Превращение - Берг Кэрол - Страница 45

• Предыдущая
• 45/96
• Следующая

— Я буду спокоен. Я объясню все. Я расскажу о Дмитрии. Я возьму меч и покажу ему.

— Если лорд Каставан там, я не смогу помочь вам. Он будет следить за мной. Если вы не сможете контролировать зверя в себе, а под взглядом демона именно так и произойдет, вы, скорее всего, просто убьете своего отца. Вы этого хотите?

Не думал, что он может побледнеть сильнее.

— Я не могу бежать. Я воин. Я наследник трона.

— Они не допустят вашего помазания, пока не получат вас. Вы сами должны избавиться от заклятия, иначе вы станете повелителем демонов.

Он ничего не ответил.

Мы шагнули в кусты, густые заросли ольхи, выросшие на тощем клочке земли за прачечной, там, куда стекала грязная вода. В кустах нас ждал Муса, конь принца, радостно хрумкающий лежащим перед ним сеном. К седлу были привязаны три сумки, на толстой ветке висел тюк с теплой одеждой. Я снял его и помог принцу переодеться в сухое: плотную рубаху, толстые штаны и добротный тяжелый плащ вместо тощего плаща Бореша.

Пора. Я хотел бы снова поверить в богов, которых я мог бы молить простить меня за предательство, которое я едва не совершил.

— Единственное, чего я жду после всех событий этой ночи, что вы не используете во вред то, что я собираюсь сообщить вам. Есть люди, которые могут помочь вам… но они из тех, кто по дерзийским законам должен быть обращен в рабство. Я вынужден просить вас дать слово, что вы не сделаете этого с ними.

— Тебе нужно мое слово? Как ты смеешь торговаться со мной? — Даже теперь он изумлялся моей наглости.

— Господин, я ничего не скажу, пока не заручусь вашим словом. Вы, разумеется, можете поступать со мной, как вам будет угодно, — я глядел ему прямо в глаза.

На этот раз первым отвел взгляд Александр.

— Я, конечно, даю слово.

— На рыночной площади Кафарны стоит бронзовая скульптура: умирающий воин, который только что зарубил сказочного зверя, гирбеста, крылатого льва, — я прикрыл глаза, стараясь отогнать слова песни, которую я пел умирающему Ллиру. — Вы знаете эту статую?

— Да.

— Поезжайте туда. Отбросьте печальные мысли и коснитесь зверя. Вы тут же мысленно увидите карту и узнаете, куда вам ехать дальше. Следуйте полученным указаниям, позже вас встретят и доведут до места. Вы им не понравитесь. Им не понравится то, что вы, дерзиец, узнали путь. Но вы объясните им, что на вас лежит заклятье, федхар, и вы пришли просить помощи. Они должны все узнать о демонах, о келидцах. И передайте им мои слова, что вы несете в себе феднах. Тогда они не смогут отказать вам.

— Я не запомню все это. Ты сам скажешь им эти странные слова.

— Меня там не будет.

— Как это не будет? Разве мы поедем не к твоим людям… Рога Друйи, ты что, собираешься остаться здесь? На тебе и так уже кровь, держу пари, что сегодня ночью кого-нибудь убили. Ты проживешь после моего отъезда не больше часа. И то, если тебе повезет.

Проклятый упрямец.

— Я навлеку на вас неприятности. Побег эззарийца всполошит всю Гильдию Магов. Они мало что умеют, но их много, и они прекрасно выслеживают. Ваш отец и келидец не станут объявлять, что они ищут вас, вместо этого они объявят о моем побеге…

Александр похлопывал по шее коня и глядел на меня, не отрывая глаз, пока я не умолк.

— Ты худший из всех лжецов, которых я когда-либо видел. Ты даже не удосужился изобразить испуг. У тебя должны бегать глаза, ты должен побледнеть. Попробуй еще раз. А лучше скажи мне правду, не то я не сдвинусь с этого места. Почему ты не хочешь сам отвести меня к своим?

Я обхватил руками свои голые иззябшие плечи и опустил глаза.

— Я не могу. То есть, я могу, но это не принесет пользы ни одному из нас. Они будут смотреть мимо меня, как будто меня не существует. Они не услышат моих слов. Если вы станете говорить от моего имени, они не станут слушать и вас. Я могу убить кого-нибудь из них, и он не станет сопротивляться. Я умер для них в тот день, когда меня взяли в плен, я ужасающе, невыразимо испорчен, утратил чистоту. Я не имею права возвращаться.

