Меч над пропастью - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 74
- Предыдущая
- 74/88
- Следующая
Доктор Миллер замотала головой.
– Эльсанна, Трубач, шас-га, кьоллы… Мелочи, мелочи! И вы, голубушка, плохо запомнили, что сказал координатор. Найден не модуль контроля, а способ контроля, и это совсем другая ситуация.
– Вы так считаете?
– Я не считаю, я знаю! – Бледные щеки Миллер окрасились румянцем. – Вы планетолог, милочка, и должны понимать, что модуль – техническое устройство, а способ – это совокупность операций. Если угодно, алгоритм, но какой? Об этом он не сказал ни слова! Даже мне!
Миллер возмущенно фыркнула и умолкла. Ее интерес к Тревельяну был иного рода, чем у Анны; он подогревался жаждой информации, а не стремлением к близости. «Не соперница», – подумала Анна и, успокоившись, промолвила:
– Будьте снисходительны, Нора, он ведь торопился. Вернется на базу, и мы все узнаем.
– Сомневаюсь, – пробормотала Миллер. – Что-то он выведал такое, о чем не хочет говорить. И не скажет! – Покраснев еще больше, она отвернулась от Анны, будто желая спрятать лицо, и спросила: – Вы не догадываетесь, что он скрывает? Возможно, вы…
Анна расхохоталась. Кажется, доктор Миллер полагала, что вулканолог Веронезе связана с координатором столь тесными узами, что может рассчитывать на откровенность даже в служебных делах. Мнение лестное, но – увы! – беспочвенное.
– Простите, Нора, не сердитесь… я не над вами смеюсь, над собой… Координатор не удостоил меня своим доверием. Между нами произошел серьезный разговор, но он не имеет отношения к даскинам и порталу.
– Однако произошел, – заметила Миллер. – Могу я узнать, о чем?
Она шла к своей цели с упорством кибера. Проглотив резкий ответ, Анна призналась:
– Меня мучают сомнения. Понимаете, Нора, я не уверена, что наша работа так благородна и полезна, как утверждается в уставе ФРИК и как нас убеждали в Академии. То есть цели, безусловно, благородны, но вот полезность… Все хорошо, пока мы учим, помогаем и внедряем мельницы и ткацкие станки или способствуем книгопечатанию. Но это ли главное? Хотим мы того или нет, нам приходится вмешиваться в местные конфликты и решать, кого мы поддержим, а кого накажем, кто прав, кто виноват… В результате мы подменяем естественный процесс развития моделированием истории, взяв собственное прошлое за образец. Последствия такого вмешательства неясны, и наши действия могут быть губительны… – Почувствовав волнение, Анна смолкла, глубоко вздохнула и сказала: – Об этом мы говорили с Тревельяном. Собственно, я спросила: зачем мы здесь?.. Здесь и в других мирах?..
– Вопрос глобальный и потому наивный, – откликнулась Миллер. – Ну, не стоит огорчаться, моя дорогая, все глобальные вопросы таковы. Что есть пространство и время? В чем цель существования Вселенной? Почему она то расширяется, то сжимается? Если Вселенная конечна, что лежит за ее границами? И, наконец, главная проблема минувших веков: стоит ли Земля на трех слонах или на спине черепахи? – Она сухо рассмеялась. – Может быть, со временем узнаем… Но обратите внимание: с черепахой и слонами все уже ясно, но вопросов меньше не стало.
Больше они не произнесли ни слова. Однако до самого конца пути Анну не покидало ощущение, что ее собеседница права – и, вероятно, не только в том, что проблема слонов и черепахи так или иначе разрешилась. Что-то Тревельян нашел в даскинских подземельях, что-то такое, о чем не собирался сообщать коллегам. Что-то услышал или увидел?.. Встретился с кем-то или с чем-то удивительным?.. «Представим, – думала она, – что врата соединяют Равану с тысячью других миров и даже с другими Галактиками, с огромной сетью подпространственных тоннелей, что пролегли в необозримых далях. Кто мог явиться из этих пространств?.. Наверняка не чудовище, не жуткий монстр, ведь Тревельян, вернувшись, выглядел таким спокойным, таким… – она поискала нужное слово, – умиротворенным… С кем же он встретился? И о чем говорил? Только об управлении порталами? Или пытался выяснить еще какие-то вопросы? К примеру тот, что был для нее самым главным: зачем мы здесь?.. что мы творим?.. чем завершатся наши усилия – добром или бедой?..
