Профиль перуанского бандита - Эмар Густав - Страница 3

• Предыдущая
• 3/6
• Следующая

– Каково, – воскликнул я, прочитав письмо, – в этот раз я увижу наконец этого невидимку дона Дьего Рамирез. Будет же он наконец под венцом, – думал я, – или нет?

Но мне было суждено встретиться с ним раньше, как это увидит читатель.

Перуанские шакры – фермы, на которых разводят скот, по своей величине не имеют ничего подобного себе в Европе.

На обширных прилегающих к ним полях они возделывают маис, канноты, уку, картофель, альфальфу, наконец все хлебные растения, которые в великолепном климате Перу родятся без обработки.

Огромные стада овец, быков и коз смирно пасутся на обширных лугах.

Шакра дона Антонио де Табоада называлась Буэна Виста; она находилась от Лимы только в трех-четырех лье по дороге в Хуачо.

Несколько раз приглашал меня дон Антонио посетить его шакру и провести в ней дня два, и я дал ему обещание; к несчастью, занятия мои не дали мне осуществить этот проект.

По прочтении письма дона Антонио, мне пришла в голову странная фантазия: я решился сделать ему сюрприз, отправившись в его шакру с тем, чтобы возвратиться с ним в город. Я знал, что этим я доставлю ему удовольствие; никакое серьезное занятие не удерживало меня в Лиме, потому что дела мои почти все были окончены, я решился выполнить этот проект и заранее наслаждался тем удивлением, какое произведет на дона Антонио и его дочь мой неожиданный приезд.

Мои приготовления скоро были окончены. Я оседлал сам свою лошадь; но так как мне вовсе не хотелось быть убитым во время моей поездки бандитами, занявшими все дороги, я захватил с собой пару пистолетов и вложил их в чушки моего седла; вторую пару я привязал к поясу, прикрыв их своим пончо; я взял еще с собой длинный прямой нож, двустволку и, вооружившись таким образом, сел на лошадь и пустился в путь.

Было уже около полудня; я рассчитал, что мог, не торопясь, приехать к трем часам в Буэна Виста. Это была прекрасная прогулка.

У моста на Римаке я встретил всадника, который подъехал ко мне, хохоча.

Этот всадник был француз, с которым я давно уже был знаком; это был молодец геркулесовского роста и силы; он прежде служил в карабинерах. Подобно всем, он отправился в Америку искать счастья и открыл кузницу на углу улиц Кале Плятерос и Кале Сан-Августин.

– Эй, дружище! – сказал он мне, хохоча. – Не отправляетесь ли вы на войну?

– Почему это? – ответил я ему.

– Ну потому, не в обиду будь вам сказано, вы везете с собой целый арсенал.

– Я еду не на войну, это правда, – ответил я, – я еду в деревню и сознаюсь вам откровенно, что мне не было бы приятно, если бы меня зарезали эти мошенники, которые заняли теперь все дороги.

– Черт возьми! Я это знаю; а далеко ли вы держите путь?

– Недалеко: я еду в шакру Антонио де Табоада.

– Ах! – воскликнул он весело. – Вот так прекрасная мысль.

– Почему же?

– Потому что, если вы согласитесь, я отправлюсь с вами.

– Ба!..

– Действительно, у меня давно уже есть расчет с управляющим дона Антонио и так как вы едете в Буэна Виста, я воспользуюсь этим обстоятельством и отправлюсь туда с вами для окончания дела.

– Хорошо! Но я уже в дороге.

– Я прошу у вас только десять минут для того, чтобы переменить мою лошадь и захватить с собой мое оружие.

– Э! – сказал я, засмеявшись, – кажется, что и вы не желаете быть зарезанным.

– Пардье! – сказал он тем же тоном. – Это дело решенное?

– Совершенно!

При этом Петр Дюран, так звали карабинера, пустился галопом к plaza Major и вскоре исчез.

Я поехал шагом и покорно сознаюсь, что обрадовался случаю, доставившему мне попутчика.

Петр Дюран был храбр и силен как атлет; он мог, при случае, справиться с тремя.

Он сдержал данное мне слово и догнал меня в то время, когда я был у заставы.

