Молодость без страховки - Богданова Анна Владимировна - Страница 18
- Предыдущая
- 18/51
- Следующая
– Да. Добрый у вас мальчик, – заметил Эмин Хосе и увлёк Аврору дальше по коридору.
– Мобыть, и не добрый, но отзывчивый! Всё ж таки не каждый ребёнок так за свою бабку переживает! – заметила Мария Ивановна, включив пылесос.
Почти дойдя до кабинета номер двадцать четыре, Эмин Хосе остановился – за дверью раздавались громкие голоса и смех. Зампред предупредительно постучал и, не дождавшись разрешения, вошёл внутрь.
– О! Как вас тут много! – воскликнул он. – У вас уже обед?
– Что вы!
– Что вы!
– Мы так...
– Чайку попить! – оправдывались подчинённые.
– Ничего, ничего! Не беспокойтесь! Продолжайте! Это даже к лучшему, а то я хотел вас всех у себя собирать.
– А в чём дело?
– Что-то случилось?
– Нет, нет, всё в порядке, – успокоил их Эмин Хосе. – Аврора Владимировна, не стесняйтесь, проходите. Сейчас я вас познакомлю с нашим прекрасным дружным коллективом.
– Ой! А кито это? – довольно громко спросил мужчина лет тридцати, низенького роста, в ботинках на высоких (шестисантиметровых) каблуках, с иссиня-чёрной шевелюрой и усами в форме триумфальной арки. Спросил и не к месту очень заразительно засмеялся.
– Прошу любить и жаловать, – торжественно произнёс Эмин Хосе. – Это наш новый инспектор по контролю Аврора Владимировна Метёлкина. Отныне она будет занимать двадцать пятый кабинет.
– Ой! Прам напротив мой кабинет, да?! – обрадовался мужчина с усами в виде триумфальной арки и захихикал пуще прежнего, отворачивая лицо своё к окну.
– Этот весёлый человек, Аврора Владимировна, наш референт по сельскому хозяйству – Мамиз Али Шах.
– Очен приятно! Очен! Такой красивый у нас теперь инспектора! Да?! – красный от смеха и смущения Мамиз Али Шах подошёл к нашей героине и с чувством пожал ей руку. Пожал и снова закатился своим заливистым смехом. – Простите, пожалюйста! Простите! – воскликнул он и пробкой вылетел из кабинета.
– Это Гаспар Наги Бек, – сказал Эмин Хосе, указав на чрезвычайно страшного мужчину, которого запросто при тусклом освещении можно было принять за гориллу. – Референт отдела лёгкой промышленности, – гориллообразный референт тоже потряс Аврору за руку, сказав, что рад знакомству.
– Роксана Гаджи – консультант по машиностроению, – и Эмин Хосе улыбнулся даме лет пятидесяти с длинными волосами цвета вороньего крыла, с тёмными, синеватыми кругами вокруг глаз и огромным животом.
– Я очень рада, Аврора Владимировна, что вы будете заниматься нашими недельными отчётами, – пытаясь приветливо улыбнуться, выдавила она из себя.
– Наша Эльмирочка – библиотекарь, очень перспективная девушка, – Эмин Заде кивнул на девицу с повышенной растительностью на поразительно кривых, образующих ровный, почти идеальный круг, ногах (надо же, даже в уродстве можно найти совершенство!), – Роза Хабибулина – курьер, она недавно у нас работает. – Роза вышла навстречу Авроре, и её длинноносое лицо растеклось в благожелательной улыбке. – И, наконец, Рамиз Рустам Оглы. Что это вы там за шкафом прячетесь, Рамиз? – спросил он у мужчины... Как описать его? Лет тридцати—тридцати пяти, брюнет, среднего телосложения... Но нет, такой образ потеряется среди остальных сотрудников, и многоуважаемый читатель вряд ли обратит своё драгоценное внимание на сего персонажа, лишённого хоть одной индивидуальной и характерной черты. Тем более что если хорошенько присмотреться, то она, эта черта, есть, и посему грех о ней не сказать. Лицо Рамиза Рустам Оглы нельзя с уверенностью назвать глуповатым или несмышленым... Скорее, на его физиономии с рождения была поставлена печать безграничного и неистребимого легкомыслия.
– Я-а?! Нет, нет! Я не прячусь! Я любуюсь! – отозвался он, беззаботно махнув рукой, словно говоря: «Да что вы! Господь с вами! Мне ли прятаться!»
– Рамиз у нас ведает вопросами животноводства, – сухо молвил Эмин Заде, после чего увёл Аврору в отдел кадров, дабы официально оформить её на службу.
