Забытый - Бенуа Пьер - Страница 13

• Предыдущая
• 13/14
• Следующая

него указаний — по какой дороге ехать. Я сел к рулю и двинулся четвертой скоростью. Ах, что за ночь! Великий боже, что за ночь! Можно сказать, что со вчерашнего дня, с двенадцати часов, я времени даром не терял.

— Здесь, — произнес Баязет заплетающимся языком.

Я остановил автомобиль и, посмотрев на часы, с радостью убедился, что всего без десяти шесть. Мандан, вы помните, назначила мне свидание на шесть часов.

Место было в самом деле прелестное. Милое швейцарское шале у самых городских ворот… кругом роскошные деревья, в ветвях которых начинали просыпаться птицы… Я слушал, исполненный радости, веселое щебетанье этого крылатого мирка. Только одна подробность омрачала мое настроение: в шале был народ, притом народ шумный. Я отчетливо слышал пение, звон стаканов, бутылок. Я невольно подумал, что Мандан могла бы выбрать место поспокойнее.

Вдруг кровь застыла у меня в жилах. Я услыхал, что меня окликают. Меня звала женщина, и эта женщина не была Мандан.

— Этьен! Вы — здесь! Какой славный сюрприз! Я обернулся в ужасе и увидел — Лили Ториньи. Она стояла в дверях шале. Она направлялась ко мне.

— Какой славный сюрприз!

Мало-помалу у меня в душе ужас сменился восхищением. Лили Ториньи, в бальном туалете, смело декольтированная, была еще красивее, чем накануне. Утренний ветерок развевал ее белокурые кудряшки, и в них играли юные солнечные лучи. Ее влажные розовые губки приоткрывались, когда она говорила со мной. Как я мог до такой степени изменить себе, чтобы хотя на минуту предпочесть смуглую Мандан этому маленькому чуду в розовых и золотых тонах — моей милой Лили, — этого я в данный момент никак не мог понять!

— Как я счастлива! — повторяла прелестная малютка. Она схватила меня за руку.

— Знаете, я не особенно довольна вами. Вы покинули меня. Правда, вы были — как бы это сказать? — при исполнении служебных обязанностей… Я вас прощаю, потому что вам, бедняжке, наверное, было не очень-то весело. Мы же — безумствовали. Как хорошо кормят, право, в «Возрожденном Лососе»!

Гигантская золотая рыба раскачивалась над дверью шале. Я Понял все. На наше несчастье, или, вернее, на свое, Мандан назначила мне свиданье подле «Возрожденного Лосося».

Лили, не подозревая серьезности минуты, продолжала:

— К трем часам утра эти господа развеселились так, что и рассказать невозможно. Азим Электропулос ловко утаскивал ножи и ложки со стола, а потом их находили в карманах метрдотеля и лакеев. Маркиз Лашом-Аржантон декламировал нам большие отрывки из «Проповеди о провидении». Мишель Ворагин изображал Распутина. Потом я вызвала у них слезы, декламируя «Оду к Виллекье». Этьен, ты еще не слыхал, как я кончаю «Оду к Виллекье»! Хочешь, я прочту тебе?

— Нет! — сдавленным голосом отвечал я.

— Что с тобой? — спросила она, чуть отодвинувшись. — Ты сам не свой?

— Мне нужен свежий воздух! — прошептал я.

— Ах! Зачем же дело стало? — воскликнула она. — Какая прекрасная мысль! У тебя автомобиль. Я сыграю отличную штуку со своей компанией. К тому же, знаешь, они пили слишком много и уже перестают быть забавными. Мне тоже хочется на воздух. Утро в лесу — какая прелесть! Я сажусь к тебе в автомобиль, ты похищаешь меня, и мы отправляемся пить молоко в «Принципы 89-го» — туда не больше мили.

— Принципы 89-го? — переспросил я, окончательно сбитый с толку.

— Чудесная маленькая ферма в сосновом лесу… Вроде нашего Пре Кателан, только лучше. Там собирается лучшее общество Мараканды. — Подвинься же, я сяду.

В эту самую минуту первый удар шести часов пробил на колокольне святой Айшэ. С минуты на минуту может появиться Мандан. Я немедленно принял решение.

— Садитесь, — сказал я.

Ах! Этого хотела судьба! Да и мог ли я противиться ей? Лили была в тысячу раз красивей Мандан, притом она моя соотечественница. Я знал, что она любит меня. А у меня, в довершение всего, были драгоценности.

