Волки Лозарга - Бенцони Жюльетта - Страница 41
- Предыдущая
- 41/69
- Следующая
– А какой сегодня день?
– Четверг.
– Значит, придется целых три дня сидеть тут взаперти. Не слишком ли много для легкого недомогания?
– Посидите лишь сегодня. Это остудит пыл нашего судовладельца.
Но и на этот раз Фелисия ошиблась. Час спустя госпожа Бланден, снова сияя улыбкой, с осторожностью внесла в комнату букет роз и корзину земляники: господин Батлер горячо желал занемогшей миссис Кеннеди скорейшего выздоровления. Он просил позволения зайти завтра справиться о ее здоровье, а заодно узнать, не в состоянии ли она будет отправиться с ним на загородную прогулку или к реке.
– Мы пропали! – вскричала Фелисии. – Этот человек влюбился в вас, моя дорогая. Он теперь начнет осаду, а это будет самое неприятное из всего, что могло с нами случиться.
– Что же тогда делать? Признаюсь, хоть полковник и предостерег нас в письме, все-таки думается, а не упускаем ли мы счастливую возможность?
– Какую возможность? Дюшан пишет, чтобы мы были осторожны, и для меня этого достаточно. Конечно, можно попытаться что-нибудь разузнать об этом судовладельце. Все-таки завтра вам стоит принять его приглашение. Поезжайте кататься и постарайтесь выведать у него все, что сможете.
– Если кататься, то только вместе. Надеюсь, вы не бросите меня?
Впервые за много дней Фелисия от всей души рассмеялась.
– Бросить вас? Да мне такое бы и в голову не пришло! Я слишком сильно хочу узнать, что вам скажет этот человек.
– Хорошо. Тогда на что соглашаться? На морскую прогулку или на поездку за город?
В глазах римлянки промелькнула боль.
– Мне больше улыбается поездка за город. Как-то не хочется до воскресенья видеть Торо.
Однако увидеть замок ей пришлось бы в любом случае. По какому бы берегу реки они ни ехали, он был виден отовсюду.
Заехав за ними на следующий день в открытой прогулочной карете, Патрик Батлер сразу отверг все предложения побродить по песчаным равнинам.
– Бухта здесь удивительно живописна. Было бы просто жаль побывать здесь и самого главного не увидеть. Да и потом, вас ожидает сюрприз.
Дорога вдоль набережной Трегье оказалась и впрямь очень красивой. На море начался прилив, в небе не было ни облачка. Они проехали около двух лье быстрым аллюром и беседовали лишь о красотах пейзажа, об увеселениях в Морле и о Париже. Батлер сожалел, что нечасто приходится там бывать. Он рассказывал о своих путешествиях за моря. Много на своем веку повидавший, он с любовью говорил о далеких странах, об Индии, о крупных островах в Индийском океане. Так они доехали до маленькой рыбацкой деревушки под названием Дурдиф. Так назывался и ручей, на котором стояла деревня. В центре ее начиналась дорога, уходящая дальше в сосновый бор, где пахло дивной свежестью.
Вдруг деревья перед ними расступились, словно поднялся занавес в театре, и показался изумительный пейзаж: голубая лента залива с разбросанными по ней скалистыми островками, а в центре угрожающе высилась старинная крепость. На зубчатых стенах бронзой отливали на солнце стволы орудий. Фелисия, играя роль праздной путешественницы, указала туда зонтом:
– Что это там? Как будто укрепленный замок?
– Так и есть, – чуть помолчав, ответил Батлер. Но заминка вышла настолько незаметной, что непонятно было, нарочно он так сделал или нет. – Его называют замок Торо. Этот замок был построен в пятнадцатом веке для защиты Морле от набегов англичан.
– А что там сейчас? По-прежнему воюют против англичан?
Батлер отвел глаза, не пожелав встретиться взглядом с Гортензией, пристально посмотревшей на него.
– Там теперь тюрьма, – коротко ответил он. – Тюрьма, из которой не сбежишь.
Сказано это было даже чересчур резко, словно на этот раз он хотел подчеркнуть свои слова.
– Понятно, – тихо сказала Гортензия. – Раньше против англичан, а теперь против французов? В основном против тех, кто остался верен императору?
Загорелое лицо судовладельца внезапно приняло красноватый оттенок.
