Келльская пророчица - Эддингс Дэвид - Страница 46

• Предыдущая
• 46/97
• Следующая

– Молю тебя о прощении, великая прорицательница, – голосом кающегося грешника затянул Закет, бессознательно переходя на старинный слог. – Столь безотлагательным было дело наше, что спрашивать совета не нашлось времени.

– Кудревато сказано, – пробормотала Бархотка. – Эдак, чего доброго, мы сделаем из него благовоспитанного человека!

В ответ Закет приподнял забрало и улыбнулся девушке чарующей, совершенно мальчишеской улыбкой.

– Пусть так, Закет, – сурово продолжала Цирадис, – но знай, что я сердита на тебя за твою бездумную опрометчивость.

– То, что я оскорбил тебя, великая прорицательница, разрывает мне сердце – могу лишь трепетно надеяться, что в твоем сердце довольно доброты, чтобы простить мне мою оплошность.

– О-о-о... – вздохнула Бархотка. – Он великолепен! Хелдар, ты записываешь?

– Я? – изумился Шелк.

– Да. Ты.

От всего происходящего у Гариона уже круги плыли перед глазами.

– Дарник, – жалобно попросил он, – можешь ты вызволить меня из всего этого?

И он постучал по своей закованной в железо груди.

– Если хочешь.

Даже голос Дарника звучал холодно.

– Неужели он обязательно должен с нами спать? – жалобно спросил Гарион около полудня.

– Он тепленький, – все еще ворчливо ответила Сенедра, – чего порой нельзя сказать о некоторых. К тому же он хоть немного заполняет пустоту в моем сердце – конечно, совсем чуть-чуть, но все же...

Волчонок, ворочаясь под простынями, воодушевленно облизывал пальцы на ногах Гариона и вскоре, увлекшись, начал их покусывать.

Они проспали почти полдня, затем послали слугу к королю с просьбой освободить их от ночного веселья, ссылаясь на величайшую усталость.

– Но разве сейчас не время вновь завести разговор о карте? – спросил Бельдин.

– Не думаю, – ответил Бельгарат. – Нарадас вне себя. Он знает, как злопамятна Зандрамас, и пустится во все тяжкие, чтобы не допустить нас до карты. Он все еще пользуется безграничным доверием короля и напридумывает кучу поводов, чтобы нас остановить. Так пусть помучается, теряясь в догадках, что у нас на уме. Это поможет сбить злодея с толку, покуда Сади не усыпит его навеки.

Евнух шутовски отвесил всем поклон.

– Есть предложение, Бельгарат, – заявил Шелк. – Я могу пошнырять по дворцу и добыть важную информацию. Если мне удастся разузнать, где находится карта, то изящная ночная кража со взломом разрешит все наши проблемы.

– А если тебя схватят? – спросил Дарник.

– Помилуй, Дарник! – возмутился Шелк. – Ты меня обижаешь!

– У него есть шанс, – сказала Бархотка – Хелдар способен стащить зубы у человека, не раскрывающего рта.

– Лучше не экспериментировать, – возразила Польгара. – Нарадас – как-никак гролим и, возможно, расставил вокруг карты малоприятные ловушки. Он знает всех нас – по крайней мере, чем мы славимся. Уверена, ему известно и о необыкновенных талантах Шелка.

– Неужели нам и впрямь придется его убить? – печально спросил Эрионд.

– Похоже, другого выхода у нас нет, друг мой, – ответил Гарион. – Покуда он жив, мы будем натыкаться на него за каждым углом. – Он нахмурился. – Может, у меня разыгралось воображение, но мне кажется, что Зандрамас отчаянно не хочет предоставлять Цирадис право выбора. Если мы не явимся на место встречи, она будет считаться победительницей.

– Твои предчувствия не всегда верны, Бельгарион, – сказала Цирадис. – Не спорю, Зандрамас делает все, что в ее силах, чтобы не дать мне выполнить мою миссию. – Девушка слабо улыбнулась. – Скажу вам честно, она так досаждает мне, что, когда придется выбирать между ею и вами, у меня возникнет труднопреодолимое искушение сделать выбор не в ее пользу – хотя бы в отместку.

– Странно слышать нечто подобное от прорицательницы! – Бельдин был поражен. – Неужели ты не свободна от симпатий и антипатий, Цирадис?

Пророчица вновь улыбнулась.