Это был самый худший миг моей жизни. Я не раз повторял эти слова про себя, но я ни разу не произносил их вслух. Они прозвучали и обрели вес. Они стали могильным камнем, тяжким символом смерти, вдавившим меня в землю.

— Ты утратил чистоту? Они что, глухие, слепые или вы все там не в себе?

— Это наш закон. И он имеет под собой веские основания.

Александр взял меня за подбородок и заставил поднять голову. Его глаза лихорадочно блестели.

— Ты хоть представляешь, что ты для меня значишь, Сейонн? Я и шага не сделаю без твоего присмотра, не взглянув тебе в глаза, чтобы узнать, что ты думаешь о моем поступке. Ты сдерживаешь мой дурной нрав, ты заставляешь меня быть лучше, чем я есть. Сотни раз я был на волосок от того, чтобы всадить в тебя нож, ведь ты не испытывал ко мне ни ненависти, ни страха. Я не понимал, как такое возможно. Ведь ты просто раб. А теперь ты собираешься позволить моему отцу вспороть тебе брюхо или вздернуть тебя, поскольку ты решил, что какие-то ненормальные сочтут, что ты недостоин их общества?

— Господин…

— Испорченный и нечистый человек не пошел бы туда, куда ему не хочется идти, не сохранил бы в себе наперекор всему достоинство, настоящее достоинство и честь, не те, которыми кичатся сопляки голубых кровей. Если ты нечист, то я тогда уже превратился в одного из этих пожирателей душ. Я лучше никуда не поеду, а останусь здесь и посмотрю, как тебя прикончат, — он поставил ногу в стремя и вскочил в седло, потом протянул мне руку. — Но мы оба не являемся тем, о чем сейчас шла речь. Пусть я буду навеки проклят и обращусь в демона, если не смогу защитить тебя он нападок твоих соплеменников.

Я решил примириться с судьбой и подождать того момента, когда сама природа довершит то, что начали дерзийцы. Александр снова звал меня на битву… снова ощутить боль и страдания, неотделимые от нее. Возможно, мы не доедем даже до гирбеста, не то, что до Эззарии. Возможно, меня убьют, и Александр окажется в Келидаре раньше, чем я увижу, как отвернутся от меня товарищи. Раньше, чем я увижу ее.

Я отключил свои обычные чувства и увидел сияющий в нем феднах. Потом я вздохнул, поднял с земли плащ Бореша и оперся на протянутую принцем руку.

— Срочное сообщение для лорда Джубая! — Закричал Александр, не замедляя ход Мусы, хотя мы были уже совсем близко от массивных запертых ворот. Я уставился на его спину, твердо решив не видеть того, как два всадника на одном скакуне расплющатся о двухсотлетние дубовые створки. Но удара не последовало. Запах горящего лампового масла и красные отсветы на спине Александра дали мне знать, что мы проехали через ворота. Принц засмеялся и прокричал мне через плечо: — Никогда не колебаться. Этому научил меня Дмитрий.

Я ничего не ответил, поскольку изо всех сил старался удержаться на спине коня. Перспектива получить в спину стрелу или превратиться в лепешку от соприкосновения с воротами не облегчала моего положения. Я неплохо держался в седле в юности, но мне не доводилось ездить на таких крупных и горячих жеребцах. Мне некуда было деть ноги, я не смел как следует обхватить Александра за талию и к тому же у меня был совершенно не подходящий для верховой езды костюм. Белья рабам не полагалось, поэтому между мной и седлом были только складки тощего плаща Бореша, я чувствовал, что уже содрал себе кожу. Держаться за спину лошади я тоже не мог и ожидал, что любой следующий скачок может вышвырнуть меня из седла.

Мы проехали через дамбу, въехали в город, свернули на улочку, заставленную пустыми повозками и сломанными торговыми прилавками, потом долго плутали по переулкам, пока не добрались до главной рыночной площади Кафарны. Холодный сырой ветер играл праздничными флажками, на широкой мостовой сохранились следы празднования дакраха, который на самом деле так и не начался по-настоящему. На всех дверях болтались поспешно вывешенные траурные флаги, кое-где сновали призрачные фигуры тех, кто вышел на улицы в столь ранний час в поисках пищи, одежды или просто старой мебели на растопку. Александр остановил коня возле монумента, установленного в честь очередной победы дерзийского оружия. Бронзовый воин безжизненно лежал рядом со сказочным чудищем, которого он только что заколол. Меч был запечатлен выскальзывающим из его ослабевшей руки. У воина было лицо типичного дерзийца. Такое же, как у Александра.

• Предыдущая
• 45/96
• Следующая