Яблоки из чужого рая - Берсенева Анна - Страница 38

• Предыдущая
• 38/82
• Следующая

В трубке зазвучали гудки. Анна почувствовала, что у нее темнеет в глазах и трясутся руки.

«Этим и должно было кончиться! – лихорадочно мелькнуло в голове. – А чем же еще? Депутат этот его, какой-то дурацкий бизнес, конечно, криминальный, какой еще может быть у его депутата бизнес, или политика, еще хуже… Боже мой, что же теперь делать?!»

Можно было сколько угодно изображать спокойствие по телефону, но на самом-то деле какое могло быть спокойствие, когда Матвей, с его молодым упрямством и бесстрашием, все-таки впутался в какую-то жуткую историю, и гнусный голос с бандитской вальяжностью предупреждает ее об этом?

Анна немедленно набрала Матвеев номер. Конечно, дома его не было.

«Если и мобильный недоступен, я с ума сойду», – подумала она.

Но мобильный, к счастью, был доступен, и сын ответил сразу.

– Ты где? – спросила Анна, от ужаса забыв поздороваться, хотя сегодня она еще не разговаривала с ним.

– Привет, мамуль. А что? – удивленно спросил Матвей.

– Я хочу тебя видеть, – еле сдерживая дрожь, сказала она.

– Я тебя тоже, как всегда, – засмеялся Матвей. – Но, может, давай завтра, а? Я, понимаешь, не совсем в Москве, неохота по темноте возвращаться.

– Ты в Ростове? – спросила Анна.

– Почему в Ростове? – снова удивился Матвей. – На Клязьме. Да что с тобой, ма?

– Что можно делать в такую погоду на Клязьме?

Анне представились темные заснеженные леса и заледеневшая речка.

– Вообще-то ничего особенного. – Голос у него был спокойный, но мало ли какой у него голос! – Встреча тут у меня. А погода ни при чем, я же не на улице встречаюсь.

Анна сразу представила, как при этих словах сверкают зеленой хитростью его глаза.

– Матвей, мне надо срочно с тобой поговорить, – сказала она. – Объясни точнее, где ты, я сама приеду.

– Мамуль, если срочно, то суть дела я и по телефону прекрасно уловлю, – сказал он. – А подробности при встрече. Завтра буду, честное слово! Ну, излагай – я весь одно большое ухо.

Поняв, что увидеть сына немедленно ей не удастся, Анна сочла за благо и в самом деле изложить суть дела хотя бы по телефону.

– Мне минуту назад позвонил какой-то человек, застал меня на пороге, я только случайно еще не ушла. По голосу явный бандит – такой, знаешь, с претензией на нечто…

– С понтами? – уточнил Матвей. – Ну-ну, и чего?

– И того, что он сказал предупредить тебя, чтобы ты не лез, куда не просят, а иначе, сказал, недолго и голову потерять.

– Интересное наблюдение, – хмыкнул Матвей. – Но, согласись, неопределенное.

– Очень даже определенное! – воскликнула Анна. – Матвей, у меня руки дрожат, я вообще вся дрожу, не знаю, куда идти и что делать.

– А куда ты собиралась идти? – спокойно поинтересовался он. – Ну, ты же сказала, что он тебя на пороге остановил?

– Господи, да какая теперь разница, куда я собиралась идти?! Объясни мне, во что ты ввязался, почему этот человек звонит!

– Ма, да если б я знал, почему какой-то козел тебе звонит, разве ж бы я сразу не объяснил? – честным голосом уверил ее Матвей. – Не обращай внимания, вот нашла о чем думать!

Ясно было, что ничего, кроме сказки про белого бычка, она от ребенка не услышит. Да вообще-то и удивительно было бы, если бы Матвей взял да и рассказал маме какие-нибудь опасные подробности своих нынешних занятий… Он и раньше ничего подобного не рассказывал, и уж точно не стал бы этого делать теперь, когда она и так с ума сходит из-за этого непонятного звонка.

– Ты хотя бы покажись сразу же, как только вернешься, – вздохнула Анна. – Слышишь, Матвей? И будь поосторожнее.

– В ту же минуту, – с готовностью пообещал он. – А осторожный я и так – дальше некуда.

– С трудом верится… Ладно, приезжай.

Наверное, при этих словах она вздохнула так тяжело, что даже Матвея, который явно не ужаснулся маминому сообщению, проняло ее волнение.

– Мам, ну не переживай ты так, – попросил он. – Серьезный человек не будет такую фигню нести, а раз несет, значит, дешевка какая-нибудь, нечего и бояться.

