Принц вечности - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 66
- Предыдущая
- 66/88
- Следующая
Дженнак повелительно махнул одному из майясских стражей.
– Клинок! Не этот, не длинный, дай мне кинжал… – Приняв короткое изогнутое лезвие, он коснулся острием северо-восточного угла Юкаты. – Вот Цолан… а это – Святая Земля… за ней – Коатль, выше – Мейтасса, восточнее – Одиссар… Не слишком впечатляет, если сравнить с Дальней Риканной! Однако тут нет ошибок и преувеличений; в свитке, – Дженнак пошевелил его клинком, – приведены подробные расчеты, которые можно проверить, отправив корабль с кейтабских островов к берегам Лизира. А можно и не проверять! Кто решится спорить с Че Чантаром, трудившимся над этой картой много лет! Теперь он отдает ее вам, Мейтассе и Коатлю, в знак доверия и наших добрых намерений. Берите, думайте!
Тегунче жадно потянулся к карте, не позабыв загрести – левой рукой свиток. Его он тут же перебросил Кутум Тиа и пробормотал:
– Думать, пожалуй, рановато. Чтобы думать, надо знать, где тут ваше, а где – наше!
Дженнак дернул плотный пергамент к себе, аккуратно расправил и положил на него клинок. Серебристое изогнутое лезвие пролегло от восточных заливов моря Чати, вдоль синей речной дуги, до Длинного моря и Нилума; рукоять пришлась между Жаркой Риканной и страной пустынь, где, как полагал Дженнак, кочевали воинственные сородичи Амада.
– Наше – здесь! – Он накрыл ладонью западную часть материка. – Лизир и все области южней него – Кейтабу и Великим Очагам Сеннама и Тайонела, если захотят они устроить заморские поселения. Все остальное – ваше! И вы сможете добраться к своим новым землям через Океан Заката, отплыв из Шочи-ту-ах-чилат или из портов, которые можно построить за Огнедышащими Горами, на океанском берегу.
В Зале Сорока Колонн повисла ошеломленная тишина. Чичен-те но-Ханома Цевара изо всех сил старался сохранить спокойствие; атлийский посол согнулся над картой, нацелив в грудь Дженнаку свой топор из черных блестящих волос; Кутум-Тиа, играя желваками, то ли разыскивал синюю ниточку Хотокана, то ли высматривал пролив Когтя, где расстался с жизнью его брат; а Оро'сихе хмурился и сравнивал крохотный клочок Мейтассы с беспредельными просторами восточного материка. Но сын его, посмотрев на чертеж, вдруг дернул головой и насмешливо уставился на Дженнака. Даешь – берем! – будто бы говорил его взгляд. Берем! Но не только это!
Тегунче разогнул спину.
– Щедрое предложение! – Он передвинул клинок, направив его на землю, лежавшую восточней и южней главного материка. – А что с этим островом? Что с ним, я спрашиваю? Он, пожалуй, будет с треть Верхней Эйпонны…
– Устрой там личный хоган, – посоветовал Дженнак. – Если доберешься в такую даль, не съев по дороге подошвы от сапог.
– Хмм… – протянул атлиец, делая вид, что не замечает иронии. – Значит, вы отдаете нам полмира за дым над костром, за туман над водами, за Пятую Книгу Чилам Баль? Ну, я уже готов поверить, что она не существует! Что скажешь, Кутум-Тиа?
– Пожалуй, ты прав, светлорожденный, – откликнулся атлийский наком.
Лицо Оро'сихе окаменело, но младший тассит по-прежнему глядел на Дженнака с нехорошей ухмылкой. Зубы у него были белые и крепкие, как у волка.
Тегунче покосился на союзников, свернул карту, ловко перебросил ее Кутум-Тиа и произнес:
– А если мы не согласимся? Что тогда? Может, Пятая Книга – дым над костром, может, туман над водами, а может, истина… новая истина! А поиск истины драгоценен! Как же отказаться от него? А если он даст нам не полмира, а целый мир?
– Тогда вы будете искать свою истину на дорогах в Чак Мооль, – сказал Дженнак. – Подумай об этом, Тегунче, и ты подумай, Оро'сихе. Полмира лучше, чем ничего.
Каменное лицо Оро'сихе дрогнуло.
– Случалось, Дом Одисса бил Дом Мейтассы и бил Дом Коатля, – медленно промолвил он. – Но против Мейтассы и Коатля вам не выстоять! Нет, не выстоять! У нас воины тридцати племен, и тысячи быков, и Книга Пророчеств, которую мы найдем; у атлов – крепости и корабли, метатели и громовой порошок… А еще есть норелги! Одни норелги передавят ваших копейщиков как крыс!
