Гадание при свечах - Берсенева Анна - Страница 71

• Предыдущая
• 71/87
• Следующая

Потом, когда разворачивал фиалки, доставал из сумки вино, за шутками о сыре пряча волнение, он заметил, что Марина смутилась – оттого, что стол не накрыт и вообще ничего не готово к его приезду. Если бы она знала, как мало значил для него стол, и платье, и что угодно – по сравнению с тем сиянием, которое лилось из ее глаз и лилось на него!..

«Она на Марию похожа», – вдруг подумал он, вспомнив евангельскую притчу о Марии и Марфе: как Марфа накрывала на стол, а Мария сидела у ног Иисуса, смотрела на него и слушала – и больше ничего. И как Марфа обиделась: почему он не замечает ее усилий и говорит только с сестрой, а Иисус сказал: «Ты печешься о многом, а она думает об одном»…

Это внезапно увиденное сходство так поразило Алексея, что он едва не сказал о нем вслух. Но в последнюю секунду сдержался: себя, выходит, надо было бы представить Иисусом? Марина просто посмеется над ним – и будет права.

Но в сиянии ее глаз было именно одно: она думала о нем, все остальное было ей неважно – и он это почувствовал.

Грех сказать, но Алексей обрадовался, узнав, что Марина напугана этой своей ведьмой. На ведьм ему было плевать, зато у него появилась надежда удержать ее рядом с собою. Ведь она о билете каком-то говорила, и будто ей срочно надо уехать…

Стараясь казаться как можно более небрежным, чтобы не спугнуть ее, Алексей предложил Марине выйти за него замуж.

И вот тут впервые навалилась на него невыносимая печаль… Потому что он действительно хотел, чтобы она была его женой, – ничего в своей жизни он не хотел сильнее! И – не мог сказать ей об этом…

Стоило Алексею представить, какое недоумение и, может быть, даже страх появится на Маринином лице, если она вдруг догадается, что он говорит серьезно, как она пожмет плечами, уйдет… Нет, что угодно, какое угодно вранье, только бы она не исчезла!

Эскорт-герл – пусть эскорт-герл! Пусть называет их отношения как угодно, пусть считает, что он ставит ей какие-то условия – только пусть согласится!

Она согласилась – и невыносимая тоска сжала его сердце и больше уже не отпускала…

Выдержать это было тяжело. Каждая встреча, которой он ждал с замиранием сердца, оборачивалась разочарованием. Даже и не разочарованием… Чувство, которое охватывало его, когда он понимал, что Марина относится к нему с уважением и приязнью, не более, – это чувство было мучительнее и глубже разочарования.

Самым легким во всей этой истории оказался разговор с Иветтой.

Отправив Толю на Полярную улицу за Мариниными вещами, Алексей не стал даже звонить – просто поехал в студию на Кутузовском. Это было примерно в то же время, в которое он пришел сюда впервые с Гришей, и Шеметов был уверен, что застанет Иветту дома.

Так оно и получилось. Симпатичная девушка с любезной улыбкой попросила его немного подождать, а потом, не переставая мило улыбаться, провела по узкой лесенке в знакомую комнату со стеклянными стенами – казалось, парившую над Москвой.

Входя, Шеметов еще раз мельком восхитился тем, как точно рассчитан ошеломляющий эффект, производимый и прозрачными стенами, и множеством стеклянных скульптур, переливающихся всеми цветами радуги.

«Какова-то будет хозяйка?» – подумал он с веселым любопытством.

Алексей чувствовал в себе тот неостановимый и легкий азарт, который помогал ему не ошибаться и не проигрывать. Он вообще был азартен, но азарт у него всегда был разный: то угнетающе-тяжелый, то упрямый, то рассеянный. А сегодня самый лучший азарт охватил его: словно тугая пружина свернулась у него внутри, готовая распрямиться в любую минуту.

– Здравствуйте, мадам, – сказал он, входя. – Извините, ради бога, что побеспокоил! Постараюсь, впрочем, не слишком долго обременять вас своим присутствием. Алексей Васильевич Шеметов, – представился он, протягивая Иветте визитную карточку и без приглашения садясь напротив нее в изогнутое кресло.

Женщина, сидевшая посреди студии на прозрачном высоком стуле, действительно могла поразить чье угодно воображение. Одни ярко-синие глаза чего стоили да еще крупные бирюзовые бусы подчеркивали их ослепительную синеву.