– Понятия не имею. В Морле никто ничего не знает о заключенных. Кто они, сколько их, как зовут… Но давайте забудем об этом! Слишком грустная тема для такого погожего дня. Смотрите, вот и мой сюрприз!
Снова тронувшись, карета приблизилась к ограде какого-то зеленого парка. В центре парка стоял дом. Один из тех средневековых бретонских замков, которые были построены на века. Сиреневые гранитные стены под низкой крышей способны были выдержать любую непогоду. Это жилище походило на человека, собравшего все силы перед боем, хотя декоративные резные каменные арки, украшавшие двери и окна, и словно распустившиеся цветами в небе розетки на щипцах крыши с коньком пленяли удивительной красотой и изяществом. Дом стоял, словно прислонившись к молодым сосенкам, защищая их от морского ветра. А огромные голубые цветы на клумбах перед фасадом делали его похожим на старого помещика, разодетого, как на свадьбу. К величайшему удивлению Гортензии, цветы эти назывались ее именем.
– Так они растут в Бретани? А откуда они у вас?
– Вы хотите сказать, почему они растут в Бретани? Эти цветы привезены сюда из китайских лесов. Давным-давно на одном из наших кораблей их доставили моей бабушке. Это было, я думаю, гораздо раньше, чем бугенвильский ботаник Жан Коммерсон привез эти гортензии в королевские сады. Вам они нравятся?
Многозначительный взгляд Фелисии вовремя напомнил крестнице королевы Гортензии, что пока ее имя Люси.
– Очень нравятся, – улыбнулась она. – Мне нравится все голубое.
Она и сама в голубом ситцевом платье, перетянутом на талии широкой лентой, и в голубом чепце напоминала каскад лазурных струй, и Батлер искренне ею залюбовался.
– Как же вам не любить этот цвет, если он вам так идет? А теперь поспешим, нас ожидает обед.
Стол накрыли за домом, под венцом из ломоноса, а обед их состоял из креветок и устриц с поджаренным хлебом и соленым маслом, роскошного омара, подрумяненного на костре, из голубиного паштета, сыра, изготавливаемого монахами из аббатства Ла-Мейерс, и, наконец, из обильно посыпанного сахаром торта. Это было что-то вроде пирога с кремом и изюмом, политого соком цветов апельсинового дерева.
И, ко всему прочему, отонское вино, ему отдали предпочтение дамы. В последнее время, наверное, от морского воздуха, у них разыгрался аппетит.
После обеда на столе появился ароматный густой кофе. Допив свою чашку, Батлер извинился перед Фелисией:
– Не разрешите ли на минутку увести от вас миссис Кеннеди? Я хочу ей кое-что показать, а для вас, уверен, это будет вовсе не интересно.
Отказать было невозможно. Смирившись со своей ролью приживалки, Фелисия согласилась со всей любезностью, на которую только была способна. Гортензия чуть было не ответила, мол, все, что интересует ее, столь же интересно и подруге, однако сочла, что это было бы невежливо. И, улыбнувшись брошенной на произвол судьбы Фелисии, которой, кстати, слуга уже нес целое блюдо сладостей и свежий кофе, она поднялась и пошла за хозяином к дому.
На первом этаже располагались только две комнаты: огромная кухня и такая же большая гостиная. Это, по всей вероятности, была любимая комната хозяина, его «башня из слоновой кости». Здесь все выдавало человека деятельного, влюбленного в море и ведущего бурную жизнь. В доме не было женщины, и это чувствовалось с первого взгляда, но комната была такая жилая, такая по-мужски уютная, что женская рука могла бы тут все испортить. Гортензия с удивлением обнаружила страшный беспорядок на письменном столе: сваленные в кучу компасы, полуразвернутые рулоны карт, всякие бумаги, трубки, гусиные перья, разбросанные вокруг спиртового фонаря, тут же белая свеча с подсвечником, сургуч для запечатывания писем. На беломраморных плитах пола рядом с большим цветастым ковром валялась огромная карта мира, поблескивая медью экватора и меридианов. По стенам, наподобие трофеев, были развешаны начищенное до блеска оружие и знамена, кое-где пробитые выстрелами. Они обрамляли большую карту. И повсюду, кроме огромного книжного шкафа, оседавшего под тяжестью фолиантов, валялись бинокли, а в одном месте даже шкатулка красного дерева с дуэльными пистолетами.
- Предыдущая
- 41/69
- Следующая