Дженнак оглядел четырех посланцев, восседавших на полосатом черно-белом ковре, под колоннами из серого гранита, под надписями и плетенными из перьев символам, что свисали с позеленевших медных крючьев призраками былых надежд и свершений. Надпись прямо перед ним гласила: «Руки воинов вознесут в битве бронзу и сталь, но не пламя!» – и тоже была призраком; теперь не одни лишь стрелы свистели в боях, но грохотали метатели, не только топоры и дротики таранили воздух, но рвались в нем громовые шары, от коих не защищал самый прочный панцирь. Война становилась слишком жестокой, оружие – разрушительным, мир – зыбким, клятвы – непрочными… И даже план премудрого Чантара мог лишь отсрочить катастрофу, но не спасти от нее.
К тому же, размышлял Дженнак, всякий план хорош тогда, когда исполнен. А чтобы исполнить его, придется в сладкий напиток обещаний добавить отраву угроз. Да будет так! Он предложил атлийцам и тасситам медовые лепешки; теперь настало время позвенеть отточенным клинком.
Пристально глядя в немигающие глаза Оро'сихе, он вымолвил:
– Пугаешь норелгами, светлый тар? Свою доблесть растерял и решил занять за океаном? А не хочешь ли взглянуть, чего стоит доблесть ваших рабов?
Щеки старшего тассита побагровели, а Оро'минга испустил крик ярости. Не обращая на них внимания, Дженнак поднялся и, отступив на пару шагов, положил руку на затылок Ирассы. Тот, будто предчувствуя развлечение, оскалился; мышцы на обнаженных руках напряглись, а редкая светлая бородка воинственно вздернулась вверх.
– Вот мой воин из Бритайи, – сказал Дженнак, – и воинов таких у меня тысячи. Желают ли светлорожденные увидеть, как он сразится с норелгами? С двумя разом? С любым оружием или голыми руками? Зажжем мерные свечи и поглядим, много ль уйдет времени, чтобы норелги ваши обратились в трупы. Я так думаю, что пятая часть кольца!
Посланцы Мейтассы и Коатля безмолвствовали, но Чичен-те беспокойно зашевелился и зазвенел браслетами.
– Не гневайся, светлорожденный, но такие поединки в Цолане запрещены. Вы все давали клятву – и за себя, и за своих людей. Желаете сразиться, дождитесь, – когда совет наш кончится, идите на Прибрежную дорогу, отсчитайте пятьдесят полетов стрелы к западу от города и сражайтесь хоть до месяца Дождей. Но не здесь, не в Цолане и не в стенах моего дворца!
Дженнак кивнул, не убирая руки с теплого затылка Ирассы.
– Не беспокойся, почтенный, здесь мы биться не станем. Я хотел лишь напомнить, что живут за Бескрайними Водами норелги и живут бриты. И коль будут возить в Коатль норелгов, я привезу бритов, но не рабов, а свободных людей, что сражаются ради чести и своего вождя, а не ради денег. Брат мой чак Джиллор имеет корабли и метатели, всадников и крепости – достаточно, чтоб защитить Серанну; а я отправлюсь со своим войском на запад и на юг, в ваши степи и горы, и пройду над ними ураганом! Наступит для вас время собирать черные перья, да не хватит рук, чтобы складывать погребальные костры. Хайя! Я сказал! И вы меня знаете!
Они его знали; каждый из этих людей потерял родича или испил яд поражения из его рук. И они помнили об этом! Помнили и молчали. Кутум-Тиа мрачно уставился на свиток и карту, лежавшие у его колена, Оро'сихе, налившись кровью, стискивал кулаки, а сын его щерился, поглядывая на Дженнака, словно степной волк на парящего в небе сокола. Один Тегунче сохранял нерушимое спокойствие, будто не довелось ему четверть века назад уносить ноги с берегов Хотокана.
Наконец он заговорил, и в голосе его прозвучало странное удовлетворение.
– Ты все же пытаешься нас устрашить. Напомнить и устрашить! Но времена меняются, тар Дженнак, времена меняются… Конечно, мы знаем, что ты и твой властительный брат – великие накомы, два столпа, на которых стоит Дом Одисса, однако и столпы…
– …падают под ударом топора! – с яростью выкрикнул Оро'минга.
Дженнак повернулся к нему и медленно, раздельно произнес:
– Не откован еще тот топор, который срубит нас, и не рукой тассита будет он поднят! – Затем он поглядел на Тегунче и Оро'сихе. – Ну? Что вы решаете?
- Предыдущая
- 66/88
- Следующая