– Очень приятно, Алексей Васильевич, – обворожительно улыбаясь, произнесла Иветта. – Чем обязана?

– Собственно, ничем особенным, – пожал плечами Шеметов. – Видите ли, хотя вы мне не родственница и даже не близкая подруга, я пришел сообщить вам, что женюсь на вашей бывшей подопечной, Марине…

Тут Шеметов слегка запнулся: он понял, что не может назвать даже фамилии своей невесты. Впрочем, Иветта и не спрашивала фамилии. На мгновение в ее глазах мелькнула растерянность, но тут же исчезла, сменившись прежним непроницаемым очарованием.

– Что ж, поздравляю… – протянула она. – И что же, давно вы с ней знакомы?

– Достаточно, – усмехнулся Шеметов. – Вполне достаточно, чтобы решиться связать с ней жизнь.

– А вы уверены, Алексей Васильевич, что достаточно знаете ее? – Иветта прищурилась, и глаза ее полыхнули синим пламенем. – Ведь она… скажем так, необычная женщина. Дело даже не в том, что она обладает… м-м… неординарными способностями. Дело в ее странном отношении к обыденности, которого вы, я уверена, не могли не заметить. Ведь вы производите впечатление мужчины блестящего, – мимоходом заметила она, бросая на Алексея еще один пленительный взгляд.

– Мерси, мадам, – кивнул он. – Спасибо за предостережение, но меня совершенно не интересует отношение моей жены к тому, что вы называете обыденностью. И что это вообще такое, можете вы мне сказать? Стирка, уборка, кухня? Да ведь это смешно, мадам, ей-богу! Все эти проблемы решаются просто, и стоит все это теперь не слишком дорого, неужели вы не знаете? Или вы сами стоите у плиты?

– Что вы, Алексей Васильевич, – легко махнула рукой Иветта. – Я не настолько глупа, чтобы думать, будто вы хотите заполучить дармовую домработницу. Я имела в виду совсем другое… Марина живет в своем, особенном мире, неужели вы не заметили? У нее какие-то свои понятия о жизненных ценностях, о том, что важно и что неважно. Порою даже я терялась, видя ее невозмутимость в тех случаях, когда любая другая женщина испытывала бы по меньшей мере любопытство.

Иветта встала, прошлась по студии пружинистой, как у пантеры, походкой и, остановившись рядом с каким-то причудливым хрустальным сооружением, устремила на Шеметова пронизывающий взгляд – такой, от которого даже он поежился.

– А вы не боитесь, Алексей Васильевич? – буравя его взглядом, продолжала она. – Вы не боитесь, что так и не сможете приручить столь необычную и к тому же столь юную в сравнении с вами жену? Что она так и останется сама по себе? Да по силам ли вам жить с такой женщиной, Алексей Васильевич? И зачем, собственно? Мне почему-то кажется, – тут голос Иветты стал вкрадчивым, – что вам совсем не нужны эти странности и сложности…

Шеметов с трудом стряхнул оцепенение, начавшее его охватывать при завораживающих звуках Иветтиного голоса. Да, не зря Марина ее боялась! Железная воля чувствовалась в этой синеглазой красавице и умение подчинять себе чужую волю.

– Надеюсь, мадам, – медленно, глядя прямо ей в глаза, сказал Шеметов, – что, как вы правильно поняли по моему возрасту, моего жизненного опыта хватит, чтобы самому разобраться в своих потребностях. А приручать я, знаете ли, никого не собираюсь. А если бы собирался щекотать себе нервы подобными играми, то пошел бы работать в цирк.

Ему показалось, будто искры брызнули из глаз Иветты, когда ее взгляд скрестился с его взглядом. Потом она отвела глаза.

– Одним словом, мадам, – спокойно и даже весело продолжил Шеметов, – я не знаю, какие виды вы имели на эту девушку, но теперь вам придется о них забыть. Я не намерен ни грозить, ни убеждать – я хочу, чтобы вы поверили мне на слово: я никому и никаким способом не позволю вмешиваться в мою жизнь и, соответственно, в жизнь моей жены. Ведь вы это уже поняли, правда?

Он по-прежнему смотрел на Иветту, чуть сощурившись и спокойно ожидая ответного взгляда. Но, к удивлению Шеметова, ответного взгляда не последовало. То есть Иветта взглянула на него, но это был прежний ее обворожительный взгляд, и только. Та властная сила, которую он успел почувствовать в ней, больше не светилась в ее глазах.

• Предыдущая
• 71/87
• Следующая