Танго дьявола - Эрве Жюбер - Страница 27

• Предыдущая
• 27/59
• Следующая

Он планировал уже добрый час, но не осмеливался сказать об этом. Сюзи замерла в полной неподвижности. Закрыла глаза. Черты ее лица разгладились. Мартино выждал две минуты, три. Из оцепенения его вывел легкий храп.

— Мисс Бовенс? — никакого ответа. — Сюзи?

Он вздохнул и натянул пиджак. Красавица уснула. Он не мог оставить ее на стуле… Взял на руки и перенес на диван. Она не шелохнулась, только что-то проворчала. Поджатые к груди ноги, приоткрытый ротик, спокойное и глубокое дыхание… Она выглядела более соблазнительной спящей, чем бодрствующей?

Мартино встал на колени перед своим идолом, осторожно наклонился к ее лицу, двигаясь буквально по миллиметру и следя за малейшей реакцией и движением глаз за закрытыми веками. И наконец поцеловал ее.

Дверь кабинета резко распахнулась. Мартино вскочил на ноги. Роберта приблизилась, чеканя шаг, как сержант-инструктор, и замерла над спящей молодой женщиной. Сюзи улыбалась во сне. Следователь побагровел.

— Она спит, — сообщил он.

Колдунья взяла древо, сумочку, потом оглядела своего напарника с ног до головы.

— Тогда дадим ей выспаться. Вы отвезете меня в колледж, потом в святилище. Конечно, если у вас нет других, более важных дел.

— Нет! Поехали. Вы правы. Не стоит ее будить.

Выходя из кабинета, Мартино зацепился рукавом пиджака за ручку двери. Потом трижды уронил перчатки в коридоре.

— Если он уронит их в четвертый раз, я сочту, что он отведал Эфира, — проворчала Роберта.

— Черт! — услышала она за спиной.

Следователь, сраженный собственной неловкостью, подобрал перчатки и поспешил догнать колдунью. Он наступил на развязавшиеся шнурки и рухнул в лифт, где ждала Роберта, держа палец судьбы на кнопке, которая должна была вернуть их на поверхность земли.

Заводя автомобиль, он сильно ударил заводной ручкой по колену, защемил палец краном подачи горючего и едва не раздробил лодыжку, захлопывая дверцу. Вел Мартино хаотически, беспричинно ускоряясь и тормозя, въезжая во все рытвины и наезжая на все выступы на дороге.

— Надеюсь, вы не целовали Сюзи Бовенс? — осведомилась колдунья, не спуская взгляда с пешеходов, могущих оказаться на их пути.

— Конечно, нет. Она ведь спала, поверьте.

— Если поцеловали, то заразились ее неловкостью. От людей Эфира сей нежелательный эффект передается вместе с дыханием.

Они подъехали к университету, что избавило Мартино от необходимости отвечать.

— Я на минутку.

Она пересекла почетный двор, взошла по лестнице «Е», миновала школу практических занятий и проникла в Колледж колдуний. Уложила древо в генеалогический шкаф. Бросила взгляд в библиотеку, удостоверившись, что Барнабит находился в святилище.

Пошарила в аптекарии и увидела тюбик, который искала.. Вышла из колледжа, пересекла университет в обратном направлении и нашла Мартино за рулем. Он не двинулся с места, быть может, боясь пораниться. На его лбу, столкнувшимся со стенкой лифта, сиял лиловый синяк. Палец приобрел багровый оттенок. Роберта велела ему наклониться и ощупала шишку.

— Ай! Вы мне делаете больно!

— Какой недотрога! У меня есть кое-что, могущее быть вам полезным в ближайшие дни. Если выяснится, что вы неловки, то неловким останетесь еще несколько суток.

Она отвернула пробку тюбика и наложила коричневую мазь на лоб. Мартино выждал несколько секунд, потом ощупал голову.

— Ого! Я больше ничего не чувствую.

Он помазал палец и смог согнуть его, не застонав.

— Оставляю вам тюбик. Мазь раздобыть не просто. А теперь, прошу вас, высадите меня перед Историческим кварталом.

Через десять минут Мартино остановился перед портиком Вестминстерского дворца. Берега не было видно. Вода длинными коричневыми языками лизала подножие пандуса.

— Если дождь продолжится, цыганам придется уехать, — промолвила колдунья.

— Они привыкли к скитаниям! — бросил Мартино. — Их ведь называют бродячим племенем, не так ли?