— Садитесь, садитесь скорей! — лихорадочно заторопил я ее.

Она взглянула на меня с удивлением.

— Что это? Как ты говоришь? Знаешь, я не очень-то люблю такой тон! Я сяду, если захочу.

— Садитесь, Лили, возлюбленная моя, — сказал я упавшим голосом.

— Хорошо уж, хорошо, — смягчилась она. — Сажусь, видишь. Только мне нужно мое манто. Мне вовсе не улыбается схватить насморк в лесу.

Я искоса глянул на нее.

— Уже! Первое, о чем я тебя прошу, ты не хочешь исполнить? Я не прочь остаться.

— Где оно, это манто? — спросил я, близкий к обмороку.

— Внизу. Незачем так кричать. Иди скорей. И не забудь дать что-нибудь женщине у вешалки.

Я выскочил, чуть не сбил с ног эту почтенную особу, схватил проклятое манто… На все ушло не более двадцати секунд. Но этого было достаточно, чтобы совершилось непоправимое. Когда я перешагнул за порог — Мандан была уже тут!

Обе женщины рассматривали друг друга в лорнеты.

— Вы не предупредили меня, что мадам участвует в прогулке, — произнесла с достоинством Лили Ториньи.

— Я могла бы сказать то же самое, — иронически уронила Мандан.

Можно себе представить, каково было мое положение, тем более что обе женщины, над которыми я одержал победу, уже начинали обмениваться язвительными репликами.

— Мадам…

— Мадам…

— Совершенно верно, мадам… Я умоляюще сложил руки.

— Лили, Мандан, прошу вас… Они обе повернулись ко мне.

— Кто вам позволил называть меня по имени!

— Эго верх дерзости!

— Больше чем дерзости — непристойности!

Они постепенно возвышали голос. Они уже кричали. А все-таки, клянусь, обе были очень красивы.

Баязет, совсем проснувшийся, смотрел, изумленный, со своего места на эту сцену и тихонько посмеивался.

— Увезти нас таким образом…

— Да еще в чужом автомобиле…

— У этих иностранцев нет никакой порядочности.

— Довольно! — наконец крикнул я.

Я тоже крикнул чересчур громко. Я спохватился слишком поздно и содрогнулся: на балконе шале один за другим показались привлеченные шумом ссоры товарищи Лили по ужину: сначала маркиз Лашом-Аржантон, потом Николай Баранович, Мишель Ворагин и, наконец, Азим Электропулос.

— В чем дело? — спросил маркиз.

— На помощь, Медерик! — крикнула Лили. — Этот несчастный хочет нас похитить.

— Похитить Лили Ториньи! — завопил старец.

— Револьвер! — крикнули разом Мишель и Николай. Дело принимало дурной оборот… Надо было кончать, и как можно скорей.

— Довольно наконец! — завопил я в свою очередь.

Толкая их довольно грубовато, я в одну секунду усадил в автомобиль Лили и Мандан, потом, бросившись к рулю, вырвал его из рук Баязета и полным ходом пустил машину по белеющей дороге.

Только-только вовремя. Одна пуля, потом другая прожужжали мимо меня. Один из фонарей автомобиля разлетелся вдребезги.

Скоты! Они стреляют, рискуя попасть в женщин.

Первые четверть часа я не обращал ни малейшего внимания на своих спутниц. Я старался, главным образом, не налететь на скалы, окаймляющие с одной стороны эту дорогу, которая третьего дня сулила мне спасение.

Все шло более или менее удачно. Было несколько тревожных моментов. Но мы очень скоро прошли километров двадцать. Через час — граница Мингрелии, и мы спасены.

Я решил, что могу позволить себе прислушаться к речам, которыми обмениваются Лили и Мандан, речам, должно быть, весьма нелюбезным. Каково же было мое изумление и, надо сознаться, оскомина, когда, сквозь шум автомобиля, я уловил следующие отрывки разговора:

— Вечернее манто, дорогая мадам! Но весной их совершенно не носят!

— Я не совсем согласна с вами. Марокский креп, например…

— Очень тяжел… Еще, пожалуй, капор…

— Не спорю. Но не все так стройны, как вы… Притом нужен собственный экипаж.

Я попытался удачно вставленной фразой дать им понять, что и в этих деликатных вещах я кое-что смыслю.

— Мне кажется, — начал я с самым подкупающим видом, — что хорошенький жакет из астрахана и такая же муфта…

• Предыдущая
• 13/14
• Следующая