Не знаю, не испугались ли бандиты его воинственного вида; но во время нашего двухчасового переезда в Буэна Виста все люди, которые попадались нам по пути, чрезвычайно вежливо кланялись нам и не обнаруживали нам ничего враждебного.

– Ну, – сказал я своему попутчику в то время, когда строения шакры были у нас перед носом, – мне не везет, я много слышу о разбойниках, но не вижу их.

– Ба! – ответил он мне, смеясь. – Не увидим ли мы их здесь!

Вероятно управляющий обходил окрестности шакры, потому что мы увидали его издалека. Он поспешил к нам навстречу и с горячностью, свойственной южным народам, приветствовал нас, изъявляя свою радость. Он закончил тем, что спросил нас о цели нашего приезда и не желаем ли мы отдохнуть в Буэна Виста. Я ответил ему от имени моего спутника и от моего собственного, что я тем более рассчитывал отдохнуть в Буэна Виста, что нарочно приехал в эту шакру.

При этом известии лицо почтенного управляющего приняло выражение крайнего недоумения.

– Неужели это вам неприятно? – спросил я у него.

– Мне!.. – ответил он мне. – Почему же?

– Но в таком случае, – сказал я ему, – почему вы так изумились, узнав, что мы хотим остаться здесь?

– Потому, – ответил он мне, – что вы никого не найдете в шакре.

– Как, разве в шакре никого нет? – спросил я с изумлением. – Я получил сегодня письмо от дона Антонио!

– Я верю вам; но вчера вечером дон Антонио был еще здесь.

– А где же он теперь?

– Моему господину захотелось до возвращения в город посетить сеньора дона Ремиго де Тальвез, и сегодня утром дон Антонио с дочерью уехали завтракать в шакру дель Пало-Верде, где они намерены пробыть весь день, а может быть и ночь.

– Каково! – воскликнул я. – Я вынужден сознаться, что мне не везет и что этот визит дона Антонио расстроил все мои планы.

– Несмотря на это, войдите в шакру отдохнуть, – вежливо сказал мне управляющий. – Вы сделали длинный переезд, ваши лошади утомились, и сами вы нуждаетесь в отдыхе; войдите же.

Я недолго заставлял просить себя и вошел в шакру, следуя за Петром Дюраном, который во время всего этого разговора делал ужасные гримасы, не произнося ни одного слова.

Пообедав с волчьим аппетитом, я расспросил управляющего, где находится Пало-Верде и далеко ли оно от шакры Буэна Виста.

– Дорогу отыскать нетрудно, – ответил он мне, – и на хороших лошадях можно доехать за три часа.

Этот ответ заставил меня призадуматься. Отправившись из Лимы с единственной целью сделать сюрприз дону Антонио, я не знаю почему, хотя мне нечего было сообщать ему, сильно захотел увидаться с ним. Это желание было так сильно, что я тотчас же решился и, обратившись к управляющему, я попросил у него, чтобы он провел нас до Пало-Верде.

– А ты поедешь с нами, Петр? – спросил я у карабинера.

– Охотно! – ответил он мне. – Об этом нечего и спрашивать! Неужели вы думаете, что я останусь здесь один?

– Теперь половина пятого, – продолжал я, – мы приедем в Пало-Верде к ужину. Я хорошо знаю дона Ремиго де Тальвез и мы можем приехать к нему запросто; к тому же, – добавил я, засмеявшись, – ежели нас примут дурно, мы уедем, вот и все.

Управляющий не сделал ни малейшего возражения и совершенно мне подчинился, он был любезен до того, что приказал нам оседлать свежих лошадей.

Пробило пять часов, когда мы выехали из Буэна Виста.

Управляющий, провожавший нас, походил на Геркулеса; ему было около 40 лет и он сильно был предан своему господину, в доме которого родился.

Мы ехали крупной рысью, весело разговаривая между собой и останавливались иногда у кабаков, которые попадались нам на дороге, будто бы для того, чтобы закурить сигары, но в сущности для того, чтобы выпить или куй де шика[1], или траго д'агвардиенте де писко.

Нас захватила ночь на половине дороги от шакры; но это не тревожило нас; погода была великолепная, проводник наш знал прекрасно дорогу, в сущности это была прекрасная прогулка.

• Предыдущая
• 3/6
• Следующая