Она сурово и с печалью глянула на колдуна. Мартино, явно довольный остротой, наложил новый слой чудесного снадобья на лоб.

— Если мазь кончится, отправляйтесь в аптекарий университета и попросите касторий.

— Касторий? Никогда не слыхал о таком…

— Бабушкино лекарство. Нет ничего лучше, чем бобровое дерьмо для лечения всяких бобо. Чао, Мартино.

Он еще с отвращением смотрел на тюбик, когда Роберта, сложив зонтик, исчезла под портиком бывшего Вестминстерского дворца. Над Историческим кварталом был натянут гигантский тент, превратив самое низкое место Базеля в самое сухое.

Руль аэростата косо торчал из земли. Лента ограничивала болотистую зону, и ее обегала деревянная дорожка, ведущая к Малой Праге. Роберта двинулась по ней, запачкав подол платья и не обращая внимания на базельцев-зевак, стоявших на карнизе и смотревших на место бойни.

Колдунья направилась прямо к единственному обитаемому дому и вытерла ноги о порожек. Серая пыль, лежавшая на всех улицах, превратилась в липкие лепешки. Они липли к подошвам, словно пружинящая патока. Входная дверь не была заперта. Она толкнула ее, не постучав.

Она долгие годы не навещала Барнабита. Но увидела все ту же перекошенную лачугу с изъеденными проказой стенами, издававшими неприятный запах влаги. Но в ее воспоминаниях коридор был не так высок и узок.

Из подвала доносился шум. Роберта оставила зонтик у входа. Колбы и перегонные кубы загромождали ступеньки, ведущие в подполье. Там же лежали стопки книг, укрытые густой паутиной.

Роберта бесшумно спустилась в логово алхимика. В подвале стояли столы и сундуки, а на них громоздились инструменты, банки и гримуары. В углу урчала печь. От нее тянулся ползучий зеленоватый туман. Из печи торчала медная трубка, тянувшаяся к отдушине, выходившей в сад.

Гектор Барнабит стоял, согнувшись над столом. Он напевал, набирая ингредиенты, лежавшие перед ним, и смешивал, вызывая веселые разноцветные всполохи.

— Солнце отмечает золото, ртуть — Меркурий. То, что Сатурн по отношению к свинцу, то Венера — к бронзе, Луна — к серебру, Юпитер — к олову, а лицом Марса является железо.

Роберта узнала древнюю балладу трансмутации металлов… Неужели он работал над немыслимым проектом философского камня? Крохотный человечек с необъятными знаниями, скукожившийся от общения с книгами, был средоточием маниакальных идей, уже убивших немало исследователей. И все же он не вызывал отвращения у колдуньи — она невероятно жалела его.

Когда алхимик был свободен от обязанностей библиотекаря в Колледже колдуний, он препарировал тритонов, смешивал серу и алькаест, разрабатывал долгосрочные методы предсказания погоды или возился с обычными булыжниками, отыскивая в них следы легендарных камней вроде горминода или молохита, которым приписывались тысячи способностей от наложения чар до бессмертия.

Образцами его жизни были Роберт Бойл, Эдуард Келли, Ласкарис, Сандивогиус, Сет, Фламель, Пайкхул. Он рыскал в их трудах. Извлек на свет божий запретные тайны, испробовал заклятия и чары, а Дьявола вызывал чаще Ла Вуазен. Отвечал ли ему Рогатый? Роберта не знала этого. Быть может, он явился только один раз, подумала Роберта. И его вызов не был напрасным. В одном она была уверена — он жил черной магией, и черная магия должна была его убить.

— Посмотрим, посмотрим, крошка-фосфор, достоин ли ты печи, — припевал старик Гектор.

В склепе вспыхнул белый свет. Явно удовлетворенный результатами опыта Барнабит яростно толок в ступке вещество, которое оставляло на глинобитном полу длинные молочно-белые волокна. Роберта узнала запах фосфорной кислоты и поднялась на несколько ступенек выше, чтобы не вдыхать отраву. Неужели он так свыкся с токсичными парами, что уже не ощущал их воздействия?

Гектор высыпал содержимое ступки в печь. Как только он поставил ее на стол, Роберта кашлянула. Алхимик обернулся, увидел ее и побледнел.

— Милостивый пан! — Что на пражском означало «Господи»! — Кузина! Безусловно, моя дверь всегда для тебя открыта. Но ты застала меня в разгар герметических манипуляций!

• Предыдущая
• 27/59
• Следующая