– Но сам факт звонка тебя нисколько не удивляет, – поймала его на слове Анна. – Значит, ты прекрасно знаешь, в чем дело.

– Зуб даю – понятия не имею! – «Подзаборная» зелень его глаз снова представилась Анне как наяву. – А что не удивляюсь, так чему удивляться? Я у тебя коммуникабельный вырос, с разным народом приходится общаться. Мало ли чего кому в голову войдет? Еще раз позвонит, скажи, что я его урою.

– Ну и лексика у тебя! – Анна не выдержала и улыбнулась. – И как ты себе это представляешь? Вот прямо так я ему и говорю – «урою»?

– Да, ты такое вряд ли произнесешь! – засмеялся Матвей. – А они другой лексики не понимают. Все, ма, я выключаюсь – партнеры ждут. Не волнуйся, – предупреждая ее вопрос, сказал он, – это насчет депутатских заводов, и никакого криминала. Ну, надо же кому-то за его заводами приглядывать, пока он депутатствует. А я, можно сказать, профессионал управления, только диплом купить осталось.

Как ни странно, разговор с сыном немного ее успокоил, хотя ничего успокаивающего Матвей в общем-то не сказал, а сказал лишь то, что исчерпывающе называется «запудрить мозги». Он успокаивал ее совсем иначе, чем когда-то Сергей, но сама эта способность была у них общая.

«Может быть, и правда ничего страшного? – малодушно подумала Анна. – Он ведь, хоть и маленький еще, в этих делах все-таки лучше меня разбирается? Сказал, что дешевка…»

Она вспомнила, как однажды вынула из почтового ящика квитанцию, по которой Матвей должен был заплатить какой-то огромный штраф, перепугалась, стала ему звонить, а он посоветовал спустить «эту отрыжку бюрократии» в унитаз, потому что ее прислали для отчетности и никто не ожидает, что он станет по ней что-то платить. Анна тогда на всякий случай все же припрятала квитанцию, но оказалось, что мальчик был прав: наряд милиции на дом не явился, да и квитанций больше не присылали.

Но одно дело квитанция, отрыжка бюрократии, и совсем другое – этот зловещий голос… Положиться на Матвеево спокойствие в этом случае она не могла, но и что делать, тоже не представляла. Наверное, Сергей мог бы посоветовать что-нибудь внятное, но он снова уехал сразу же, как только вернулся из Праги, и, судя по тому, что Анна не знала, куда, уехал со своей настоящей женой. Поэтому звонить ему, чтобы спросить совета, она не могла. Да и не хотела.

Тогда, восемь лет назад, Анна с трудом удержала себя от того, чтобы не воспользоваться этой отчаянной и унизительной уловкой оставленных жен: звонить ушедшему мужу среди ночи, рыдать в трубку, говорить, что у нее обнаружили смертельную болезнь, что она доживает последние месяцы или, того хлеще, выдумывать проблемы с ребенком, которые якобы может разрешить только отец… Умом она тогда понимала, как все это глупо, но сердце требовало именно этой глупости: звонить ему среди ночи и просить, чтобы все было как прежде.

Чтобы ни разу не сделать этого тогда, ей понадобилась вся ее воля. А теперь… Теперь она просто отвыкла обращаться со своими проблемами к мужу и давно уже не чувствовала в этом необходимости. А зловещий звонок был именно ее проблемой – позвонили-то ей, а не Сергею. Может быть, правда, позвонили и ему тоже, но в этом случае тем более незачем лезть к нему с просьбами: он сам разберется, что делать в такой ситуации. То есть в любом случае ей не надо бросаться к нему за помощью, врываясь в тот мир, в котором идет его настоящая жизнь.

Все было за то, что делать ничего не надо, потому что сделать ничего нельзя. И что толку теперь рассуждать о том, что было бы, если бы восемь лет назад она все-таки сказала ему уйти, или если бы Матвей, вернувшись тогда из Египта, увидел дома прежних любящих друг друга родителей, а не чужих людей, которые зачем-то живут под одной крышей?..

Как было бы в первом случае, она не знала. А во втором – жизнь ее сына, конечно, сложилась бы иначе. По крайней мере, он не был бы так самостоятелен в двадцать два года, и совсем не во благо эта ранняя самостоятельность, которой так восхищаются ее приятельницы, жалуясь на своих вялых, безвольных детей…

• Предыдущая
• 38/82
• Следующая