Он бы спросил об этом, – решила Анна, – спросил бы обязательно. Вдруг он повстречался с некой силой, с мудрецами, сотворившими тоннели и порталы, – может быть, с самими даскинами? Он спросил бы их…
Но получил ли ответ?..»
Уже на протяжении тысячи лет мы знаем, что Вселенная пульсирует, сжимается и расширяется, и на фоне этих глобальных перемен идут другие, не столь масштабные процессы: кластеризация Галактик, рождение и гибель звезд, формирование планет и, наконец, появление жизни, а в ряде случаев – и разума. Но роль этого последнего фактора в общей картине мира до сих пор неясна. Возникает ли разум спонтанно или это закономерное явление? Каковы его возможности – например, способен ли он охватить ментальным полем всю Вселенную или ее значительную часть? Что произойдет в случае такого объединения и сотрудничества многих высокоразвитых рас? Не являются ли циклы сжатия и расширения Метагалактики своеобразным эволюционным процессом, который должен привести, после ряда неудачных попыток, к полному контролю разума над слепыми силами природы? И если это свершится, какая потом произойдет метаморфоза, каким будет мир, управляемый не только физическими законами, но также волей разумных созданий?.. В рамках заявленной темы все это может показаться слишком глобальным, фантастическим и потому далеким от конкретных задач. Но данная точка зрения изменится, если предположить, что прогрессорство является первым этапом – или скорее прелюдией – к упомянутому выше полному контролю. Ведь в конечном счете смысл наших усилий заключается в выравнивании потенциалов существующих рас и всемерном ускорении этого процесса.
Глава 22. Владение Эльсанны и его окрестности
Гандхарв скрылся за горизонтом, Ракшас еще не взошел, и поэтому в пустыне царила душная вязкая тьма. Песок и камни, впитавшие дневной жар, медленно остывали, и это сопровождалось шелестом и потрескиванием, казавшимися голосами тысяч и тысяч потерянных душ. Возможно, эта иллюзия была не столь уж невероятной; если когда-то Равану населяли зверолюди, то под слоем песка могли сохраниться развалины их поселений, орудия, предметы быта и, разумеется, могилы. Сколько лет прошло с тех пор? Об этом стоило бы расспросить Первого Регистратора, но разговор с ним был слишком кратким и посвященным более важной проблеме. Археологи, которые скоро появятся здесь, выяснят возраст костей и руин, и это позволит датировать эру даскинов. Хотя, в определенном смысле, их эпоха не закончилась; они все еще были здесь и повсюду, затаившись в миллиардных толпах биороботов.
Осознание этого факта потрясло Тревельяна. Он ехал по темной мрачной пустыне, покачиваясь на спине скакуна, и пытался совладать с волнением. Но, вероятно, уровень стресса все же был не очень высок, и медимплант, сочтя его естественным человеческим чувством, не отозвался дозой успокоительного. Оно и к лучшему, есть ситуации, когда человеку стоит поволноваться.
Колокольчики на рогах трафора зазвенели, потом раздался его бархатный голос:
– Мне кажется, эмиссар, что вы возбуждены.
– Еще бы! – сказал Тревельян.
– Как тонко чувствующее создание, я ощущаю струйку ваших ментальных флюидов.
– Рад за тебя, дружок.
– Ваши эмоции носят характер радостного изумления.
– Хмм… Пожалуй, так.
Голос трафора стал совсем уж вкрадчивым:
– Насколько мне известно, людям присуща особая форма снятия возбуждения.
– Это ты о чем?
– Не о том, что вы подумали. Я имею в виду не физиологический аспект, а интеллектуальный, то есть обмен мнениями. Не желаете ли поделиться со мной?
- Предыдущая
- 74/88
- Следующая