До конца рабочего дня наша героиня познакомилась с ещё двумя сотрудниками посольства. С главным бухгалтером – Инной Ивановной Кочетковой, женщиной предпенсионного возраста, окончившей всего три класса средней школы, но одарённой от природы по части теории и практики счетоводства и ведения хозяйственного учёта денежных средств. Чего не скажешь об Аврориной матери, которая с горем пополам совершенно непостижимым образом сумела окончить бухгалтерский техникум, так и не научившись отличать дебета от кредита, а потом всю жизнь проработать кассиром на часовом заводе. Инна Ивановна была мудрой, остроумной, колкой, желчной дамой. Причём внутренняя желчность её вырывалась наружу не только в виде злости или чрезмерной раздражительности, но во всей «красе» просочилась и в её внешность. Казалось, каждая клеточка организма Кочетковой заполнена этой жёлто-зелёной полынно-горькой жидкостью, вырабатываемой печенью, отчего её кожа, руки, шея и лицо имели оттенок желтка сваренного вкрутую яйца.
При знакомстве с Авророй Инна Ивановна процедила:
– Ну что ж, полный вперёд, – и плотно, до синевы сжала губы.
И последний, кому наша героиня была представлена заместителем посла, был Роджап Кали Маглы.
Кали Маглы занимал должность главного консультанта по всем отраслевым вопросам – будь то лёгкая промышленность, машиностроение или сельское хозяйство республики. Фактически он был заместителем Эмина Хосе.
Стоило только Авроре увидеть главного консультанта, как она зашлась в смехе. Метёлкина стояла в приёмной, отвернувшись к окну, плечи её вздрагивали от хохота – до сих пор она не может понять, как сумела тогда пересилить и взять себя в руки.
– Те-ек, те-ек, те-ек! – воскликнул Кали Маглы (что означало «так, так, так») и похлопал себя прямой ладонью по лысине, образовавшейся несколько лет назад и неумолимо расползающейся по темени, тесня седые, оттенка давно не чищенного столового серебра, кучерявые волосы, которые отступили, оставив две «котлетины» над ушами и одну тонкую плешь, похожую больше на венскую сосиску, на затылке. – Значит, новая сотрудница... Хе, хе... Аврор Владимировна звать? Те-ек, те-ек! – повторил он и, снова необычайно бережно похлопав себя по лысине, произнёс с выражением обречённости на лице: – Селявя, – мол, ничего не поделаешь!
– Что? Что вы сказали? – растерялась Аврора.
– Се, говорю, ля вя – такова жизнь, – разъяснил Раджаб Кали Маглы и, выйдя из приемной, закричал: – Марь Ванна, Марь Ванна! Зайдите ко мне! Нь-де... Хе! Хе!
Первый рабочий день Метёлкиной закончился в 18.00. Она, расписавшись на вахте (в любезно раскрытой перед ней Аладдином книге регистрации) и попрощавшись, упорхнула домой.
– Бутон! Настоящий бутон, да, а не девущк! – восторженно прогремел вахтёр и аппетитно поцеловал собственные пальцы, сложенные в щепоть.
Эмин Ибн Хосе Заде, как околдованный, стоял неподвижно у окна и, блаженно улыбаясь, смотрел вслед новой сотруднице, пока та не скрылась из виду.
– Старый я дурак! Ох и дурак! – злясь на себя, довольно громко проговорил он, решив не забивать голову такими пустяками, как любовь. «Мне это непозволительно. Недопустимо просто! Амуры с молоденькой девушкой... В моём положении... И вообще, что скажет Лидия Сергеевна, когда узнает? А она непременно узнает, если я не выкину всё это из головы! – и зампред, открыв нижний ящик стола, вытащил оттуда фотографию в светлой деревянной рамочке. Со снимка на него смотрела красная физиономия второй жены с двойным подбородком и неприятными, колючими глазками. Если честно, то Эмин Хосе, прожив с благоверной вот уж четверть века, не мог с полной уверенностью утверждать, какого цвета у неё глаза. Зато... Зато заместитель посла без колебаний мог сказать, какие глаза у Авроры, – за то короткое время, пока он знакомил её с коллективом и вводил в курс дела, он рассмотрел девушку до мельчайших деталей – образ её намертво отпечатался в его памяти – так, что ничем уж не вывести его. – А как она узнает? Моя Лидия Сергеевна? И потом, о чём она должна узнать? Что я на старости лет тайно влюбился в копию моей первой жены? Бред, бред и ещё раз бред! Об этом никто не узнает, даже Авророчка! – пробормотал себе под нос Ибн Заде, поняв, что выкинуть «эти глупости» из головы он не в силах.
- Предыдущая
- 18/51
- Следующая