– Дорогой мой, добрый Бельдин, – нежно сказала она. – Наш нейтралитет – вовсе не прихоть, а святой долг, завещанный нам еще задолго до того, как даже ты появился на свет.

Поскольку они почти целый день проспали, то вечером проговорили за полночь. Утром Гарион проснулся о дохнувшим и вполне готовым к дневным торжествам.

Придворные короля Ольдорина употребили весь предыдущий день и, вероятно, половину ночи на выдумывание речей – длинных, цветистых и невероятно скучных, призванных восславить «непобедимых победителей». Надежно защищенный от любопытных взоров забралом, Гарион то и дело клевал носом – вовсе не от усталости, а единственно от скуки. Неожиданно он услышал громкий лязг и ощутил слабый толчок в бок.

– Ой! – вскрикнула Сенедра и принялась потирать локоть.

– Что стряслось, дорогая?

– Ты действительно все время должен таскать на себе эти железки?

– Да. Но ведь тебе же прекрасно известно, что на мне доспехи. Зачем же ты толкаешь меня под ребра?

– По привычке, наверное. Не спи, Гарион.

– Я не спал, – солгал он.

– Правда? Тогда почему ты храпел?

Когда закончились заздравные тосты, король, оглядев осоловевших от вина придворных, попросил «доброго Фельдегаста» развеселить собравшихся.

Бельдин в тот день явно был в ударе. Он ходил на руках, делал потрясающие сальто, очень ловко показывал фокусы – и при этом, не умолкая, шутил.

– Сдается, мне удалось хоть чуток расшевелить их, ваше величество, – в простонародной манере заявил он, откланявшись под бурные аплодисменты зрителей.

– Вы воистину виртуоз, добрый Фельдегаст, – восхищенно сказал король. – Воспоминания о вашем сегодняшнем выступлении скрасят нам долгие зимние вечера, когда мы будем томиться скукой в этом зале.

– Вы непозволительно добры ко мне, ваше величество, – низко поклонился монарху Бельдин.

Перед банкетом Гарион и Закет удалились в свои покои и там перекусили – ведь за столом они все равно не смогли бы ничего съесть, не поднимая забрал. Однако в качестве почетных гостей они обязаны были присутствовать в пиршественном зале.

– Никогда так не развлекался, глядя, как другие едят, – тихо сказал Закет, садясь за стол рядом с Гарионом.

– Хочешь настоящего развлечения – гляди на Бельдина. Польгара вчера вечером очень серьезно беседовала с ним. Ты прекрасно знаешь, каким манером он обычно ест, но сегодня он непременно будет из кожи вон лезть, силясь выглядеть пристойно.

Нарадас сидел по правую руку от короля. В белых глазах его заметно было замешательство. То, что Бельгарат прекратил попытки завладеть вожделенной картой, сбило гролима с толку.

Но тут слуги стали вносить всевозможные яства. От дивных ароматов рот Гариона наполнился слюной, и он пожалел, что не наелся до отвала в покоях.

– Мне непременно надо повидаться с королевским поваром прежде, чем мы уедем, – сказала Польгара. – Этот суп просто изумителен!

Сади сдавленно хихикнул.

– Что смешного я сказала, Сади?

– Смотри внимательно, Польгара. Не стану портить тебе удовольствие.

Внезапно во главе стола возникло замешательство. Нарадас привстал, схватившись обеими руками за горло. Белые глаза его вылезли из орбит, он захрипел.

– Эрезель подавился! – закричал король. – Кто-нибудь, помогите!

Несколько придворных вскочили с мест и наперебой принялись колотить Нарадаса по спине. Но гролим продолжал задыхаться. Язык вывалился у него изо рта, а лицо начало синеть.

– Спасите его! – отчаянно закричал король. Но Нарадас был обречен. Тело его, выгнувшись дугой, напряглось – и в следующий миг он рухнул на пол. Отовсюду неслись тревожные крики.

– Как тебе это удалось? – шепотом спросил у Сади Шелк. – Поклясться могу, что ты и близко не подходил к кушаньям!

Сади хитровато ухмыльнулся.

– А мне этого вовсе и не требовалось. Я внимательно примечал, где он обычно сидит за столом. Всегда только по правую руку от государя. Примерно час тому назад я потихоньку проскользнул сюда и кое-чем смазал его ложку – от этого зелья опухает гортань и жертва задыхается. – Он помолчал. – Надеюсь, он успел насладиться супом. По крайней мере, я полакомился от души.

• Предыдущая
• 46/97
• Следующая