изо всей силы ударил сверху по голове так, что она тут же без чувств повалилась на пол.
– Не смей, гнида! – крикнул было старик, в бессильной ярости кидаясь на помощь своей дочери, но коммерсант повернулся и к нему, одним ударом в грудь сшиб и его с ног. Старик заохал, застонал, скрючившись на полу.
Бизнесмен хотел было пойти, запереть дверь в номер, но тут она сама открылась, и послышались возбужденные голоса людей, говоривших что-то по-норвежски. Им возражали двое телохранителей бизнесмена, пытавшихся не пустить кого-то в номер. Однако самый возбужденный и громкий голос принадлежал женщине – скорее всего, из персонала отеля. Она была явно встревожена доносившимися из номера Старикова шумом и криками. В ярости от того, что, кажется, влип в скандальную историю как раз тогда, когда она ему крайне нежелательна, Борис Стариков заскрежетал зубами, стал нервно оглядываться вокруг, лихорадочно соображая, что же теперь предпринять.
– Серый! – вдруг во всю глотку крикнул он в сторону двери. Вскоре один из телохранителей появился на пороге. – Серый, на, возьми! – Бизнесмен вытащил из кармана и подал ему пачку зеленых купюр. – Иди, подмажь их, чтобы заткнулись и валили отсюда!
Но телохранитель, ошалело выкатив глаза, смотрел на молчаливо корчащегося от боли на полу старика и лежащую в углу без движения белокурую девушку.
– А с этими что, хозяин? – тупо спросил он, указывая глазами на них.
– С этими? – Стариков грязно выругался. Поискав по комнате, схватил с пола пачку долларов, которую принесла ему девушка, подал ее телохранителю. – На, возьми вот это тоже...
– Да ты что, хозяин! – воскликнул он, оторопело глядя на солидную пачку стодолларовых купюр. – Мне такие бабки...
– Бери, говорю, сука, и не действуй мне на нервы! – в ярости заорал на него коммерсант. – Займись вот этими. – Он кивнул на старика и дочь. – Поищи где-нибудь на побережье Норвежского моря, лучше за Полярным кругом...
– Что поискать, хозяин? – Глаза телохранителя были пусты, как чистый лист бумаги.
– Коттедж снять, дятел! – снова заорал Стариков. – Снимешь на свое имя. Возьмешь здесь напрокат машину, какую-нибудь поскромнее. Наташку и ее папика отвезешь туда, будешь стеречь как зеницу ока...
– Как же я их буду стеречь? – Телохранитель продолжал тупо таращить глаза на своего хозяина. – Ведь старик, это самое... после операции... Вдруг что случится, богу душу вздумает отдать?
– Об этом вот пусть она побеспокоится! – зло сказал Стариков, с ненавистью пнув лежащую на полу девушку. Та зашевелилась, тихо застонала. – Пока я буду решать свои дела, позаботишься вот об этих. Бабе объяснишь, что пока она не согласится со мной трахаться, отца ее на свободу не выпущу. И ее тоже! Но сам смотри: чтобы обращался с ней ласково, понял? Кормил, ухаживал, и все такое! А вздумаешь с ней что-нибудь сделать... – Стариков свирепо заскрежетал зубами. Телохранитель, ростом на полголовы выше его, в ужасе попятился. – Пусть только она на тебя пожалуется!.. Я тебе собственноручно яйца отрежу, понял?
Телохранитель, сжимая в руке пачки зеленых денег, поспешил послушно закивать в ответ. После этого он в некоторой растерянности стоял и смотрел на оставленных в его власти людей. Казалось, возложенная на него миссия была совсем не по вкусу этому бугаю, который и понятия не имел, с какого бока приняться за ее исполнение.
ГЛАВА 32
Электролебедка на корме гидрографического судна медленно, метр за метром, вытравливала трос из глубины моря. Вскоре показалось и то, что было на конце этого троса: громоздкая стальная корзина, доверху нагруженная небольшими, герметически запаянными контейнерами из сумрачно-серого, не темнеющего в морской воде металла. Груда точно таких же ящиков уже была сложена штабелем на палубе гидрографического судна, возле ходовой рубки. Кавторанг Мартьянов жадными глазами впился в эти новые показавшиеся из морской пучины небольшие цинковые ящики. И теперь, пока специальный кормовой кран поднимал корзину над поверхностью моря и доставлял ее на палубу, он не сводил глаз с нее, напряженно шевеля при этом губами, словно пересчитывая что-то.
– Разрешите обратиться, товарищ капитан второго ранга! – во всю глотку гаркнул мичман, незаметно приблизившись к Мартьянову.
Тот вздрогнул, обернулся и вытаращил на мичмана ошалелые глаза.
– Разрешите спросить, а что в этих ящиках? – будто не замечая замешательства своего командира, бодро продолжал мичман.
– Сказано тебе: военно-морские архивы, – глуховатым голосом отозвался наконец кавторанг. – Какого хрена орешь-то как полоумный?
– А разрешите вскрыть один ящик? – как ни в чем не бывало продолжал мичман. – Интересно взглянуть, что это за архивы.
На мгновение челюсть кавторанга отвисла, в глазах мелькнуло испуганное выражение. Потом он, овладев собой, подошел к мичману вплотную и, взяв его за локоть, сказал тихо, но внушительно:
– Слушай, сынок, если ты хочешь, чтобы по возвращении на берег нам всем головы поотрывали, иди, вскрывай...
– Есть вскрывать, товарищ кавторанг! – вытянувшись в струнку, бодро отчеканил мичман, поворачиваясь, чтобы идти выполнять приказание.
– Стоять на месте, щенок! – рявкнул кавторанг во всю глотку, ошалев от такой наглости своего подчиненного. – Ты вот эту штуку видишь? – Неожиданно для всех в руке кавторанга оказался пистолет Макарова. – Кто хоть один ящик пальцем тронет, пристрелю, как собаку, и на корм рыбам сброшу! Есть еще вопросы?
Мичман послушно вытянулся в струнку, казалось, с самым честным видом глядя на своего командира.
– Слышь, Витя, брось дурить, – сказал кто-то из команды, проходя мимо. – Не видишь, командир не любит шуток...
Тем временем за бортом гидрографического судна послышался плеск, по шторм-трапу на борт из моря выбрался Полундра. С его гидрокостюма стекали на палубу потоки воды, глаза из-под маски акваланга смотрели бесконечно устало. На поверхность моря Полундра начал подниматься одновременно со стальной корзиной, но по пути вынужден был останавливаться, чтобы адаптироваться к уменьшающемуся давлению воды.
- Предыдущая
- 41/59
- Следующая
